Технология власти - Абдурахман Авторханов

Перейдем к характеристике армии.

3. Армия

Из трех столпов режима - партаппрата, полиции и армии - первые два, вместе или попеременно, управляли страной, а третий столп - армия - всегда была управляемой. По социальному положению партаппарат и полиция бесконечно далеко стояли и стоят от народа, а армия была и остается плотью от плоти народа, она собственно и есть народ, только в военной форме. Именно это было причиной того, что правящая партийно-полицейская клика ей никогда не доверяла (институт политкомиссаров раньше, система "замполитов", политотделов и политуправлений теперь) и наиболее радикально чистила ее командный состав. Конечно, Ленин и Сталин умели использовать эту армию как против свободы русского народа (Кронштадт, Тамбов, антиколхозные восстания), так и против независимости нерусских народов. К ее несчастью, даже наследникам Сталина удалось использовать ее против свободы чужих народов (Венгрия, Чехословакия). Более того. Ссылаясь на нее и опираясь на страшное оружие, которым она владеет, владыки Кремля постоянно шантажируют свободный мир, открыто вооружают и финансируют так называемые "освободительные войны", революционные восстания и даже военные перевороты. И все-таки Советская Армия не та, какой она была при Сталине. Ее эволюция от инструмента власти при Сталине к фактору власти сегодня, как одного из углов треугольника диктатуры, есть исторический факт, который не может игнорировать внимательный наблюдатель. Эта эволюция открывает судьбоносную для страны перспективу. Поэтому важно проследить, как это происходило.

Эволюция, приведшая к изменению роли армии, началась с войны. Сперва это было скорее психологическое, а не структурное изменение. Ход и исход войны против Германии решили не партия и полиция, а армия и ее офицерский корпус. Номинальные партийные и полицейские органы при командованиях (члены военных советов, политотделы, полицейские войска, особые отделы, СМЕРШ) были лишь вспомогательными силами и полностью поставлены на службу армии. Впервые в истории СССР вся власть фактически перешла к армии. На войне и из войны выросли новые кадры военачальников, которым страна

была обязана своим освобождением от оккупантов, а Сталин - спасением своего режима. Как раз это обстоятельство вызывало у Сталина сильнейшие опасения. Сталин знал из истории, что войны рождают не только революции, но и бонапартов, не только освободителей от чужеземного ига, но и борцов против внутреннего деспотизма. Чтобы этого не случилось, Сталин решил присвоить себе лично чужую славу - триумф военной стратегии советского генералитета (легенда о "десяти сталинских ударах") и заодно избавиться от потенциальных или воображаемых бонапартов, отправив в почетную ссылку всех ведущих полководцев истекшей войны (маршалы Жуков, Воронов, " Новиков, Вершинин, Богданов и др.).

В дни, когда Сталин безнадежно боролся со смертью, происходит реабилитация опальных маршалов во главе с Жуковым, а начавшаяся борьба за наследство Сталина вводит армию в совершенно непривычную для нее политическую игру - в борьбу за это наследство. Ввел ее в эту рискованную игру тот, кто с ней был близко, физически связан во время войны - Хрущев. Ставка на армию оказалась для личной карьеры Хрущева успешной - при помощи армии Хрущев убрал со сцены одного за другим своих знаменитых и, казалось, могущественных соперников - Берия (июнь 1953 г.), Маленкова (февраль 1955 г.), Молотова и "коллективное руководство" (июнь 1957 г.). Вот тогда впервые профессиональный военный стал соучастником власти на ее вершине - маршала Жукова сделали членом Президиума (Политбюро) ЦК. Когда Хрущев, однако, почувствовал, что своенравный и волевой маршал ставит интересы армии выше интересов партийной клики, то он сверг и его, предварительно отправив Жукова с визитом к Тито, догадываясь, что вряд ли он сможет свергнуть Жукова, если тот будет в Москве.

Хрущев думал, что он тем самым вывел армию из игры. Но он ошибался. Ошибка выяснилась, когда Хрущев начал ущемлять профессиональные интересы армии (план сокращения армии на 1 200 000 человек, сокращение военного бюджета, запрещение строить океанский военный флот, переброска средств из военной индустрии в индустрию гражданскую). Хрущев почувствовал себя настолько прочным в седле власти, что начал издеваться над демобилизованными генералами, посылая их директорами совхозов и председателями колхозов. О самих советских генералах он однажды, критикуя свободомыслие американских, выразился так: "Если наш генерал что-нибудь лишнее сказал, так мы его "за ушко да и на солнышко".

