Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

Таурен понимает, что он не слушает. Его внимание поглощено загружаемыми данными.

— В чем дело? — интересуется она.

— Мусорный код.

Любая сложная информационная система будет производить мусорный код как следствие внутренней деградации. Ей это известно. Она удивляется, что он имеет в виду, и всматривается в коллектор.

Она видит мусорный код, тускло-янтарные прожилки зараженных данных в массиве здоровой информации. На два процента больше, чем в любой из рассчитанных аналитиками для ноосферы Калта проекций, даже учитывая необычные обстоятельства нынешнего дня. Это неприемлемая разница.

<Система фильтрации не вычищает его. Я не знаю, откуда он исходит.>

Он вернулся к треску двоичного кода. На слова нет времени. 

Криолу Фоусту дали клинок, однако тот оказался непрактичным в использовании. Вместо этого он пользуется пистолетом. Жертвователей нужно убивать быстро и аккуратно. Нет времени дурачиться с ножом.

Снаружи убежища назначенные офицеры воодушевляют людей песней. Пение заполоняет воздух. Им помогли принести виолы и катары, тамбуры, трубы, рожки и бубенцы. Предполагается, что это должно звучать, как празднование. Канун сражения, славные союзники, предвкушение славы, вся эта чушь. Предполагается, что это звучит радостно.

Так оно и есть, однако среди шумного пения Фоуст слышит ритуальную тему. Слышит, поскольку знает, что она там спрятана. Старые слова. Слова, которые были старыми еще до того, как люди научились разговаривать. Могущественные слова. Их можно положить на любой мотив, на хоровое пение боевого гимна Армии. Они точно так же сработают.

Пение громкое. Это немалая суматоха — шесть тысяч человек в одном только этом углу смотровой площадки. Достаточно шума, чтобы в нем утонули выстрелы.

Он нажимает на спусковой крючок.

Матово-серый автопистолет рявкает, дергается в руке и вгоняет один заряд в висок, к которому приставлен. Забрызгивая китель, разлетаются кровь и мозговая ткань. Коленопреклоненный человек заваливается набок, как будто его тянет вниз вес пробитой головы. В воздухе тянет фицелином, пахнет мелкими каплями крови, обгорелой плотью и кровавой дымкой.

Фоуст глядит на человека, которого только что застрелил, и шепчет благословение — таким одаряют путника, отправляющегося в долгое и трудное странствие. На этот раз милосердие чуть не опоздало. Глаза человека уже начали растекаться.

Фоуст кивает, и двое назначенных офицеров делают шаг вперед, чтобы оттащить труп. Теперь на участке земли с одной стороны лежат тела семи жертвователей.

Вперед с каменным лицом шагает следующий, невозмутимый перед лицом неминуемой смерти. Фоуст обнимает его и целует в щеки и губы.

Затем отступает назад.

Как и семеро его предшественников, человек знает, что делать. Он подготовился. Он раздет до форменных брюк и нижней рубашки. Все остальное, даже ботинки, он отдал. Братство Ножа пользуется всем снаряжением, какое может собрать или добыть: панцирями, бронежилетами, баллистической тканью, иногда кольчугами. Для защиты от непогоды поверх обычно накинут плащ или китель, всегда темно-серого или черного цвета. Более не нуждаясь в полевой экипировке, человек отдал хорошую куртку, перчатки и броню тем, кто сможет воспользоваться ими позднее. Как и его оружием.

Он держит бутыль.

В его случае это питьевая бутыль из синего стекла с притертой пробкой. Внутри плавает приношение. Человек перед ним использовал флягу. До него — приспособление для восполнения потери жидкости из медицинского набора.

Он открывает ее и сливает воду сквозь пальцы, так что находящаяся внутри полоска бумаги попадает ему на ладонь. В момент, когда она извлекается из суспензии гидролитической жидкости и вступает в контакт с воздухом, бумага начинает нагреваться. Края начинают тлеть.

Человек роняет бутылку, делает шаг вперед и преклоняет колени перед вокс-передатчиком. Клавиатура готова.

Он смотрит на полоску бумаги и трясется, читая написанные на ней символы. Над краем ленты начинает виться тонкий белый дымок.

