Квентин Дорвард - Вальтер Скотт

Исторические события, современником которых был В. Скотт, потрясли его до глубины души, обострили в нем чувство историзма. В экономических отношениях, в социальном строе, в быте, в культуре, в привычках, в особенностях языка он начал подмечать нечто характерное именно для данной эпохи, с нею неповторимо связанное, ею порожденное. Обдумывая современные события, В. Скотт стал думать также и о тех причинах, которые к ним привели. Так постепенно сложился в нем историк-романист, сменивший поэта. Однако во всех своих романах В. Скотт остался прозаиком глубоко поэтичным: длительная поэтическая школа не прошла для него даром. В «Квентине Дорварде» читатель легко ощутит дуновение поэзии В. Скотта в прекрасных описаниях природы, в замечательных картинах старинных французских замков, в живых массовых сценах. В. Скотт-поэт выработал в себе умение точно и конкретно описывать предметы, о которых он говорит. Поэтический опыт В. Скотта сказался и в эпиграфах к главам его романа: великий знаток старой английской поэзии, писатель любил, чтобы се голоса звучали в его романах.

Противоречия, которые имели место в поэмах В. Скотта, не менее ясно наметились в его романах. При их большой художественной и познавательной ценности они нередко страдают ограниченностью, которая проистекает из политических взглядов писателя: В. Скотт в 10-х годах XIX века все ближе сходился с так называемыми «тори» — с партией крупных землевладельцев, противников прогресса, которые оказывали некоторое воздействие на мировоззрение писателя.

Первая группа романов В. Скотта — шотландские романы, о которых уже упоминалось, — ценна правдивым изображением жизни шотландского народа, широкой картиной общественных отношений. Но и в «Роб Рое», одном из лучших своих произведений, В. Скотт, показав мужественную борьбу шотландца Роб Роя против притеснителей— английских и шотландских помещиков, — подчеркнул безрезультатность, безнадежность этой борьбы. Где же Роб Рою справиться с английским правительством, посылающим против него войска, с целой сворой шотландских помещиков, преследующих его по пятам!

Близки к лучшим страницам «Роб Роя» некоторые эпизоды романа В. Скотта «Айвенго»— именно те, в которых писатель рассказывает, как английские крестьяне под начальством смелого стрелка Робина Гуда штурмуют и сжигают разбойничье гнездо феодала-насильника Фрон де Бефа.

Но и в этом романе В. Скотт видит в Робине Гуде прежде всего верного слугу короля Ричарда Львиное Сердце: Фрон де Беф — враг короля, и расправа с Фрон де Бефом выглядит как помощь верноподданногс народа королю, наказывающему мятежника. Недаром сам Ричард участвует в осаде и штурме замка.

Глубоко противоречиво изображение английской буржуазной революции в романах Скотта «Легенда о Монтрозе», «Пуритане» и особенно «Вудсток».

В начале 20-х годов XIX века общественная борьба в Англии заметно обострилась. Сложился сильный и многочисленный лагерь сторонников ргформы избирательного права в Англии. Осуществление этой реформы должно было ослабить власть английских крупных землевладельцев, которые к этому времени захватили важнейшие политические посты в английском государстве.

В. Скотт боялся, что дальнейшее усиление борьбы за реформы приведет Англию к революции. Если он и в прежних своих романах высказывался как противник революции, то начиная с 20-х годов страх перед революцией, враждебное отношение к проявлению революционности народных масс встречаются в его романах еще чаще, чем раньше. К этому времени относится и «Квентин Дорвард» (1823). В этом романе уже отразились недостатки, присущие всему позднему периоду творчества Скотта и затем все усиливающиеся. «Квентин Дорвард»— последнее по-настоящему талантливое и значительное произведение В. Скотта. Перестав обращаться к большим историческим темам, в которых задевались вопросы народной жизни» В. Скотт закрыл для себя возможность дальнейшего развития.

Поздние романы Скотта, выходившие в 20-х годах, уже не представляют такого интереса, как его произведения более ранних лет.

Но в романе «Квентин Дорвард» мастерство писателя еще играет всеми своими живыми красками. Следуя за героями романа, читатель переходит из веселой деревенской харчевни в мрачную резиденцию Людовика, более похожую на притри рыцаря-разбойника, едет с Квентином по пыльным дорогам Франции, видит блестящий двор Карла Бургундского и переживает ночь гибели славного города Льежа, дважды разгромленного: сначала бандитами Арденнского Вепря, а затем соединенными войсками двух более крупных хищников— Людовика и Карла.

Сцены, в которых ярко проявляются коварство и лицемерие феодального мира, чередуются с трогательными эпизодами, рассказывающими о растущей любви Квентина и Изабеллы; картины мирного и простого быта средневекового города служат резким контрастом для угрюмой пышности бургундского двора. Читатель чувствует почти физическое облегчение, когда из отравленной атмосферы Плесси-ле-Тур он вырывается вместе с Квентином на вольный воздух полей и лесов Франции.

Несомненно и познавательное значение романа. В нем с большой исторической точностью, в живых и чаще всего правдоподобных характеристиках воспроизведена эпоха становления национального французского государства, начало ломки старого феодального строя. Скотт смог уловить главное в этом историческом процессе — историческую неизбежность разрушения и гибели феодализма.

Правдив роман В. Скотта и в тех своих сценах, которые показывают, что формирование национального французского государства, объединение феодальных земель Франции в единое целое осуществлялось жестокими методами, ложилось всей тяжестью на плечи французского народа. Централизованная французская монархия, как она показана в романе В. Скотта, защищала интересы правящих классов, а не народных масс. Ознакомившись с романом В. Скотта, юный советский читатель с особой четкостью поймет, сколько ненависти должно было накопиться во французском народе против такого государственного строя, который в течение долгих веков угнетал и эксплуатировал французский народ.

Только в 1789 году французский народ сбросил иго феодальной монархии, основанной Людовиком XI и его преемниками. Ыо, вырвавшись из-под ига помещиков, французский народ попал в кабалу к капиталистам. Самыми беспощадными и кровавыми средствами подавляли они все попытки французских трудящихся добиться лучшей участи. Достаточно напомнить о массовом истреблении восставших рабочих в июне 1848 года, о десятках тысяч коммунаров, расстрелянных весной и летом 1871 года, о сотнях тысяч патриотов, которых французские капиталисты выдали гитлеровцам в 1940–1944 годах. Так как у французской буржуазии в наши дни уже не хватает сил на то, чтобы справиться с освободительным движением французского народа, она обращается за помощью к американским империалистам, торгует свободой и честью Франции.