Гарри Поттер и Обитель Бессмертия - akchiskosan

Указание было совершенно излишне, Гарри и без того следил за слизеринцем, не отрываясь. Судя по всему, послание было коротким и произвело на Драко сильное впечатление. Он побледнел сильнее обычного, резко свернул пергамент и быстро сообщил что-то одноклассникам. Те явно не остались равнодушны.

— Как ты думаешь, Темный лорд мог ему написать? — спросил Рон.

— Нет, — Гарри не мог бы сказать, откуда у него такая уверенность. — Это сообщение из дома.

Он задавался вопросом, что же такого могла сообщить сыну Нарцисса Малфой, чтобы так взбудоражить. Не считаясь с тем, что за ними может наблюдать весь Большой зал, слизеринцы оживленно переговаривались. Равенкловцы из Д.А. за соседним столом навострили уши; можно было не сомневаться, что скоро содержание беседы станет известно гриффиндорцам.

Как всегда, Гарри отвлекся на появление «Пророка», и в этот раз не зря. Он испытал странное чувство повторения пройденного, легко разглядев крупный заголовок: «Побег из Азкабана», а под ним — портреты. Ненадолго ему даже почудилось, будто он спит и видит все происходящее во сне, вспоминает зачем-то день, когда колдовскую общественность известили о побеге Беллатрикс Лестранж. Промедления оказалось достаточно, чтобы его номером завладела Джинни.

Гарри уставился на нее, открыв рот, но подходящие слова с должной степенью деликатности так и зависли на полпути от мозга к языку. Джинни же его даже не заметила, она увлеченно читала; или делала вид, что увлеченно читает.

Вздохнув, Гарри повернулся к Гермионе. Но получить «Пророк» у нее до того, как она все проштудирует, было немыслимо. Впрочем, то, что без труда читалось в напряженном, сосредоточенном выражении ее лица, сигнализировало о том, что получены плохие новости. Должно быть, Гермиона почувствовала его вопрошающий взгляд.

— Необычно, — констатировала она.

— Да уж, наверное! — проворчал Рон.

— Что необычно? — с нажимом произнес Гарри.

Гермиона демонстративно расправила газету, прокашлялась, после чего прочла:

— «Несколько Упивающихся смертью остались на острове. Хотят подчеркнуть, что их арест — недоразумение». Среди них, между прочим, Люциус Малфой, и старшие Крэбб с Гойлом, и еще парочка малосимпатичных типов.

Гарри сразу стало понятно душевное состояние Малфоя. Пожалуй даже, оно было естественно, и на долю секунды гриффиндорец почувствовал себя обманутым: он так надеялся, что слизеринцы взволнованы из-за чего-то предосудительного. Впрочем, возможно, так оно и было; однако статья позволяла им списать это на беспокойство за отцов. Гарри не мог не признать, что эта причина, скорее всего, была подлинной.

Когда он, наконец, завладел газетой, то убедился, что вполне мог обойтись без этого. То, о чем стоило знать, оживленно обсуждали все вокруг.

— И они думают, им поверят? — возмутился Невилл.

— Не знаю. Я бы их, во всяком случае, выслушала, — заявила помрачневшая Гермиона.

Гарри хмуро покосился на нее, но куда больше возмущало его то, как аккуратно и незаметно Темный лорд организовал побег для своих сторонников. Хватило одной лодки и нескольких портшлюсов, а также одного сторонника в охране, которого, как гордо заявил Скримджер, «задержали с поличным».

— А Стен Шанпайк сбежал вместе с ними, — сказал Рон. — Ты думаешь, он тоже… из этих?

— Не знаю, — передернул плечами Гарри.

Подошли равенкловцы, поделиться наблюдениями. Как и предполагал Гарри, столь явное волнение слизеринцев вызвало всего лишь то, что миссис Малфой сообщила своему сыну чуть раньше новость, о которой все узнали из газет.

— Они очень рассчитывают, что теперь их родителей оправдают, — отстраненно прокомментировала Луна Лавгуд.

Ее интуиция сработала безотказно. Уже к середине дня стало ясно, что позиция старшего Малфоя и прочих изменила отношение к их детям. Так, директор Фадж специально заглянул на защиту от темных искусств, чтобы поглазеть на переживания Драко и иже с ним; во всяком случае, он что-то мямлил о безопасности, глядя мимо профессора Строут на нелюбимую Гарри троицу. На Нотта, чьи родственники благополучно сбежали, сочувствие не распространялось.

Тем временем из Министерства прилетела сова с извещением о начале расследования обстоятельств смерти Питера Петтигрю. Гарри и Невилла вызвали туда, и, конечно, директору ничего не оставалось, как позволить им отлучиться из школы. Слизеринцев он отпустил на день раньше, на что Джинни ехидно заметила, что ему, наверное, подсказали.

— Представляю, как бы его похвалили, если бы вы с Малфоем устроили драку в Министерстве, Гарри, — сказала она.

Перед отправкой у Гарри появилась дополнительная возможность убедиться в том, что Фадж не пренебрегает предосторожностями. Он не спорил, но и не видел смысла в том, чтобы профессор МакГонагол сопровождала их с Невиллом. Никакого трепета при очередном посещении Министерства магии он не испытывал. Гарри и сам бы без труда добрался до штаб-квартиры авроров.

Их ждали. Пожилая ведьма, пройдясь по шраму Поттера цепким неприятным взглядом, проводила его в кабинку Кингсли Шеклбота. Профессор и Невилл остались снаружи; кажется, им предложили кофе.

С тех пор, как Гарри заглядывал сюда, многое переменилось. Конечно, теперь у Кингсли не было ни одного изображения Сириуса. Газетные вырезки, фотографии и заметки касательно семейства Ноттов, старика и двоих его сыновей, служили сомнительным украшением для стен.

Кроме Шеклбота, в кабинке находилась Хестия Джонс. Гарри за руку поздоровался с обоими и сел.

— Мы зададим тебе вопросы, Гарри, но, я думаю, ты и так понимаешь, что тебя ни в чем не обвиняют, — заговорил Кингсли, запнулся и осторожно сообщил: — Миссис Малфой здесь. Вы хотите, чтобы она присутствовала при нашем разговоре?

«С какой стати?» — хотелось спросить гриффиндорцу. Удивительно, почему он этого не ожидал; Гарри посетила угрюмая мысль, что миссис Малфой, чего доброго, вздумает соваться во все, что его касается. Он всегда обходился без опекунов, разве что Дамблдор поддержал его на слушании. А теперь он достиг совершеннолетия, и рядом была профессор МакГонагол. Что касается матери Драко, то ее наверняка уже допросили отдельно.

— Нет! — воскликнул Гарри, вложив в одно слово все, что думал и чувствовал.

— Он должен был спросить, — миролюбиво произнесла Хестия Джонс и взмахнула пером. — А теперь, мистер Поттер, насколько я понимаю, Питер Петтигрю сам открыл шкаф?..

Все время Гарри ничего не чувствовал. Он мог бы торжествовать вместе со справедливостью, но больше всего ему хотелось просто забыть. Да и следствие проходило как-то буднично. Он отвечал на вопросы, потом ждал Невилла, а потом они все вместе вернулись в школу. Вот и все.