Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания - Павел Ефремов

Как-то раз Палыч ну просто достал меня и Мотора на вахте, все четыре часа брызжа слюной по поводу очередной несправедливости по отношению к нему и его заслугам перед страной. И на следующей вахте мы решили отыграться. Начало прошло, как заведено. Палыч уснул. Я доложился, и вахта потекла. Каждые полчаса ВИМ из центрального производил опрос, я, прикрывая рукой «Каштан», отвечал, что замечаний нет. И вот когда осталось полчаса до смены, мы с Мотором перевели назад все часы на пульте. С половины двенадцатого утра на восемь ноль ноль. «Каштан» ожил по расписанию.

— Пульт.

ВИМ ждал, что ему, как всегда, нечленораздельно пробурчат «Замечаний нет». Но. Я двинул ногой по креслу Палыча.

— Докладывай Володя.

Палыч вскинулся, не понимая, в чем дело. Благо хоть рукам волю не дал.

— Докладывай о заступлении!

И Палыч монотонно и обстоятельно завел «молитву». Чего-чего, а доклад Владимир Павлович за десятилетие вызубрил намертво.

— На пульте ГЭУ, по боевой готовности 2 подводная, третья боевая смена на вахту заступила. В работе установки обоих бортов.

Слава богу, наш ВИМ совсем недавно начал нести вахту в ЦП, до этого просиживал штаны с нами на пульте и Палыча знал прекрасно. Немного ошалев сначала, потом сообразил что здесь что-то не так, шума поднимать не стал и терпеливо дослушав до конца, ответил:

— Есть пульт! Молодец, Владимир Павлович! Отлично службу бдишь!

Палыч зевнул, обвел нас мутными глазами и пробурчал себе под нос:

— Сам знаю. Молод еще. Механик.

И уснул. Через пару минут мы вернули стрелки часов обратно. А еще минут через десять пришла смена. Палыча разбудили. Потягиваясь, тот удовлетворенно заметил:

— Вахта быстро прошла. Вроде только о заступлении докладывал, а потом чутка сморило.

Вот такой у нас был Палыч. А ведь это только капелька из всех историй с его участием.

Проехаться в Мурманск

В любом жизненном организме всегда найдется отверстие для клизмы.

Всегда хотелось отдать должное прозорливости высоких флотских чинов. Сколько ни встречал командиров атомоходов, «серых» личностей среди них никогда не попадалось! Точнее, если «серость» и встречалась, то это была выдающаяся «серость»! Ежели золото — так червонное, серебро — так без примесей, а дерьмо — так самое вонючее. Планка не опускалась! На мое счастье, командиров из «вонючей» категории мне в своих начальниках иметь не посчастливилось, «золотом» тоже не наградили, а вот вполне крепкое, хотя и неоднозначное «серебро». Что это на самом деле, хотя бы в мелочах, я сейчас и попытаюсь рассказать.

Всем жившим на Кольском полуострове хорошо известно, что уехать летом на Большую землю большущая проблема. Так вот, представьте, середина мая, на сопках еще лежит снег, под ногами хлюпают лужи, в небе с каждым днем все более победно поднимается солнце, примериваясь к круглосуточному полярному дню, а у железнодорожных и авиакасс с утра до ночи наблюдается аншлаг. После полярной ночи всем почему-то хочется тепла, солнца, теплого моря, фруктов и прочих благ и удовольствий, недоступных для родных северных широт. Народ потянулся на юга. Как доставались билеты, об этом тоже стоит, наверное, написать, но это совсем другая история.

Билеты для своего семейства я доставал без лишней суеты, спокойно и без нервотрепки. Просто-напросто в соседнем, гражданском, поселке Вьюжном жили родственники моей жены, а точнее, родная сестра моей супружницы. А муж ее был отнюдь не последним человеком на СРЗ «Нерпа», который являлся градообразующим для самого Вьюжного. А посему свояк мой имел прямой и начальственный выход на заводские кассы, что для снабженца было само собой разумеющимся и со всеми вытекающими из этого блатными возможностями. Хотя истины ради надо сказать, что просить я у него никогда не любил, да и ничего не просил практически. Просто свояк человеком был неплохим и добродушным, но занудливым до невозможности, при этом постоянно подчеркивая свою значимость, любил говорить о трудностях и преградах, которые возникают при таком серьезном и трудоемком процессе, как заказ билетов, хотя для него это было раз плюнуть. Ну нравилось ему, когда его раболепно просили. Но мне этого делать, слава богу, не приходилось. Моя жена и сын всегда уезжали в одно время со своей сестрой и ее семьей, поэтому, когда наступала пора выезжать на юг, теща из Севастополя, пользуясь своим авторитетом, вправляла мозги своей старшей дочери, та накачивала мужа, а уж тот, с явной неохотой, но обреченно брал моему семейству билеты без демонстрации предварительного раболепного спектакля с моей стороны. Другими словами, с билетами для жены и сына у меня все было пучком.

