Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

ничего, но лица их с пустыми бессмысленными глазами смотрели прямо на Учая.

— А, это вы, — хищно оскалился новый вождь. — Что, вернулись? Решили у меня погостить? Ну нет! Убирайтесь! Вы мне никто, вам меня не испугать!

Ему показалось, что одна тень громко прошелестела совсем рядом, — Учай дернулся, открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему сидящем на поваленном бревне. Рядом, выискивая что-то в траве, шебуршал еж.

— Привидится же, — фыркнул Учай, понимая, что не будет рассказывать побратимам о том, как задремал в свою стражу.

Он подбросил в огонь еще несколько веток, вздохнул, покачал головой и снова почувствовал, как наливаются тяжестью веки. Он собрался было тряхнуть головой, поднял взгляд наверх и вдруг осознал, что темное небо черно не просто так. Куда только ни достигал взор Учая, в небе крыло к крылу летели огромные черные во́роны. Прежде он никогда таких не видывал — чуть не с волка величиной. Каждый держал в когтях призрачный белесый человеческий остов.

— Куда это они? — прошептал Учай, потрясенный зрелищем. — Зачем?

И будто бездна отворилась перед ним.

Где-то вдали сверкало что-то столь яркое и столь восхитительное, что Учай не мог разглядеть, что же там находится. Однако сердце его стучало неведомой ему прежде радостью и восторгом. Он вскочил и бросился вслед за воронами, и сияние внезапно стало быстро приближаться. Скоро он оказался уже совсем рядом. И увидел Ее.

Она парила среди звезд, между небом и землей, держа в руках веретено и прялку. Ее белое сияющее лицо с черными прорезями немигающих глаз показалось Учаю самым красивым, что он только видел в жизни. Вороны роняли к ее ногам свою ношу и тут же разлетались в стороны. Едва белесый призрак оказывался там, к нему устремлялись тонконогие тени невиданных паучих, глядевших вокруг множеством осмысленных глаз. Они бросались на бестелесную тень и мгновенно раздергивали ее на длинные тонкие нити, которые сами собой мотались на веретено в руках богини. А вокруг сновали вечные прядильщицы, превращая нити в незримое сияющее одеяние, словно властительница облачалась в звездный свет.

— Вот ты и пришел. Я рада видеть тебя! — улыбнулась Учаю неизвестная богиня, не прекращая крутить веретено. — Ты принес мне хороший дар. Мне он по нраву. Приноси мне еще больше таких даров — и я всегда буду держать над тобой руку…

— Как мне называть тебя? — прохрипел ошеломленный Учай.

— Тебе незачем меня называть. В свое время ты узнаешь мое имя.

В голове у молодого вождя шумело, будто он с вечера перебрал хмельной браги, хотя ничего такого и в помине не было.

— Пока ты будешь мне верен, я не дам тебя в обиду. Но не смей изменять мне! Едва свернешь с выбранного пути…

Она поддернула полупрозрачную нить, и Учай с ужасом осознал, что на его глазах исчезает остов одного из воинов, погибших в схватке на Лосиных Рогах.

— Нет-нет, я не сверну, — забормотал он.

Остов исчезал, обращаясь в искристую нить.

— Пусть так и будет…

Богиня протянула руку и ласково запустила пальцы ему в волосы. Ощутив ее прикосновение, пронзившее его, словно молния, Учай чуть не умер от восторга. Голова его закружилась, истома охватила все тело; он почти лишился сознания, но тут что-то холодное скользнуло по его лицу, потом еще и еще…

Учай резко, словно желая убить комара, шлепнул себя по щеке и открыл глаза. Уже начинало светать.

«Неужели это был сон?»

Он глянул на свою ладонь. Ему на миг показалось, что пальцы залиты кровью. Нет, никакой крови — обычные дождевые капли. Опять начинался дождь.

«Или все же не сон?»

Он подбросил в затухающий костер новую охапку хвороста и смахнул с лица прилипшую паутинку.

Глава 5. Утопленник

Третий день пути был на исходе. Отряд Учая остановился на ночевку у вывороченной скалы, закрывавшей стоянку от холодного ночного ветра. Охота в этом краю была легкой и богатой. Непуганая дичь не сторонилась человека. Но все же на ночь следовало оставить дозорного. Мало ли какая тварь примет их самих за добычу?

Учаю не спалось. Он сидел, опершись на скалу, и ладил оперение к древкам новых стрел. Чем ближе к медвежьим скалам, тем все более жуткой представлялась ему затея. В прежние времена с отцом и братом ему уже доводилось сюда ходить — каждый раз сторожко оглядываясь, готовясь в любой миг задать стрекача. Медвежьих людей он видел лишь издалека, над водопадом, но все говорило о том, что время от времени они все же спускаются со своих скал и забредают в Зеленый Дом. А что, если, завидев или учуяв пришельцев, они решат напасть? Помогут ли тут стрелы? Уж что-что, а стрелять арьяльцы умели получше ингри — и где теперь те арьяльцы?

Учай старался отогнать от себя тоскливые мысли. Он теперь не просто предводитель воинов, а глава рода. Если уж он себя напугает, так чего ожидать от младших?

Он оглядел спящих подле костра побратимов, вспоминая, как тем дождливым утром перед выходом, проснувшись, они вдруг уставились на него, точно не видали прежде.

— А что это с тобой? — спросил Вечка, не спуская глаз с его головы.

— Да вроде ничего. — Учай провел рукой по волосам. — Коры, что ли, нападало?

— Какая уж тут кора! Волосы темные, будто в золе измазаны, а в них борозды седые! Брр!

Учаю тут же припомнилось ночное видение, и его охватила радость. Да, это был не сон!

— Это знак…

Он хотел было рассказать соратникам о богине, но оборвал себя на полуслове. Нет, это не для них. Она — его, только его. Никто не должен знать о повелительнице воронов, плетущей нити людских судеб. Для побратимов хватит Шкая.

Не говоря больше ни слова, Учай огляделся, срезал костяным ножом с поваленного березового ствола пласт коры, чиркнул себя острием по ладони и, дождавшись, когда та наполнится, поставил на подкорье кровавый оттиск. И каждый из его новых родичей последовал его примеру, прижимая ладони к его оттиску, смешивая кровь и признавая его старшинство. Отныне они — единое целое и кровь их — общая кровь.

— Кору эту зароем тут, — сказал потом Учай. — А само место упрячем под дерном, так чтоб было не найти. Отныне эта земля нашей кровью вспоена. И стало быть, наша — до конца времен!

Его слова были приняты дружными возгласами одобрения. Такой обряд им прежде был неизвестен. Но теперь у них свой бог — небесный смутьян и забияка Шкай-громовик, что первым из высших откликнулся на слова