Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Александр Алексеевич Другов

то есть в канал она попала уже мертвой. Больше ничего сказать не могу.

Последняя фраза убеждает меня в том, что ничего существенного я больше не узнаю. Торопливо прощаюсь с патологоанатомом и выскакиваю на улицу. Снова ловлю такси и, уже сидя в машине, растираю онемевшее лицо руками, пытаясь прийти в себя.

Приехав в квартиру, запираю дверь и делаю себе крепкий кофе. Закуриваю сигарету и вместо того, чтобы обдумать ситуацию, бессмысленно разглядываю крыши за окном. Произошедшему можно найти тысячу и одно объяснение. Но у меня в голове только одна мысль. Я виноват.

Но понимание этого факта еще не есть план действий. А делать что-то надо, ибо в самом близком будущем в канале окажусь и я. Если раньше эта публика хотела меня засветить как своего агента, то теперь их намерения сводятся лишь к тому, чтобы меня прикончить. И они постараются это сделать, как только узнают, что я в Гааге. Вернее, если узнают.

* * *

Вернувшись в гостиницу, делаю еще одну попытку забрать свои вещи. Перед этим захожу в магазинчик через дорогу купить сигарет.

Взяв пачку сигарет, выхожу из магазина. Успеваю сделать два шага, когда дорогу загораживает среднего роста крепыш в костюме, но без галстука. Мне, наверное, не суждено забрать свои вещи из гостиницы. Крепыш, показав закатанное в пластик удостоверение, приветливо говорит:

— Я из полиции. У нас есть к вам несколько вопросов. Не могли бы найти для нас час-полтора?

— Побеседуем у меня в номере?

— Если вы не против, я бы предложил проехать до Министерства внутренних дел.

Если говорить откровенно, то я как раз против того, чтобы «проехать в Министерство внутренних дел». Эта поездка наверняка закончится бестактным вопросом о том, когда я намерен покинуть эту гостеприимную страну. А у меня в распоряжении остались считанные дни, и все еще нет билета на руках. Я его даже не заказывал.

— Поедем на трамвае? У меня есть проездной.

Не улыбнувшись, парень отвечает:

— Машина за углом.

Сообразительный парень. Ом не явился в гостиницу, не поджидал у выхода из института, он перехватил меня по дороге в магазин. Теперь при любом повороте событий никто в институте не будет знать о моем визите в Министерство внутренних дел.

Очень скоро я предстану перед следователем, а как вести себя, мне совершенно неясно. Изначальная идея сводилась к тому, чтобы сыграть на руку полиции в обмен на их оперативные материалы по организации Ван Айхена. А теперь… Теперь какой из меня деловой партнер, когда я второй раз попадаю в полицию в связи с убийством? Второй, потому что полиция, слава Богу, не рассматривает неожиданную болезнь Билла как попытку еще одного убийства.

На этот раз я попадаю в Министерство с другого входа, более представительного, хотя сегодня я в не том настроении, чтобы обращать внимание на архитектурные излишества. Мой спутник ведет меня по длинным коридорам и, наконец, вводит в небольшой кабинет.

В комнате один стол, три стула и один пожилой чиновник. Через полузакрытые горизонтальные жалюзи видна зелень парка, окружающего Министерство. Хозяин кабинета следователь Ян Артс — крупный седовласый мужчина в рубашке с устрашающе закатанными рукавами — приветливо улыбается и предлагает мне сесть.

Понеслась обычная круговерть вопросов о моей личности. Мы доходим до поступления на работу в исследовательский институт, который я представляю, когда дверь в кабинет открывается и кто-то невидимый садится на стул за моей спиной. Мой собеседник может принять мой интерес к этому неизвестному за проявление нервозности, но и напряженно сидеть, не зная, кто молча сопит мне в спину, я не обязан. Я извиняюсь перед следователем и неторопливо поворачиваюсь на стуле. У двери смиренно сидит человек веером костюме, который несколько дней назад несколько навязчиво участвовал в моей беседе с чиновником иммиграционной службы.

Вежливо раскланиваюсь с ним, как со старым знакомым, он довольно кисло отвечает, и беседа продолжается, хотя ее течение довольно резко меняется и ускоряется. Артс начинает изъясняться коротко и доходчиво:

— Мы пригласили вас в связи со смертью известной вам слушательницы вашего института…

— Джой?

— Да. Вы ведь были с ней, ну скажем, близко знакомы?

— Да.

— Насколько близко?

— Настолько, насколько вам позволяет воображение.

— Откровенный ответ.

— Так ведь и ситуация не располагает к скрытности. В полиции посетители редко играют в секреты, разве нет?

— Когда как. Вообще говоря, бывает очень по-разному.

— Понимаю, издержки профессии.

— Именно так. У вас никогда не вызывала удивления некоторая, скажем так, свобода поведения вашей знакомой?

— Я просил бы выбирать более точные выражения.

— Простите, если задел ваши чувства, но факт остается фактом: несмотря на частые визиты мужа и наличие многих знакомых в Гааге, Джой считала возможным появляться с вами в публичных местах, на людях. Разве это не странно?

— Прежде всего, отношения в семьях бывают разными. Кроме того, если говорить откровенно…

— Сделайте одолжение.

— Зря иронизируете. Я думаю, что ситуация в семье была довольно банальной: красивая жена держала под каблуком мужа.

— Такое бывает.

— Бывает. Поверьте, у меня была возможность поразмыслить над этим вопросом.

— Ну хорошо, возможно, что вы и правы. У вас не сложилось впечатления, что Джой что-либо тревожило последнее время?

— Нет. Она вела себя абсолютно как обычно.

— Никаких догадок о причинах случившегося?

— Абсолютно.

— Тогда что привело вас в прозекторскую больницы и заставило задавать вопросы патологоанатому?

Так, начинается самое интересное. Эти ребята оказались гораздо шустрее, чем я мог полагать, судя по сонному виду их полицейских на улице. Но так или иначе, отвечать на вопрос мне надо — седой спокойно ждет моего ответа и в разговоре образовалась едва заметная пауза.

— Меня туда привело именно то, что я не видел никаких причин для Джой бросаться в канал. В равной степени я не верю в несчастный случай. Отсюда естественное стремление выяснить, что случилось.

— В удовлетворении своего любопытства вы действовали довольно профессионально. За относительно короткий промежуток времени вы успели побывать в больнице, гостинице, осмотреть номер Джой, опросить ее соседей и подруг. Такое расследование требует квалификации.

Н-да, в логике, а главное — информированности этому типу не откажешь. Однако я пытаюсь удержать свои позиции, предлагая весьма малоубедительные аргументы.

— Квалификации требует раскрытие дел а, а для того, чтобы ездить и донимать людей вопросами, нужны лишь терпение да некоторая доля нахальства. И совсем чуть-чуть сообразительности.

— Да-да, конечно. Насчет нахальства вы правы. Особенно для того, чтобы лезть через окно в опечатанную комнату. Это верно. Однако то, как вы проделали эту работу, заставляет предполагать наличие определенного навыка.

— Навыка никакого у меня нет.