Той весной все было, как обычно. С одной лишь разницей. Сестра жены уехала на юг гораздо раньше, и мне мою семью предстояло отправлять в одиночку. Благо о билетах для моих свояк позаботился, и мне нужно было только доставить жену с малолетним сыном в Мурманск, посадить в вагон, помахать на прощанье и отправиться обратно в родную базу. О такси я позаботился заранее, договорившись с бывшим сослуживцем, зарабатывавшим теперь на жизнь частным извозом, а вот кое с чем промахнулся.

Дело в том, что я заранее не озаботился просмотреть расписание дежурств по кораблю, и только за день до отъезда жены узнал, что как раз в вечер перед отъездом семьи заступаю дежурить по родному ракетному крейсеру. Подмену искать оказалось уже поздно, но я договорился с одним из своих управленцев Сашей Нахимовым, что он подменит меня с утра, чтобы я в десять утра загрузил семью в машину и убыл в столицу Заполярья. Оставалось только самое малое — договориться со старпомом о подмене. Как правило, такие подмены не очень приветствовались, и если дежурного по кораблю и меняли, то только либо в силу каких-то серьезных обстоятельств либо просто снимали с вахты за какие-то нарушения.

Старпом, милейший интеллигент капитан 2 ранга Рудин Александр Юрьевич на мою просьбу отреагировал, как всегда, неопределенно и туманновитиевато.

— Борисыч. Ну как же так? Надо было заранее предупредить, что семья уезжает. Помощник бы тебя на другое число поставил. Рапорт бы написал. А ты вот сейчас ставишь меня перед фактом. И что мне прикажете делать, уважаемый? Менять алгоритм повседневной жизни корабля — это, понимаешь ли, не простая задача. И я думаю.

Что думал старпом, я прекрасно знал. Был он человеком очень спокойным, мирным, незлобивым, ну каким угодно, только абсолютно не соответствующим должности старшего помощника. Ну представьте себе старпома на подводной лодке, который наряду со всеми возможными зачетами на управление АПЛ попутно самостоятельно выучил японский язык, да и еще пару других прицепом. При этом, зная абсолютно все касаемо теоретической части управления корабля, в практической давал такого маху, что до сих пор самостоятельно вахту в центральном посту в морях нес нечасто, под присмотром, гораздо больше отсиживая старшим на борту при стоянке корабля в базе. Ко всему прочему, миролюбивый характер, данный ему от природы, никак не позволял ему рычать на подчиненных, и максимум, чего он мог из себя выдавить, так это бодрые команды на построении экипажа. Все это понимали прекрасно, пользовались этим, как могли, и даже прозвище у старпома было соответствующее — Мякиш. А старпомом он стал в результате традиционной кадровой неразберихи и недостатка правильных кандидатур в нужное время в нужном месте. И как следствие панически боялся любых начальников, а в особенности нашего нового командира, капитана 2 ранга Светлякова Александра Ивановича. Правда, страх свой Мякиш научился умело прятать за умным словоблудием и невозможностью получения от него конкретных ответов на конкретные вопросы.

— Юрьич. Я так понимаю, нужно добро командира? Может, мне самому к нему подойти?

Светлякова я знавал с лейтенантских времен. Самая первая моя автономка, куда меня засунули практически с гипсом на ногах, проходила с экипажем Тимоненко, где Светляков в то время старпомствовал. Потом он и сам предлагал мне остаться в их экипаже навсегда, но я вежливо отказался уходить на БД с БДРа. Несмотря на это, хорошие отношения между нами остались, и когда Светляков пришел к нам командиром, я был, наверное, одним из немногих, с кем он разговаривал, как со старым знакомым. Мякиш об этом знал, и, судя по всему, в глубине души наделся, что я напрошусь договориться с командиром сам, избавив его тем самым от необходимости принимать самостоятельное решение.

— Ну. Борисыч. Смотри. Иди, конечно, но командиру скажи, что с моего разрешения. Сам понимаешь. Вахта есть вахта. Боевая готовность — вещь крайне необходимая. А дежурство по кораблю. Сам понимаешь.

Так я и вышел из каюты старпома, сопровождаемый неторопливыми разглагольствованиями Мякиша о важности дежурно-вахтенной службы корабля в процессе его нахождения в базе.