Сын цирка - Джон Ирвинг

В интересах дела нужно привести телеграмму, составляя которую, бенгальская семья приложила немало усилий, чтобы сделать ее безобидной.

СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ ДЕВУШКИ МАДХУ ОЧЕНЬ ЗАМАНЧИВОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВСТУПИТЬ БРАК ПРЕУСПЕВАЮЩИМ БИЗНЕСМЕНОМ СРЕДНИХ ЛЕТ/ ОНА СОГЛАСНА НО НЕ ДО КОНЦА РАЗОБРАЛАСЬ СВОИХ ЧУВСТВАХ У НЕГО ШРАМ /КАЛЕКЕ ПРЕДОСТАВЛЕНА ВОЗМОЖНОСТЬ ЗДЕСЬ ИНТЕНСИВНО РАБОТАТЬ / ГАРАНТИРУЮ ДАЛЬНЕЙШУЮ ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ РАБОТОЙ/ ДАС.

К тому времени, когда доктор узнает эту новость, ему останется только кусать локти. Как он этого не предусмотрел? Ведь для чего-то мистер Гарг просил Ранджита дать ему адрес цирка «Большой Голубой Нил»? Разумеется, мистер Гарг, как и доктор, знал, что Мадху неграмотна. Кислотный человек и не собирался посылать девочке письмо. К тому же, уведомляя Фарука о том, что Гарг просил адрес цирка, верный секретарь забыл сообщить доктору о том, что Гарг интересовался, когда он планировал возвратиться из Джунагада. В то воскресенье, когда Дарувалла покидал цирк, и прибыл мистер Гарг.

Фарука не убедило мнение Вайнода на этот счет. Карлик предполагал, что Гарг настолько увлекся Мадху, что не захотел ее терять. Может быть, сам Гарг не ожидал, как сильно он будет скучать по девочке, говорил карлик. Дипа подчеркивала, что Кислотный человек по-настоящему женился на Мадху. Несомненно, он не намерен отсылать девочку обратно в бордель. Жена карлика добавила, что, вероятно, это действительно «счастливый день» для Мадху.

Эта новость не найдет доктора Даруваллу в день юбилея, ей придется подождать. Зато плохой новостью станет то, что и другая информация придет к нему с опозданием. Первым узнает о ней Ранджит, но медицинский секретарь решит не сообщать доктору столь неприятные подробности, малоподходящие для празднования Нового года.

Учреждение доктора Тата и в новогодний день работало с полной нагрузкой. Престарелый секретарь мистер Сабхаш сообщил Ранджиту о проблеме. Два старых секретаря вели разговор в манере враждебных, но беззубых кобелей.

— У меня информация только для доктора, — начал мистер Сабхаш, не потрудившись даже представиться.

— В таком случае вам придется ждать до завтра, — остановил Ранджит этого дурака.

— Это мистер Сабхаш из офиса доктора Тата, — важно произнес секретарь.

— Все равно вам придется ждать до завтра. Доктора Даруваллы сегодня здесь нет, — с удовольствием сообщил ему Ранджит.

— Это очень важная информация. Доктор обязательно захочет узнать ее как можно раньше, — сказал Сабхаш.

— Тогда передайте ее мне, — отозвался Ранджит.

— Ну… у нее нашли это … Мистер Сабхаш перешел на драматический шепот.

— Вам придется объяснить поподробней.

— У этой девочки Мадху, — сказал мистер Сабхаш, — оказался положительный тест на СПИД.

В документах Мадху Ранджит видел противоположную информацию. Второй Тата сообщал доктору Дарувалле, что тест на СПИД у Мадху оказался отрицательным. Если бы девочка болела СПИДом, то доктор Дарувалла не разрешил бы ей поехать в цирк.

— Тест ELISA оказался положительным и это подтвердилось проверкой по западным методикам, — говорил мистер Сабхаш.

— Но доктор Тата сообщил доктору Дарувалле, что тест был отрицательным, — упорствовал Ранджит.

— Это оказалась не та Мадху. Ваша Мадху дала положительную реакцию теста на СПИД, — подвел итог обсуждению Сабхаш.

— Это — серьезная ошибка, — заметил Ранджит.

— Никакая это не ошибка. Дело в том, что были две Мадху, — разгневался Сабхаш. — Всего лишь.

Однако Ранджит подозревал, что не было никаких «всего лишь». Преобразовав телефонный разговор с мистером Сабхашем в аккуратно отпечатанный доклад, который он положил на стол доктора Даруваллы, из имеющихся фактов медицинский секретарь сделал свой вывод: у Мадху и мистера Гарга что-то более серьезное, чем хламидиоз. Ранджит знал, что Гарг уезжал в Джунагад, желая забрать Мадху из цирка. Может быть, Гарг решил вернуть девочку в Бомбей только после того, как ему сообщили, что тест на СПИД не подтвердился. А может быть, это и не так. В мире людей из круга «Мокрого кабаре» и борделей в Каматипура определенный фатализм был нормой жизни.

