Отряд - Андрей Посняков

Сбросив кафтаны, парни испили квасу и развалились на сундуках.

- Ну? - нетерпеливо поинтересовался Иван. - Чего развалились? Рассказывайте!

- Так чего рассказывать? - Митька приподнялся на локте. - Подле лобного места отслужили молебен, все как положено, прилюдно. После Арсений-архиепископ благословил само… тьфу ты, Господи… Дмитрия-царя иконой, - какой именно, мы не рассмотрели, далеконько стояли, да и толпились там все, кричали. Тут и псалмы запели, а поляки - вот умора - в литавры ударили, затрубили в трубы: думают, раз песни поют, так нужна и музыка! Тут к Дмитрию подошли священники и повели в Архангельский собор, где царь, говорят, приложился к гробу Грозного Иоанна. Мы с Прошей, правда, в собор не попали, стояли вместе со всеми на площади. Из собора Дмитрий прошествовал в тронную залу, откуда выслал на площадь ближнего боярина своего - Богдана Бельского. Бельский ничего интересного не сказал, лишь призвал всех верой и правдой служить государю. - Митька потянулся. - В общем, потом мы домой пошли - уж больно жарко стало.

- Из наших, приказных, никого не видели?

- Нешто разглядишь в этакой-то толпище?

- Поня-атно…

Иван задумчиво заходил по комнате.

- Да не маячь ты, Иване, - неожиданно улыбнулся Прохор. - Мы ведь видим, с чего ты себя коришь - мол, прокорму нет, так?

Ничего не ответив, Иван подошел к окну и посмотрел вдаль.

- Зря не переживай, брате, - подойдя, Митрий положил ему руку на плечо. - Было время - ты нас кормил, а теперь - не обессудь, уж мы тебя покормим. Проша кузнечит, я переписчиком подрядился… проживем.

- Ну уж… - Иван отвернулся, улыбнулся, стараясь, чтобы друзья не видели, как заблестели глаза.

- А зеркало смотри, не продавай, Иване, - с сундука подал голос Прохор. - Больно уж оно Василиске по нраву. Она, кстати, где?

- Да в гостях, к вечеру ближе явится.

К вечеру, перебив парням послеобеденный сон, явились обе - Василиска и Филофея, соседка.

- Слушайте, парни, у Филофеюшки братец пропал!

- Как пропал?

- Да так… Пошел на Черторый к купцу Никодиму и запропастился. С обеда еще.

- Что ж, - Иван окинул взглядом друзей. - Ужо прогуляемся до Черторыя?

Прохор с Митрием степенно кивнули:

- Да уж, конечно, сходим!

Добрым молодцам собраться - подпоясаться. Вот и наши: надели кафтаны, прицепили сабельки, за пазуху - по-московски - кистень, острый ножик - за голенище, все, вроде бы, собралися…

Девчонки помахали им вслед из окошка да взожгли свечи.

- Ну, вот, - азартно потерла ладони Филофея. - Теперь и приодеть тебя можно будет без спешки. Набелить, нарумянить, подсурьмить брови… Вернутся - ахнут!

- Да ну… А вдруг да не понравится?

- Что ты, подруженька! С ног свалятся - точно.

А парни деловито шагали к Москве-реке. Спрямляя путь, свернули с Якиманки в проулок - все ближе. Выйдя к реке, закричали лодочника… Город гулял, наслаждаясь дармовым угощением, по обычаю, выставленным на улицы новым царем. Повсюду слышались песни, шутки, веселые крики. Где-то играли на дудке, где-то плясали, а кое-где - уже и дрались, как же без этого? По улицам бродили полупьяные толпы молодежи, люди постарше степенно сидели за столами, а кто упивался, просто-напросто падал лицом в серую дорожную пыль. Смеркалось.

Докричавшись, наконец, лодочника, друзья переправились через реку и быстро пошли к Черторыю. Миновали веселящуюся Остоженку, вышли на Чертольскую - там было еще пьянее, да и народишко жил тот еще, правда, к уверенным в себе молодым людям, да еще вооруженным, приставать опасались.

Купец Никодим Рыло встретил новых гостей радостно:

- Заходи, парни! Пить-гулять во славу царя-батюшки будем! Эй, дворня, тащите-ка новый бочонок!

Пришлось выпить - а как откажешься? Утерев подбородок, Иван поблагодарил хозяина и поинтересовался насчет Архипки.

- Архипка, купца Ерофеева сын? - улыбнулся хозяин. - Да был, был, мед-пиво пил. Вот, только что ушел, вы с ним едва-едва разминулись.

- А куда пошел, не сказывал?

- Да к пристани. Так, говорит, ближе…

- Это где-то он по пути заплутал, - задумчиво протянул Митрий. - Там, на Черторые, ведь заброшенных изб много…

- Да поразвалились все эти избы давно, - Никодим отмахнулся. - Одни бревна - и заходить страшно, как бы не придавило! Вы пейте, пейте, а за отрока не беспокойтесь - дело молодое, может, девку какую по пути встретил?

