Великий магистр - Елена Грушковская

Конрад задумчиво почесал щетину: сколько он ни брился, она росла у него дикими темпами — сплошное наказание. Оскар, выбив ногтями дробь по столу, сказал:

— Полагаю, вопрос о том, способны ли мы бороться с вирусом, постигнет судьба вопроса о раке.

— Мы сможем, я уверен, — добавил Алекс.

— Как насчёт «договориться с вирусом»? — вставила слово Вика. — Думаю, ты не зря обронила эти слова тогда.

Я сказала:

— Всё сложно, ребята. Способ повлиять на вирус есть, но этому нам придётся учиться прямо на месте. Думаю, мы готовы, да и у меня кое-какие мысли по этому поводу появились. Однако не думаю, что нам удастся полностью погасить его распространение в мире, мы можем лишь немного уменьшить число жертв… Человечеству придётся испить сию горькую чашу практически до дна.

— Если у нас получится, это будет ещё один довод людям в пользу заключения мира с нами, — заметил Оскар.

— Нужно только ввести всем собратьям кровь достойных для снижения аппетита и появления способностей, — сказала Гермиона. — Думаю, постепенно мы это осуществим.

После совещания я заглянула к Карине. Малышка Эйне ползала по ковру, толкая большой надувной мяч, а Карина сидела на кровати, кутаясь в одеяло, и пила из кружки какой-то горячий напиток. На мой вопросительный взгляд она ответила:

— Знобит немного. Три дня назад проба на вирус была отрицательной. Не знаю… Не должно быть.

Я улыбнулась и обняла её, спрятав за улыбкой тревогу. В низу живота заныло.

Если мы пройдём это испытание — нам жить. Если нет — ломаного гроша не стоим.

Вот тогда мои дела на земле будут завершены.

18.5. Отдых на природе

— Слушай, выпить смерть как охота. А спирт нам теперь — худший враг… Етить колотить!..

Дэн досадливо плюнул. А ведь действительно: ни водки, ни вина, ни даже самого слабенького пива не принимал теперь наш организм. А душа просит. И что прикажешь делать русскому человеку?.. То есть, хищнику.

Мы с Дэном сидели на замковой стене, любуясь «красотами» окрестностей. Следы от бомбёжки уже слегка поросли травой, но даже став густым, зелёный травяной ковёр не скроет этих рытвин…

На солнце лишь изредка набегали облака, и в этот яркий летний день не хотелось думать ни о чём плохом. Но сквозь солнечный свет, сквозь ветер и облака пробивалась тревожная вибрация паутины, и никуда от неё нельзя было деться. Я представлял, каково сейчас Лёльке: ведь она чувствовала всё это гораздо острее меня.

— Ты не в курсе, может есть какая-нибудь хреновина, чтобы можно было прибалдеть хищнику? — спросил Дэн. — Так стресс снять охота… Чувствую, если не приму на грудь — башню снесёт.

Я пожал плечами.

— Слышал, что если сливки в кровь добавить, можно словить кайф. Но сам не пробовал.

Глаза у Дэна оживились, прищурились и засияли мыслью, уныние как рукой сняло. Соображалка включилась.

— Гм… Сливки, говоришь? — пробормотал он, потирая подбородок. — Тэк-с… Подожди, ладно? Я кое-что надумал. Я мигом!

И, сорвавшись с места, он рыжим вихрем умчался в замок. Что же он такое надумал?

Не прошло и десяти минут, как он вернулся, и не с пустыми руками. Куртка у него на животе как-то странно оттопырилась, и он придерживал её руками. Расстегнув молнию, он с торжествующим видом извлёк оттуда два пол-литровых пакета с кровью и картонный пакетик сливок, ёмкостью не больше стакана.

— Ты где сливки надыбал? — усмехнулся я.

— Да так… В холодильнике завалялись, — ответил он, воровато щурясь, как кот, слямзивший сметану. Наглый рыжий котяра.

— В чьём холодильнике? — поинтересовался я. Не то чтобы уж очень пристрастно, но не без любопытства.

— Да какая разница? — отмахнулся он. — Главное, что они у нас есть. Полетели на природу, уж больно денёк погожий!

Я с сомнением покачал головой.

— И не стыдно тебе? В мире такое творится… Вирус и до нас, между прочим, добраться может. А ты расслабуху затеваешь…

— Блин, Ник! Ну, ты как маленький, чесслово! — воскликнул он, топчась и пританцовывая на месте, как нетерпеливый конь. — При чём тут обстановка в мире? Нам это необходимо, пойми ты! Вот что плохо в том, чтобы быть хищником, — так это постоянная трезвуха… Стрессы, напряжёнка, нервы на пределе… И не расслабиться! Так и крыше съехать недолго. Короче, давай, валим на пленэр.

— Ва-ау, какие мы слова знаем, — протянул я с усмешкой. — «Пленэр»! Что живописать будешь, художник?

— Новые ощущения, — засмеялся он. — Полетели, давай! На пару часиков. Одно крыло здесь, другое — там!

— Да я, вообще-то, как бы на службе, — привёл я аргумент. — Как бы меня начальство не хватилось…

— Это жена, что ли? — ехидно прищурился Дэн. — Эх ты, подкаблучник!

— Начальство, тебе говорят! — строго повторил я. — Алекс спуску не даёт. Такой втык получу, что — мама, не горюй!

— Ничё, жена отмажет, — похлопал меня по плечу Дэн. — Она повыше Алекса стоит. Как-никак, Великий Магистр. Это не хухры-мухры!.. Ты вообще, скажу я, удачно женился, брат. С такой женой ничего не страшно.

— Да вообще-то, и Великий Магистр по самое «не могу» вставить может, — задумчиво ответил я. — Не факт, что будет отмазывать. Ты просто не знаешь Лёльку, она тоже может крутой быть. Она раньше «волками» сама командовала, ты в курсе? Вот… Дружба дружбой, а служба службой!

— Да ладно, не ссы, — хмыкнул Дэн. — Никто не хватится. Мы ж всего на часик.

— Ты ж вроде говорил — на два? — прищурился я.

— Можно и на два, — засмеялся он. — Ладно, полетели, служивый! А то сливки прокиснут.

Солнце светило, деревья шелестели, в отчаянно синем небе висели легкомысленные облака. Мы сидели на тёплой траве, и Дэн, сосредоточенно нахмурившись, лил сливки тонкой струйкой внутрь пакета с кровью. Это выглядело почти что ювелирной работой, так как носик пакета был очень узкий, и чтобы влить туда что-либо, не расплескав мимо, требовалось иметь твёрдую руку. Таковой Дэн обладал — пока что. Влив в один пакет половину сливок, он взболтал смесь до однородного розового цвета и протянул мне. Сделав такую же смесь для себя, он понюхал носик пакета.

— Да вроде ничего так пахнет, — одобрительно отметил он. — Ну, за что выпьем? А, знаю. За то, чтобы этот кавардак поскорее кончился!

Розовая смесь в пакете оказалась весьма недурной на вкус. Мы выпили половину, но что-то пока не ощущали ничего особенного.

— Что-то не вставляет, — озабоченно сказал Дэн. — Туфта наверно, эти твои сливки!..

— А может, у нас к ним нет чувствительности? — задумчиво предположил я. — Ну, там, особенность организма какая-нибудь.