Дрожащей рукой человек начинает по одной букве вводить на клавиатуре передатчика слово. Это имя. Как и те семь, что были до него, его можно записать человеческими буквами. Можно записать в любой языковой системе точно так же, как и положить на любой мотив.

Криол Фоуст — очень образованный человек. Он один из очень немногих членов Братства, кто активно стремился к этому моменту. Он родился и вырос на Терре в богатом семействе торговцев и преследовал его интересы среди звезд. Ему всегда чего-то не хватало — он полагал, что это богатство и успех. Затем полагал, что это познание. А затем осознал, что познание — лишь очередной механизм достижения власти.

Он жил на Марсе, когда его нашли и завербовали Познанные. По крайней мере, так думали они сами.

Фоусту было известно о Познанных. Он особо изучал оккультные ордены, тайные общества, закрытые кабалы загадок и охраняемых знаний. Большинство из них было старо и относилось к Эре Раздора, или даже раньше. Большинство было легендами, а оставшиеся — шарлатанами. Он прибыл на Марс в поисках Просвещенных, однако те оказались абсолютной выдумкой. Познанные, впрочем, существовали на самом деле. Он задавал слишком много вопросов и совершал путешествия к поставщикам информации в поисках слишком большого количества запретных трудов. Он заставил их заметить его.

Если Познанные когда-то и были настоящим орденом, то эти люди — нет. В лучшем случае — какими-то дальними незаконнорожденными кузенами в роду. Однако они знали вещи, которых не знал он, и он был согласен учиться у них и терпеть театральные ритуалы и напыщенные тайные церемонии.

Спустя несколько месяцев, будучи обладателем нескольких бесценных томов греховных идей, которые до того принадлежали Познанным, Фоуст отправился к окраинам. Познанные не преследовали его с целью вернуть свою собственность, поскольку он позаботился о том, чтобы они были не в состоянии это сделать. Сброшенные в теплоотвод реактора улья на Кората Монс тела так и не нашли.

Фоуст двигался в запретные сектора, где все еще велся «Великий крестовый поход», подальше от безопасности приведенных к согласию систем. Он направлялся к Святым Мирам, где в покоренных системах активно набирал армии добровольцев величественный XVII Легион, Несущие Слово.

Несущие Слово особенно заинтриговали Фоуста. Заинтриговали своей необычным восприятием. Они были одним из восемнадцати, одним из Легионес Астартес, а стало быть — центральным элементом инфраструктуры Империума, однако лишь они одни, казалось, проявляли религиозный фанатизм.

По мнению Фоуста, Имперская Истина была ложью. Дворец Терры упорно навязывал рациональный и прагматичный образ галактики, хотя любому глупцу было видно, что Император опирается на аспекты реальности, которые явно неестественны. Например, на духовный дар. На эмпиреи. Казалось, только Несущие Слово поняли, что подобные вещи — больше, чем просто полезные аномалии. Это доказательство великой и отрицаемой загадки. Свидетельство существования некоторой трансцендентной реальности-за-реальностью, возможно, какой-то божественности. Все Легионес Астартес основывались на нерушимой вере, однако лишь Несущие Слово верили в божественное. Они поклонялись Императору как аспекту некоей высшей силы.

Фоуст был согласен с ними во всем, кроме одного. Во вселенной были существа, достойные преклонения и почитания. Император же, невзирая на все его способности, просто не был одним из них.

В Облаке Аквары, на Званане — Святом Мире, все еще пребывавшем во мраке от дыма приведения к согласию Несущими Слово, Криол Фоуст примкнул к Братству Ножа и начал служить примарху XVII-го.

Он был способным. Его обучали на Терре. Он не был каким-то там дикарем с захолустной планеты, подпитываемым лишь грубым фанатизмом. Он быстро поднялся из низов до назначенного офицера, затем до надзирателя, а оттуда к своему нынешнему положению доверенного лейтенанта. Это называется маджир. Его поручителем и начальником был легионер Несущих Слово по имени Арун Ксен, и с его помощью Фоуст удостоился чести нескольких частных аудиенций у Аргела Тала из Гал Ворбак. Он посещал службы и слушал, как говорит Аргел Тал.