Новость «не о той Мадху» также подождет до прихода Даруваллы. К чему торопить неблагоприятную информацию. В конце концов, как полагал Ранджит, Мадху все еще в Джунагаде с цирком. Кислотный человек, верно, еще не покидал Бомбея.

Когда Мартин Миллс позвонил в офис доктора Даруваллы, Ранджит не нашел нужным сообщить миссионеру о такой новости. Фанатик хотел, чтобы ему сменили бинты. Отец-ректор посоветовал ему и в этом соответствовать празднованию юбилея. Ранджит предложил Мартину позвонить доктору домой. Вследствие того, что Фарук отрабатывал реплики и поведение Джона Д и пожилого мистера Сетны с Рахулом, с Мартином разговаривала Джулия. Ее поразило, что брата-близнеца Дхара укусил шимпанзе, который, вероятно, болел бешенством, а Мартина неприятно задело то, что доктор не рассказал жене о досадном эпизоде.

Джулия любезно приняла приглашение иезуита на церемонию чаепития по случаю юбилея и пообещала доставить Фарука в колледж Святого Игнатия еще до начала мероприятий, чтобы доктор успел сменить повязки Мартину. Будущий священник поблагодарил Джулию, однако, когда он повесил трубку, то внезапно все малопонятное, что случилось с ним в Индии за неделю, загудело, как погребальный звон.

Начать с реакции отца Джулиана на его исповедь. Его отпущение грехов, скупое и резкое, закончилось торопливым советом сменить замусоленные и окровавленные бинты. Пастор и будущий священник явно не поняли друг друга. Когда Мартин Миллс признался, что любил мальчика-калеку больше, чем мог любить девочку-проститутку, отец Джулиан, прервав его, сказал, что ему следует меньше обращать внимание на свою способность любить. Эти слова отца-ректора означали, что Мартин должен быть более озабочен любовью Всевышнего и волей Бога и с большей скромностью относиться к своей всего лишь человеческой любви. Мартин является членом общества иезуитов, поэтому ему следует вести себя подобающим образом, а вовсе не как погруженному в самолюбование социальному работнику, который творит добрые дела и при этом оценивает, критикует и поздравляет себя.

— Судьба этих детей не в твоих руках. Ни один из них не станет больше или меньше страдать из-за твоей любви к ним или по причине отсутствия твоей любви. Перестань так много думать о себе. Ты — инструмент воли Всевышнего, а не собственное создание, — сказал отец Джулиан будущему священнику.

Такой ответ не просто поразил фанатика своей тупостью — Мартин Миллс почувствовал смятение. Такой подход отца-ректора показался иезуиту явно кальвинистским: ведь он считал, что дети уже имеют предопределенную судьбу. Не испытывал ли отец Джулиан воздействия индуизма, поскольку замечание о «судьбе» детей отдавало кармическим законом? А разве плохо быть социальным работником? Разве Игнатий Лойола сам не был социальным работником и не отдавался этому с неослабевающим рвением? Или отец-ректор только подразумевал, что Мартин не должен принимать слишком близко к сердцу судьбу детей из цирка и то, что будущий священник сделал для них, вовсе не означало, что он ответственен за все, что может с ними случиться?

В состоянии такой озабоченности Мартин Миллс вышел прогуляться. Но отойдя далеко от миссии, он наткнулся на трущобы, которые уже показывал ему доктор Дарувалла. При виде бывших кинодекораций трущоб, где его грешная матушка упала без сознания, когда корова лизнула ее языком, Мартин вспомнил, как его вырвало из движущейся машины.

Трущобы бурлили в эти утренние часы понедельника. Миссионер подумал, что лучше взирать на это убожество, наблюдая лишь мелкие детали. Вместо того, чтобы смотреть вдаль по дороге во всю ее длину. Мартин опустил глаза на свои неспешно передвигающиеся ноги, не позволяя им оторваться от земли. Таким образом, большинство обитателей трущоб оказались отрезанными от него на уровне лодыжек. Он видел детей, которые, вполне естественно, просили милостыню, видел также лапы и любопытствующие носы копавшихся в мусоре собак, мопед, который упал или врезался в канаву. Гирлянда из цветов увивала его руль, будто мопед уже приготовили к кремации. Затем Мартин увидел корову целиком. Не просто копыта, а всю тушу, поскольку корова лежала. Обойти ее было непросто и когда миссионер задержался, он быстро обнаружил, что его тут же окружили. В каждом путеводителе для туристов должно быть ясно сказано, что в трущобах никогда нельзя останавливаться!

Длинная, печальная и полная достоинства коровья морда уставилась на него. Глаза ее по краям были обсижены мухами. Кусок кожи на рыжевато-коричневом боку коровы величиной с кулак был поврежден и тоже облеплен мухами. На самом деле видимая рана вела в глубокую дыру, сделанную корабельной мачтой, когда ее перевозил грузовик. Мартин не видел момента столкновения, а беспорядочная толпа закрывала от него смертельную рану коровы.