Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

Чаще всего говорят, что дело было в доме художников Моисеенко (хотя есть и другие версии – например, что встреча произошла на вечере у Уборевичей). Елена Сергеевна была с Шиловским, а Михаил Афанасьевич с женой – Любовью Белозерской. Но присутствие супругов не помешало ни знакомству, ни вспыхнувшему чувству. «Это была быстрая, необыкновенно быстрая, во всяком случае с моей стороны, любовь на всю жизнь», – говорила позже Елена Сергеевна. Сначала Булгаков пригласил ее кататься на лыжах, потом в театр на генеральную репетицию, потом – актерский клуб, репетиции, рестораны, прогулки по старой Москве… Однажды она взмолилась – мол, устала, надо наконец выспаться… Ночью он пришел: «Взял под руку и на все мои вопросы и смех – прикладывает палец ко рту и молчит, – вспоминала Елена Сергеевна. – Ведёт через улицу, приводит на Патриаршие пруды, доводит до одного дерева и говорит, показывая на скамейку: здесь они увидели его в первый раз. И опять – палец у рта, опять молчание…»

Ольга Бокшанская – личный секретарь Владимира Немировича-Данченко

Михаил Булгаков и Елена Шиловская (Булгакова)

Поначалу развивающийся роман оба пытались – даже от самих себя – скрыть под маской дружбы. Булгаковы стали бывать в доме Шиловских, Елена Сергеевна с мужем нередко появлялась у Булгаковых: с Любовью Евгеньевной она даже подружилась и часами обсуждала с нею парижские моды (Белозерская несколько лет прожила в эмиграции, проделав обычный для многих путь из Константинополя в Париж и затем в Берлин). Летом Елена Сергеевна уехала в Ессентуки, куда Булгаков писал ей письма, пересыпанные лепестками красных роз, а когда она вернулась, преподнес ей незаконченную рукопись под заглавием «Тайному другу» (из которой впоследствии вырос прославленный «Театральный роман»).

Известно, что поначалу Булгаков не собирался разводиться – да и что мог он предложить счастливой в браке жене генерала? В то время у Булгакова, уже прославившегося в конце двадцатых своими фельетонами и пьесами, наступила черная полоса: его пьесы снимались с репертуара, его произведения не печатались, его нигде не брали на работу. Отчаявшийся Булгаков решился написать письмо «Правительству СССР», а точнее Сталину, где просил или выпустить его – вместе с женой, Любовью Белозерской, – за границу, или позволить работать в театре. Помогала перепечатывать и отправлять письмо Елена Сергеевна – чем был очень недоволен Шиловский.

Возможно, если бы семейный союз Елены Сергеевны был бы неудачным, построенным не на взаимной любви и уважении, она бы не так мучилась, разрываясь между двумя мужчинами, но она искренне любила мужа и сыновей, и была уверена в столь же искренней любви мужа. Тем тяжелее было ей, когда Евгений Александрович все узнал. В начале февраля 1932 года разразился скандал, Шиловский ходил объясняться к Булгакову (сплетники даже уверяли, что он угрожал писателю пистолетом) и добился от него и от жены обещания – не видеться, не разговаривать по телефону, не переписываться. «… Мне было очень трудно уйти из дома именно из-за того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у нас была такая дружная семья. В первый раз я смалодушествовала и осталась…», – вспоминала позже Елена Сергеевна. Считается, что этот «любовный треугольник» был описан Булгаковым в его пьесе «Адам и Ева», где под именами Красовского, Евы и Ефросимова скрываются Шиловский, Елена и сам Булгаков…

Свое слово они держали: Булгаков и Елена Сергеевна не виделись больше полутора лет. За это время его приняли ассистентом-режиссером во МХАТ, возобновили его пьесу «Дни Турбиных», предложили написать биографию Мольера для серии ЖЗЛ. А главное – Булгаков начал писать тот самый роман, который на века прославит его имя, и который должен был начинаться именно там, где он как-то ночью показал Елене Сергеевне, – на Патриарших прудах. Поначалу в романе не предполагалось любовной линии, и лишь в начале тридцатых годов, когда в его жизнь вошла Елена Сергеевна, в роман вошла Маргарита.

Елена Булгакова, Люся Нюренберг как её звали в детстве

И – как и в романе – произошла та самая роковая встреча. «…Я не видела Булгакова… давши слово, что не приму ни одного письма, не подойду ни разу к телефону, не выйду одна на улицу, – рассказывала Елена Сергеевна много лет спустя. – Но, очевидно, все-таки это была судьба. Потому что, когда я первый раз вышла на улицу, я встретила его, и первой фразой, которую он сказал, было: «Я не могу без тебя жить». И я ответила: «И я тоже».

Через несколько дней Булгаков снова, на этот раз письменно, объяснился с Шиловским, и тот согласился на развод. Сыновей Шиловские поделили: старший, Женя, остался с отцом (однако он постоянно бывал в новом доме матери и Булгакова буквально обожал), а младший, Сережа, уехал с Еленой Сергеевной к Михаилу Афанасьевичу. Третьего октября Елена Сергеевна развелась с Шиловским, а Булгаков – с Белозерской, и на следующий день они, по выражению Булгакова, «обвенчались в ЗАГСе».

Поначалу семейная жизнь их была несколько странной: вместе с супругами жила Любовь Белозерская (позже Булгаков снимет ей комнату, а потом выбьет квартиру в том же доме на Большой Пироговской, где она жила когда-то вместе с Булгаковым). Лишь через год Булгаков и Елена Сергеевна переехали в новый дом в Нащокинском переулке. Там Елена Сергеевна постаралась создать тот Дом – именно с большой буквы – которого всегда так жаждал Булгаков: хлебосольный, гостеприимный, радушный – и в то же время уютный и надежный, содержащийся в образцовом порядке и одновременно способствующий творчеству. Как бы мало не было денег – а их всегда не хватало – Елена Сергеевна старалась обеспечить роскошный стол, вызывавший удивление у любого гостя; ее «настоящее московское» гостеприимство вошло в легенды. Старательно поддерживала она и свою «ведьминскую» красоту, столь ценимую Булгаковым: по воспоминаниям ее невестки, Елена Сергеевна регулярно посещала косметичку, обувь шила у одного из лучших сапожников Москвы Барковского, а ее платья отличались великолепным вкусом и изяществом.

В их доме бывали Ахматова и Пырьев, Немирович-Данченко и Шостакович, Ильф и Петров, Вересаев и Книппер-Чехова… «…Обаяние личности Елены Сергеевны было настолько сильным, что не поддаться ему было действительно трудно даже самому замкнутому человеку, – свидетельствовал приятель Булгакова, литератор и историк МХАТа В. Я. Виленкин. – Я никогда не встречал подобного соединения бескомпромиссно правдивой прямоты с такой душевной чуткостью. Сколько раз ее трудная судьба переходила в трагедию…, и каким только чудом возрождалась ее способность так заразительно радоваться жизни, верить в людей и привлекать их к себе своей добротой, своим острым, живым умом, своей победительной, казалось, неподвластной времени женственной грацией!»