Паломничество на Землю - Роберт Шекли

Старый священник сжал в руке свою дубину и задумался.

— Может быть, ты и права, — сказал он медленно. — Да, пожалуй, ты права. Внезапно он вскочил и уставился на нее. Но скажи мне правду, Мел. Ты действительно хочешь подарить ему Максимальную Смерть? Или ты просто хочешь сохранить его для себя?

— Он должен получить ту смерть, которую он заслужил, — тихо молвила Мел. Но она не смогла взглянуть в глаза священнику.

— Я удивляюсь, — сказал старик. — Я удивляюсь, что у тебя за сердце. Я думал, оно противится всякой ереси. Ведь ты свято чтила наши обычаи.

Мел хотела ответить, но ей помешал купец Васси, который в это время вбежал в Храм.

— Идемте скорее! — закричал он. — Фермер Иглай! ОН НАРУШИЛ ТАБУ!!!

Толстый веселый фермер умер страшной смертью. Он совершал свой обычный рейс от дома к центру деревни и проходил под старым колючим деревом. Без всякой на то причины дерево упало прямо на него. Колючки пронзили его насквозь во многих местах. Но он умер с улыбкой на устах.

Священник оглядел толпу, собравшуюся у тела. Несколько человек еле сдерживали улыбки. Лэд обошел вокруг ствола и оглядел его. Там было несколько следов, оставленных пилой. Они охватывали ствол со всех сторон и были прикрыты смолой. Священник обернулся к толпе.

— Подходил ли Иглай к дереву раньше? — спросил он.

— Конечно, — ответил один фермер. — Он обычно завтракал в тени этого дерева.

Теперь все улыбались в открытую, выказывая этим удовольствие при виде успехов Иглая. Отовсюду неслись фразы:

— Я все время удивлялся, почему он завтракает именно тут.

— Он никогда не делил ни с кем стол, ссылаясь на то, что любит одиночество.

— Ха-ха!

— Он, должно быть, все время пилил.

— Целыми месяцами. Но все-таки добился своего.

— Довольно умно с его стороны.

— Он был простым фермером, и никто не назовет его святым, но он умер прекрасной насильственной смертью, которую сам же и подготовил.

— Послушайте меня, люди! — закричал Лэд. — Иглай совершил святотатство! Только священник может даровать смерть!

— Что могут сделать священники, сидя в своих храмах, проворчал кто-то.

— Нет, это все-таки святотатство, — выкрикнул кто-то из толпы. — Иглай умер хорошей смертью. Это несправедливо.

Старый священник с досадой обернулся. Он ничего не мог поделать. Если бы он вовремя заметил Иглая, он бы принял меры. Иглай бы умер другой смертью. Он бы скончался у себя в постели «от старости». Но сейчас уже поздно было об этом думать. Фермер умер, и сейчас, наверное, уже шел по дороге к Рокечангу. Провожать фермера в последний путь было не обязательно, и Лэд обратился к толпе:

— Видел ли кто-нибудь, как он пилил дерево?

Если кто и видел это, то все-таки не признался. На этом все и закончилось. Жизнь на Игати считалась тяжким бременем для людей.

Через неделю Хэдвелл писал в своем дневнике:

Наверное, нигде нет такого народа, как игатиане. Я живу с ними, ем и пью с ними и смотрю на их обычаи и традиции. Я знаю и понимаю их. Они так удивительны, что об этом стоит поговорить.

ИГАТИАНЦЫ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ТАКОЕ ВОЙНА!!! Представьте это себе, Цивилизованные Люди! Никогда в их летописях и устных преданиях не упоминается о войнах. Они даже не могут представить себе их! И это чистая правда. Я старался описать войну Катаге, отцу прекрасной Мел. Тот развел руками и спросил: «Война — это когда несколько человек убивают других?»

Я ответил, что это только часть войны, и что на войне тысячи людей убивают себе подобных.

— Тогда, — удивился Катага, — в одно и то же время одинаково умирают тысячи людей?

— Правильно, — ответил я.

Он долго думал над этим, а потом повернулся ко мне и сказал:

— Это нехорошо, когда много людей умирают одинаково в одно и то же время. Это не удовлетворит их. Каждый человек должен умирать своей особенной индивидуальной смертью.

Осознай, Цивилизованное Человечество, эту простодушную реплику. И пойми горькую правду, которая скрывается за этими наивными словами. Правду, которую должны понять все.

Более того, эти люди не ссорятся между собой, не знают кровавых междоусобиц, никогда не совершают преступлений и убийств.

Вот вывод, к которому я пришел: они не знают насильственной смерти, за исключением, конечно, несчастных случаев. К сожалению, они случаются слишком часто, но это не из-за дьявольской натуры человека, а по вине природы. Несчастный случай не остается незамеченным. Он часто предотвращается Лэдом, здешним священником, с которым я подружился.

Это прекрасный человек.

А теперь я перейду к самой удивительной новости.

Хэдвелл улыбнулся, на мгновение задумался, а затем снова вернулся к своим записям. Мел согласилась стать моей женой!

Как только я захочу, начнется свадьба. Уже все готово для этого. Я считаю себя самым счастливым человеком, а Мел — самой красивой девушкой во Вселенной. И самой необычной.

Она очень сознательная, может быть, даже немного больше, чем надо. Она просила меня помогать деревне, и я стараюсь, как могу. Я уже многое сделал. Я переделал их ирригационную систему, собрал несколько урожаев, научил их обрабатывать металл и сделал много-много других полезных дел. Но она требует от меня еще и еще.

Я сказал ей, что я тоже имею право на отдых. Я жажду долгого приятного медового месяца с этой девушкой, а затем год или около того собираюсь отдохнуть, прежде чем продолжать работу. За это время я закончу мою книгу.

Мел не понимает меня. Она старается убедить меня в том, что я ДОЛЖЕН закончить работу. Также она все время говорит о какой-то церемонии с названием «Максимум», если я правильно перевел.

Но мне кажется, что я сделал достаточно, и я не хочу больше работать без перерыва.

Этот «Максимум» должен начаться как только мы поженимся. Я думаю, что это какая-то награда, которую люди хотят дать мне за работу. Я постараюсь обязательно получить ее.

Это, должно быть, очень интересная штука.

В день свадьбы вся деревня под руководством Лэда отправилась к Башне, где игрались все игатианские свадьбы. По случаю праздника мужчины одели головные уборы из перьев, а женщины понавешали на себя ожерелья из ракушек, янтаря и цветных камушков. Четыре здоровых крестьянина в центре процессии тащили на себе странного вида аппараты. Хэдвелл видел только их блеск и решил, что это обязательные принадлежности свадебной церемонии.

Когда они переходили мост, Катага бросил взгляд на подрубленную лозу.

Башней оказался огромный выступ черной скалы, одна сторона которой выдавалась далеко в море. Хэдвелл и Мел стали возле нее, лицом к священнику. Все замерли, когда Лэд поднял руку.