Купец скабрезно засмеялся, ну а парни, простившись и поблагодарив за вино, решительно удалились. Раз уж обещали девке отыскать братца - отыщут. А вина можно и после выпить, сколько влезет.

Пройдя темным переулком с покосившимися заборами, зашагали вдоль заросшего репейником и чертополохом оврага - ведущая напрямую к реке тропинка как раз и шла мимо, за избами. Иван внимательно всмотрелся вперед - хоть и темновато уже было, да видно, что к пристани никто не шел, не спускался, - обширная, поросшая невысокими кустами пустошь выглядела совершенно безлюдной. Ну, не мог больше никуда деться парень! Либо спускался бы к реке, либо - шел бы сейчас рядом с избами… А может - лежит убитый в кустах? Или - в избах?

- Митрий, давай по кустам, мы - по избам, - живо распорядился Иван. - Ты, Прохор - с той стороны, а я с этой. Ежели что - кричим.

Обнажив саблю, Иван перешагнул валявшиеся на земле ворота и, войдя на пустынный двор, внимательно огляделся. Покосившийся забор отбрасывал под ноги длинную размытую тень.

- Архип, - оглядевшись, негромко позвал Иван. - Эй, Архипка!

Показалось, кто-то шевельнулся в избе…

Юноша осторожно подошел к входной двери… Чей-то пронзительный, словно бы нечеловеческий крик внезапно полоснул по ушам!

Выставив вперед саблю, Иван рванул дверь… и отпрянул, пропуская орущую, бросившуюся под ноги тень. Кошка! Черт бы тебя побрал…

- Эй, есть здесь кто-нибудь? - громко позвал юноша.

Никто не отзывался. Сквозь провалившуюся крышу были видны первые звезды. Осторожно осмотрев горницу, Иван вышел во двор и, обследовав амбар, выбрался прочь, направляясь к следующей избе, вернее, к ее скелету, черневшему обожженными балками саженях в пяти левее…

На всякий случай покричал:

- Прохор, как там у тебя?

- Ничего, - тут же отозвался Прохор.

Ого! Да он совсем рядом, оказывается.

- Там все прогнило уже, - выйдя из-за ограды, пояснил молотобоец. - Не зайдешь - крыша обвалится.

- Ну, ясно, - Иван повернулся, махнул рукой и хотел было еще что-то добавить, но не успел - кто-то громко закричал на пустыре, ближе к реке.

Парни переглянулись:

- Митька?

И со всех ног бросились к пустоши. Метнулись под ноги репейники, колючие кусты, ямы. Обиженно залаяв, бросились прочь растревоженные бродячие псы. Пахнуло какой-то затхлостью, тленом и еще чем-то мерзостным, не поймешь даже сразу - чем.

- Сюда! - выскочив из кустов, замахал рукой Митька. - Скорее!

Парни подбежали к приятелю в един миг:

- Ну?

- Он здесь, Архипка-то… Похоже, дышит…

Отрок лежал на спине, раскинув в стороны руки. Кафтан его был расстегнут, рубаха разорвана на груди - однако кожа чистая, белая, без всяких порезов и крови.

- Видать, не успел… спугнули… - пояснив, Митька нагнулся к мальчику и, потрогав пульс, легонько побил по щекам.

- А? Что? - Отрок испуганно распахнул глаза. - Кто здесь?

- То я, Иван, не видишь, что ли?

В светлых глазах мальчишки проскользнуло узнавание и несказанная радость:

- И верно - Иван! Господи… А где же тот, страшный… Ошкуй!

- Ошкуй? - Парни вздрогнули. - Как ты сказал?

- Ошкуй, - постепенно приходя в себя, уверенно повторил отрок. - То есть - тело человечье, а голова - медвежья. Белая такая, зубастая… Господи-и-и… - Архипка вдруг зарыдал, бессильно уронив голову.

- А ведь он не мог далеко уйти, - Прохор сильнее сжал в руке саблю. - Ошкуй это или кто еще, но он где-то здесь, в кустах, прячется! Осмотрим, пока не совсем стемнело?

- Запросто! - Иван попробовал пальцем клинок.

Оставив обладавшего недюжинными медицинскими знаниями - еще с французских времен - Митрия с отроком, парни пошли к чернеющим ореховым зарослям, тянувшимся до самой балки, - больше здесь просто негде было спрятаться. Иван чувствовал, как азарт погони и злость встают откуда-то из груди, поднимаются, делаясь все шире и шире… вот уже ударили в голову…

- Слева! - крикнул вдруг Прохор. - Вон там, у жимолости!

Ошкуй - или какая иная тварь, - услыхав крик, дернулся, выскочил и, согнувшись, со всех ног припустил к пристани.

- Бросится в реку - не догоним! - кричал на ходу Прохор.

Иван понимал и другое - если эта тварь не ошкуй, а все же человек… На берегу было довольно людно. Пойди, разыщи! А бежала тварюга быстро, не угонишься. Иван пару раз споткнулся и чуть было не упал, выронив саблю, тем не менее не останавливался, бежал, не слыша позади крика Прохора, - тому повезло меньше, он угодил-таки в какую-то яму, коих было множество на Чертолье, и теперь вот отстал, выбирался…