Научная фантастика. Возрождение - Грег Иган

В Поясе Койпера насчитывалось более пятидесяти тысяч объектов с диаметром свыше сотни километров и миллионы более мелких, а плоскость их орбит растянулась между орбитами Нептуна и Плутона. Где-то среди них и затерялся экспериментальный планетоид Энки, названный в честь одного из вавилонских богов творения. Энки стал легендой, подобно Детскому хабитату, комете-призраку, пиратскому кораблю с экипажем из оживленных мертвецов или раю для рабочих на Островах Блаженных.

А затем, через сорок пять лет после окончания Тихой войны, некая охотница за информацией накопала ее достаточно, чтобы реконструировать эксцентрическую орбиту Энки. И продала эти сведения «Ганапати». Хабитат купил рабочее время массива телескопов на Уране, исследующего дальний космос, и убедился, что планетоид действительно находится там, где ему следует быть, — чуть далее семи миллиардов километров от Солнца на момент наблюдения.

На этом точные сведения обрывались. Эксперимент вполне мог завершиться провалом вскоре после начала, но если он продолжается до сих пор, то его результаты могут подарить хабитату «платиновый» кредит на бирже. Маргарет и ученые из ее команды получат, разумеется, лишь свои зарплаты и премиальные — за вычетом налогов на воздух, пищу и воду, а также стоимости всего, что они купят на местные денежные сертификаты в магазинах хабитата. Наемные рабочие не получат даже этого. Подобно любому хабитату Содружества, «Ганапати» имел структуру древнегреческой республики и управлялся гражданами (они же владельцы акций), живущими в живописных парках на внутренней поверхности. Трудились же там контрактники, обитающие в туннелях и бараках, оборудованных внутри каменной шкуры «Ганапати».

Во время долгого полета ученым платили по минимуму, гораздо меньше, чем неквалифицированным техникам, занятым на фермах или заводах, или слугам, работающим в домах граждан. На «Ганапати» не хватало продуктов, потому что очень много биомассы было использовано для производства биохимикатов, ушедших на экспорт. Любая пища (за исключением базового рациона) стоила дорого, и Звездная Палата хабитата искусно манипулировала ценами. Когда «Ганапати» добрался до Энки и контракты ученых были активированы, цены на продовольствие возросли. Техники и слуги неожиданно обнаружили, что им по карману лишь мизерное количество плохо обработанных пищевых дрожжей. Их возмущение вылилось в драки и стычки на ножах и завершилось небольшим бунтом, который местная полиция, так называемые Белые Мыши, подавила с помощью газа. Маргарет пришлось выкупать из-под ареста нескольких своих товарищей, а затем промывать им мозги и гневно напоминать, что их поведение может лишить премиальных всю команду ученых.

— Мы должны защищать свою честь, — заявил один из бунтарей.

— Не будь идиотом, — ответила Маргарет. — Граждане сталкивают лбами рабочих и ученых, чтобы и те и другие знали свое место, а заодно неплохо зарабатывают, повышая цены на продовольствие. Будь доволен, что теперь можешь купить приличную еду, и держись подальше от неприятностей.

— Но ведь они вас оскорбляли, босс! Из-за того, что вы…

Маргарет пригвоздила его взглядом. Она стояла на стуле, но все равно была на добрую голову ниже столпившихся вокруг коллег.

— Я веду только собственные сражения. И так было всегда. А ты помни о своих премиальных и помалкивай. Все окупится. Это я вам обещаю.

И все действительно окупилось, потому что они обнаружили риф[52].

Когда-то очень давно Энки получил удар такой силы, что астероид расплавился и раскололся на два больших куска и тысячи фрагментов. Один из фрагментов до сих пор обращался вокруг Энки, превратившись в крошечную луну, и именно на нем установили ИИ — искусственный интеллект, управлявший экспериментом. Прочие вновь сошлись, стянутые слабыми силами притяжения, но остыли быстрее, чем слияние завершилось, оставив огромную глубокую трещину на экваторе — рифт Тигрис.

Команда Маргарет обнаружила, что вакуумные организмы хаотично разрослись в самой глубокой части рифта, черпая энергию из окисления элементарной серы и двухвалентного железа и превращая углеродистые материалы в полезные органические соединения. Ученые увидели корочки и пластины, образования, напоминающие тонкую ткань, свернутую в хрупкие свитки, пучки органных трубок, лианы, изящные кружева. Некоторые питались другими — одна корочка медленно разрасталась, поглощая соседнюю. Многие выглядели паразитами и выпускали разветвленные отростки, пронизывающие тела жертв. Организмы, добывающие воду, призывали на помощь окислителей серы, обменивая драгоценную влагу на энергию и создавая бородавчатые наросты, напоминающие стромалиты[53]. Иные образования имели более ста метров в поперечнике и наверняка являлись самыми большими колониями прокариотов[54] в исследованной части Солнечной системы.

Какое разнообразие, и всего через восемьдесят лет ускоренной эволюции! Одичавшая красота, победившая холод и мрак. Потенциал, способный накормить миллиарды. Свои премиальные ученые уже заработали, потому что граждане «Ганапати» станут миллиардерами.

Все свободное время Маргарет тратила на исследование рифа с помощью прокси и заставляла свою команду упорно преодолевать проблемы, возникающие при проникновении в глубины рифта. Она влюбилась в этот риф, хотя не призналась бы в этом даже самой себе. Маргарет отправилась бы на исследования лично, если бы Звездная Палата такое разрешила, но, как и в большинстве хабитатов, граждане «Ганапати» не любили, когда их работники наведывались туда, куда сами они отправляться не собираются.

Стало ясно, что эксперимент вышел далеко за рамки первоначально заданных параметров, но причин этого не знал никто. Наблюдавший за экспериментом ИИ отключился уже лет тридцать назад. Питавший его примитивный термоядерный, на протонных пучках реактор еще действовал, но сам ИИ прожил меньше, чем те организмы, которыми он был призван манипулировать.

Его задача казалась простой. На участках рифта, богатых серой и двухвалентным железом, высадили колонии десятка видов медленнорастущих хемоавтотрофов. Затем были вызваны тысячи случайных мутаций. Большинство колоний погибло, а немногие выжившие собраны, вновь подвергнуты мутагенной обработке и высажены заново. Такой цикл повторялся каждые сто дней.

Однако ИИ делал отбор лишь по скорости роста, а не адаптивной радиации[55], и на семинарах ученых вспыхивали жаркие споры о возможных причинах столь неожиданного богатства рифа. Лишь очень немногие считали, что это просто результат ускоренной эволюции. В благоприятных условиях многие земные бактерии делятся каждые двадцать минут, а некоторые бактерии проходили путь от сопротивления антибиотику до полной зависимости от него и включения в метаболизм в качестве питательного вещества менее чем за пять дней, то есть всего за триста шестьдесят поколений. Но то была лишь биохимическая адаптация. Наивысшая скорость деления вакуумных организмов рифта составляла менее раза в сутки, и, хотя это означало более тридцати тысяч поколений с момента засева рифа — полмиллиона лет в человеческом эквиваленте, — эволюционное разнообразие здесь оказалось примерно таким, как если бы неандерталец только в результате эволюции заполнил на Земле все мыслимые ниши обитания млекопитающих, от летучих мышей до китов.