Хрущев, который поссорился с политической полицией на XX и XXII съездах, теперь поссорился и с армией. Вот этим и воспользовались его сподвижники, чтобы избавиться от неугодного им нового диктатора по его же рецепту - при помощи армии они его самого взяли "за ушко и выставили на солнышко".

Когда и новое руководство ЦК, пользуясь смертью маршала Малиновского, хотело вновь исключить армию из политики и поставить во главе нее гражданское лицо - секретаря ЦК Устинова, то армия, несмотря на более чем недельные уговоры, сказала "нет!" и добилась назначения маршала Гречко своим министром. Таким образом, армия из объекта политики, каким она была при Ленине - Сталине, из инструмента внутрипартийных драк, каким ее сделал Хрущев, превратилась при Брежневе в субъект политики, во властную силу, в один из углов треугольника диктатуры. Ввод маршала Гречко в Политбюро был юридическим оформлением фактического положения. Сегодня уже можно считать установленным, что в компетенцию армии входят следующие вопросы (или она пользуется правом вето по ним): 1) стратегическое планирование и стратегическое руководство; 2) определение и планирование объектов военно-промышленного комплекса советской индустрии; 3) установление политики в странах Варшавского блока; 4) установление курса и приоритетов внешней политики СССР. Ничего подобного не было не только при Сталине, но и при Хрущеве.

Приняв участие в свержении Хрущева, полиция также стала вновь соучастником власти и вернула себе полную автономию во внутренней и внешней оперативной политике. Так образовалась в эру Брежнева триединая власть партия, полиция и армия,- юридическим закреплением которой и явилось включение в Политбюро глав армии и полиции.

Однако армия, особенно нынешняя армия, остается в этом треугольнике наименее надежным компонентом, если исключить отсюда политсостав. Это мы увидим, если мы проанализируем личный состав Советской Армии, особенно ее офицерский корпус. Офицерский корпус в Советской Армии можно назвать совершенно новым социальным сословием. По существу он представляет собою советскую "военную интеллигенцию", которая живо интересуется

вопросами истории, философии, литературы, искусства, будучи мастерами сложнейшей военной техники современности. Достаточно упомянуть, что в 1971-72 гг. 45% офицерских должностей занимали дипломированные инженеры и техники, а 46% личного состава имели высшее и законченное среднее образование (журн., "Международная жизнь", No 6, 1971, стр. 106; газета "Красная звезда", 17 декабря 1972 г.). К 1975 году уже почти 100% воинов имели высшее, среднее и неполное среднее образование (маршал Гречко, "Красная звезда", 29 января 1975 г.). Среди старшего и высшего командного состава давно нет лихих, но малограмотных буденовцев. 80% командиров полков имеют высшее образование, а 82% офицеров ракетных войск стратегического назначения имеют высшее военное специальное образование ("Календарь воина", М., 1974, стр. 35, "Военно-исторический журнал" No 11, 1971, стр. 10). Почти 100% командиров бригад и выше имеют высшее военное образование ("Календарь воина", там же). В личном составе армии только 22% коммунистов, но 90% офицерского состава носят формально партийные или комсомольские билеты (среди прапорщиков и мичманов только 20% партийных; см. "Красная звезда", 31 января 1973 г.; И. Грудинин, "Диалектика и современное военное дело", 1971, стр. 89; "Календарь воина", так же, стр. 34). Вот почему вполне прав маршал А. А. Гречко, когда он констатирует, что современные советские "вооруженные силы неузнаваемо изменились во всех отношениях. Это качественно новые вооруженные силы" ("Правда", 4 июня 1975 г.). Вот это и ведет к образованию ряда противоречий между пар тией и армией.

Исконным внутренним противоречием офицерского корпуса было (а теперь еще более обостряется) противоречие относительно компетенции между командным составом и так называемым "политсоставом", который паразитирует на теле армии. Партийное опекунство над советским офицерским корпусом уникально и оскорбительно. Если в начале создания Красной Армии оно еще понятно, ибо командный состав Красной Армии состоял из беспартийных царских офицеров, над которыми приходилось из-за недоверия ставить по одному коммунисту (институт политкомиссаров), то теперь, когда все командиры сами члены партии, политические офицеры не только лишни, но и вредны. Пользуясь паникой Сталина в первые два года войны, маршал Жуков ликвидировал этот институт,