Воин - Дональд Маккуин

Внимательно наблюдая за кузнецом, с ловкостью мастера работающим зубилом, Нила размышляла о том, что освобождение от оков не улучшит ее теперешнее положение. Алтанар даже не назвал ее пленницей, он называл ее своей гостьей, но это пугало еще сильнее. Наверное, секрет Алтанара скрывался в его холодной и бескровной циничной улыбке.

Она подумала о Ликате.

Однажды ей удалось убежать от него.

Гэну тоже удалось спастись от Оланов. Каждое утро, когда Нила встречала рассвет, она молилась за него, за то, чтобы он полностью оправился от ран. Еще она просила благословения для Класа, спасшего друга. Она закрыла глаза, чтобы еще раз увидеть этот бой, услышать яростные крики Оланов, которые в той схватке были более чем уверены в своей победе. Нила с торжеством посмотрела на свои руки, все в синяках, — награда Оланов за ее смех. Это было их большой ошибкой: они потеряли девять человек, всех пятерых дворян Джалайла и половину Танцующих-под-Луной. Если бы один из воинов не остановил их, эти сумасшедшие наверняка бы убили ее. Как заметил ее спаситель, продолжать сопротивление было уже бессмысленно. Но сама Нила до последнего момента не считала положение безнадежным; с их стороны, глупо было ожидать от нее обратного, ведь она — женщина из племени Людей Собаки. Притворившись несколько минут назад, что упала в обморок, Нила преследовала две цели: она положила конец бесконечным расспросам Алтанара и смогла получить несколько минут ценного отдыха, в котором так нуждалась, дабы собраться с силами для новых испытаний.

Серебряный блеск работающего молотка вернул ее на землю. Кузнец разбивал цепи. Стальной звон пел в ушах, в нос ударил жар раскаленного железа и горящего угля. Наконец, цепи упали. Казалось, по ее рукам, пронзая все тело, все еще проходят вибрации наковальни.

Положив молоток, кузнец сжал запястье Нилы.

— Я не причинил вам боли? — Это было скорее похоже на утверждение, чем на вопрос. Пока она растирала свою руку, всю в ссадинах, он в нетерпении кусал нижнюю губу.

Наконец она ответила:

— Почти нет, я скажу королю, что ты справился со своей работой.

— Спасибо, большое спасибо. — Он поцеловал руку девушки, которая тотчас ее убрала. Неожиданно страх снова охватил его. — Ты и вправду скажешь, что я не причинил тебе вреда?

Нила засмеялась:

— Он не будет делать с тобой все то, что обещал.

Бедняга расцвел. Прежде чем снова заговорить, он внимательно огляделся по сторонам.

— Я видел, как блюстители истины делали вещи и похуже. Ты…

Рядом раздался какой-то звук, и он моментально, будто ловушку, захлопнул рот. Опустившись на одно колено, он с совершенно безразличным лицом выпрямился, держа в руках обрывки цепи. Показывая разбитую цепь появившемуся в дверях блюстителю в белоснежных одеждах, он ровным голосом произнес:

— Готово, на ней ни одной моей царапинки.

Блюститель потянул Нилу к двери, чтобы на свету изучить ее запястья. Удовлетворенный, он приказал ей идти каким-то особенным, лишенным всякого тона голосом. Все время держась рядом с ней, но не касаясь, он лишь указывал, в какую сторону поворачивать. Девушка пожаловалась на ужасное обращение по пути в кузницу и получила ответ, что все было сделано так, как должно. Монотонность в голосе стража убедила Нилу в бессмысленности дальнейших возражений. Нила с горечью подумала, что еще неделю назад никто не мог заставить ее замолчать с такой легкостью.

Он же испугал ее настолько, что говорить расхотелось.

Нила почувствовала себя пленницей, только когда ее привели к Алтанару. Пока она была пристегнута цепью к укравшему ее подонку, она не осознавала этого. Конечно, она боялась, что ее убьют или изнасилуют, но то были просто бандиты, а их поведение понятно. Ее боязнь предателей и Танцующих-под-Луной, как и страх перед бившими ее солдатами, перемежалась вспышками гнева, когда возникало желание дать сдачи.

Алтанар излучал ужас. Нила чувствовала, как кровь застывает в жилах, когда король говорил с ней. И вот сейчас, когда она покорно следовала за белой человекоподобной тенью блюстителя, у нее и мысли не возникало о сопротивлении. Ей хотелось только забиться в угол и спрятаться от всего происходящего. У Ликата были такие же глаза, но Алтанар был страшнее, хотя, наверное, все дело в этой улыбке, которая делала тебя вещью, порабощала.

