Ничего невозможного - Людмила Астахова

Джевидж увидел несколько человек в зеленых кехтанских куртках, уже проникших в форт.

— В штыки! — крикнул он и бросился вверх по рампе.

Взобраться по ней надо было очень быстро, чтобы успеть освободить проход бегущим следом солдатам. И куда только Россова хромота делась! Он буквально взлетел по длинному пролету, почти не целясь, выстрелил в ближайшего кехтанца, отскочил в сторону, пропуская вперед ополченца, и снова выстрелил. Его соратники тоже не теряли времени даром — кровь убиваемых захватчиков забрызгала все вокруг. Но и своим досталось изрядно.

— А-о-а-а-а! — взвыл лейтенант Иниго, хватаясь за голову.

Пулей ему оторвало половину уха.

Теперь мочка болталась на тоненькой полоске обожженной пороховыми газами кожи.

Рядом ойкнул и затих незнакомый паренек из взвода с черной дырой прямо в переносице.

«Не повезло бедолаге», — сказал кто-то внутри Моррановой головы холодным скрипучим голосом, пока тот, борясь с тошнотой, вытирал с лица кровь и мозги убитого.

Кехтанцы попрятались за выступы стены, притаились и эльлорцы.

— Прикройте меня, — рявкнул осатаневший от боли Иниго. — Иначе сейчас другие полезут.

— Ну же! Морран, не зевайте! — толкнул мага локтем Таул Эрсин. — Давайте! По команде «Пли!». Пли! Еще!

Безухий лейтенант, пригнувшись, короткими перебежками добрался до бочки с известью и засел под ее защитой. Теперь стоило кому-то из вражеских солдат высунуться из своего укрытия, как в него тут же метил Иниго, не давая открыть ответный огонь прицельно.

Дожидаться, у кого первыми сдадут нервы, было некогда. Даже без приказа Морран понимал, что кехтанцев надо срочно сбросить со стены. Пока не поздно, пока их мало и они еще не в состоянии помочь соратникам относительно безопасно взобраться на стену на отбитом ее участке.

— Вперед! В штыки! — приказал лейтенант. — Давай! Давай!

И они вскочили и кинулись на кехтанцев, ни мгновения не думая.

Морран Кил с размаху пырнул в грудь первого попавшегося на дороге солдата в зеленом кителе, даже не пытаясь встретиться с ним глазами. Кехтанец взвизгнул и выронил винтовку. Маг резко дернул штык назад, увернулся от могучего удара тесаком и тут же выстрелил в нападавшего. Прямо в лицо.

— Тесак бери! Хватай!

Джевидж тоже оказался в гуще драки. Молодой человек отчетливо слышал, как лорд канцлер тихо ругается под нос, раздавая удары направо и налево. Было от чего нервничать: стрелки-эльлорцы решили помочь сражающимся в рукопашной сотоварищам и открыли огонь снизу, с внутреннего двора. Приятно, что про тебя не забыли, но риск схлопотать пулю резко увеличился. Причем от своих, что обидно втройне.

И тем не менее лейтенант Иниго прокричал им, чтобы продолжали стрелять, переступил через тело легионера, заколол кехтанского сержанта и выдернул лезвие, попутно присматривая, чтобы и остальные пехотинцы не мешкали, втыкая штыки в тела кехтанцев.

Не было никакого военного порядка, и никакого четкого расчета тоже не было, только куча людей, старающихся друг друга убить: насадить на штык, выстрелить в упор, пнуть ногой, выдавить глаз или укусить. Морран Кил, маг-экзорт Тайной службы, выкрикивая что-то невнятное, заколол самого рослого из кехтанцев, набросившихся на Джевиджа, и рубанул тесаком другого в лицо. Не слишком красиво, все-таки левая рука не такая сноровистая, как правая, но верзила все равно захлебнулся кровью, упал под ноги рядом, и сразу трое других эльлорцев вонзили штыки в его живот. Кто-то рычал, кто-то кричал, кто-то верещал, точно свинья.

И за все это время Морран ни разу не вспомнил о своем магическом жезле, о том, что он колдун. Наверное, потому, что наконец-то осознал простую истину, которую ему регулярно пытался объяснить Джевидж: чародей в поле не воин, и десять чародеев, кстати, тоже. И, пожалуй, от сотни боевых магов толку меньше, чем от одной картечницы. «Хорошо обученная рота простых пехотинцев принесет мне победу, а с таким же числом колдунов я гарантированно сдохну», — утверждал лорд канцлер, а его телохранителю все время казалось, что эти разговоры от предвзятости к любому виду волшебства.

Во внутренний двор влетел снаряд и с грохотом разорвался, разбрызгивая в разные стороны смертоносную картечь. И Морран почти сразу же оглох от воплей раненых. Его самого просто чудом не задело.

Увидев такое дело, капитан Бласид немедленно пустил в ход скорострельную пушку, чтобы заставить молчать кехтанскую батарею.

Генерал Алтидин Барсс допил бокал дорогого белого вина, закусил кусочком сыра и почувствовал острейшее желание пообщаться. Но только не с шиэтранцем и не с эльлорской ведьмой, и, уж конечно, не с ее бритоголовым угрюмым спутником. Они своим нытьем генералу в роскошной смоляной шевелюре плешь проели за последние сутки. Подай им Джевиджа на серебряном блюде, и все тут!

— Не смей ко мне пускать этих… гостей, — приказал он адъютанту. — Ни под каким предлогом. Надоели, чистоплюи хреновы.

И принялся за фаршированные орехами оливки. Под оливки прекрасно думается — это знает каждый кехтанец. Например, о том, что он — Алтидин Барсс — скажет Россу Джевиджу, когда они будут стоять лицом к лицу. Разумеется, у них еще будет куча времени поговорить, ведь не в клетке поедет в Кехтану бывший эльлорский маршал, как это было принято в старину. Они оба — люди цивилизованные. Будут кушать любимые генеральские деликатесы, попивать винцо и обсудят множество интересных для профессиональных военных тем. Ни слова о политике, только о стратегии и тактике прошлого и современности. Чего у Джевиджа не отнять, так это самообладания. Этот на раскаленных угольях будет сидеть и вести светские беседы. Крепкий мужчина и достойный враг. Даже жалко, что его повесят.

Алтидин выпил еще бокал, утерся салфеткой и решил, что обязательно надавит кое на кого, чтобы Его величество заменил повешение расстрелом.

— Илэно! Принесите мне бумагу и перо. Быстро!

Генерал любил эпистолярный жанр. И не важно, кому адресованы письма — даме сердца, партнеру по карточной игре, Его величеству, матери или супруге. Однажды, а кехтанец был убежден, что его имя останется в истории, эти письма буду опубликованы, а следовательно, каждая строка обязана рассказать потомкам о том, какой необыкновенной личностью был генерал Барсс.

«Во имя гуманизма и дабы избежать лишнего кровопролития, предлагаю выдать живым или мертвым Его высокопревосходительство Росса Кайлина Джевиджа. Своим героическим поведением в бою солдаты и офицеры гарнизона форта Арменд заслужили мою искреннюю симпатию и уважение, а потому я даю личную гарантию, что в случае исполнения этого требования мои люди оставят позиции и тут же вернутся на Родину. Если предложение будет отклонено, то я не осмелюсь взять на себя ответственность за судьбу части и гражданских лиц».