Пока они шли из кузницы в замок, девушка несколько раз оглянулась вокруг себя. Явное любопытство прохожих, попадавшихся на пути, не беспокоило бы Нилу, но смиренное выражение их лиц заставляло задуматься.

С ней почти столкнулась вышедшая из-за угла настоятельница. Однако смотрела она не на девушку, а на блюстителя за ее спиной. Она уже успела переодеться в официальный наряд — волочащуюся по земле зелено-голубую мантию. Черты ее лица приобрели силу, даже властность, а удивление Нилы настоятельница встретила твердым взглядом. Легкое дуновение ветерка подняло космы ее седых волос. Выставляя вперед руку с массивным золотым браслетом, женщина приказала стражнику остановиться.

Нила сказала:

— Я знаю тебя, настоятельница Ирисов.

Женщина опустила руку, вздыхая.

— Я пришла проводить тебя на аудиенцию с королем Алтанаром. Я услышу всю твою историю от начала и до конца из твоих собственных уст.

Почувствовав по пути к замку, что здания подавляют Нилу, настоятельница произнесла:

— Обычные дома, построенные обычными людьми, детка. Успокойся.

Позади подал голос блюститель истины:

— Ты же знаешь правила, настоятельница. Ты должна говорить так, чтобы я все слышал.

Та повернулась к нему, сладко улыбаясь.

— Меня не волнует, слышишь ты, о чем я говорю, или нет, но я бы очень удивилась, если бы ты хоть что-нибудь понял.

На секунду Нила застыла, пораженная, пока настоятельница не взяла ее за локоть и не повела дальше, жестами показывая на самые интересные здания, на дворец и огромное строение — Тронный Зал. Она была совершенно спокойна и лишь немного крепче сжала ее руку, вводя Нилу в здание.

От картины зала у девушки в изумлении перехватило дыхание. Сайла говорила о его размерах, об огромных огненных ямах, прокладывающих путь к трону. Слышала Нила и о том, с какой враждебностью встречается здесь каждая женщина, если она пришла без сопровождения мужчины. Нила думала, будто знает, чего ожидать, но она ошибалась. Тонкий непонятный запах удивил ее, огромное пространство поразило. Она была совсем не готова к тому презрению, которое читалось на дюжинах глазевших на нее лиц.

Звучный голос выкрикнул имя Гэна, и на мгновение Нила позволила себе почувствовать, как она одинока, пульс ее бешено забился.

Мимо проплыло лицо Сайлы — расплывчатый образ среди таких же расплывчатых облаков ладана, поднимающихся из холодных ям. Она вспомнила, как все существо Сайлы менялось, когда та начинала говорить о том, как эти люди к ней относились. Нила заставила себя собраться и приготовиться к борьбе. Она оглянулась назад. Гэн прошел бы через них, как меч через пшеницу, а увидев Класа, они просто помешались бы от страха. Любой воин племени Собаки в бою стоил сотни этих людишек. Такой же была и женщина из этого племени.

Нила поймала на себе пристальный взгляд Олана. Его шея надулась, а лицо покраснело, но из них двоих он первый опустил глаза. Видя это, толпа начала волноваться. Среди стоящих прошел все нарастающий рокот — страшное предупреждение. Нила вдруг почувствовала, как по телу побежали мурашки, но ей удалось взять себя в руки и перевести взгляд на другого человека.

Подтолкнув девушку вперед, настоятельница прошептала, почти не шевеля губами:

— Спокойно, дитя мое, ради меня, спокойно.

Сделав над собой усилие, Нила перестала рассматривать чьи-то глаза, стараясь смотреть на трон и не отставать от настоятельницы.

Король был одет в свободную ярко-желтую рубаху и такие же по цвету мешковатые штаны. На поясе, воротнике и рукавах красовались серебряные ленты. Алтанар с нетерпением шагнул им навстречу, и его яркие одежды на фоне полумрака заставили Нилу подумать об огне. В эту секунду страх вновь поселился в ней.

На голове короля красовался тонкий золотой обруч. От него уходили вверх тонкие серебряные гвоздики, к каждому из которых на тончайшей цепочке был прикреплен крохотный колокольчик. Алтанар приветственно кивнул, и они зазвенели с поразительной чистотой и мелодичностью. В этих звуках Ниле послышалось далекое пение птиц ее родины, столь неожиданное в этом самом странном из всех виденных ею мест, и от невыносимой боли в груди на глаза навернулись слезы.

Вскоре король заговорил, и она постаралась побороть минутную слабость.

— Покажи запястья. — Ниле потребовалось огромное самообладание, чтобы не отдернуть руку. — Кузнец не причинил тебе боли?

— Нет, он был очень осторожен.