История Русской Церкви. 1700–1917 гг. - Игорь Смолич

Студенты, желавшие принять монашество, подавали письменное заявление ректору, который обязан был проверить, вполне ли кандидат готов к пострижению, и получить на то разрешение от епархиального архиерея. Студент–монах имел отдельную комнату, по возможности — келью, а также соответствующую пищу. Долгом епархиальных архиереев была особая пастырская забота о них (§ 180–196).

Инспектор, действуя под руководством ректора (который по новым правилам должен был быть в сане епископа), отвечал за религиозно–нравственное воспитание и за дисциплинарный надзор. В целях повышения его авторитета в «Изменениях» от 26 августа 1911 г. предписывалось, чтобы в Петербургской и Московской академиях инспектор был в сане архимандрита, в двух остальных академиях — в сане архимандрита или протоиерея. Его назначение происходило в Святейшем Синоде по рекомендации епархиального архиерея. Инспектор обычно не читал никаких лекций. Епархиальный епископ назначал ему помощника (§ 48–59). Однако при рассмотрении списков академических служащих оказалось, что и после 1911 г. миряне занимали должность инспектора, очевидно из–за недостатка подходящих кандидатов.

Казеннокоштные выпускники могли выбрать и светскую карьеру, но в этом случае они обязаны были в качестве возмещения отслужить полтора года в духовном ведомстве. Выпускники, ставшие священниками, поступали в распоряжение епархиальных архиереев, монахи же должны были дожидаться назначения непосредственно от Святейшего Синода (§ 104–110).

В общем и целом новый Устав не принес глубоких перемен. Наиболее важной из них стало усиление влияния епархиального архиерея, особенно заметное при замещении академических кафедр. «Изменения» от 26 августа 1911 г. предусматривали, что епископ мог вычеркивать из списка кандидатов, представленного ему академическим советом, всех, чье присутствие в академии представлялось ему нежелательным (§ 71). Задача Устава уменьшить число светских преподавателей фактически оказалась трудноосуществимой из–за нехватки вплоть до 1917 г. подходящих кандидатов монашеского звания. В Московской Академии в 1912 г. из 29 преподавателей только 9, включая ректора, принадлежали к духовенству. В Петербургской Академии в 1917 учебном году на 33 преподавателя приходилось не более 6 духовных лиц, включая ректора [1623]. Безуспешными оказались все старания обер–прокурора В. К. Саблера, по чьей инициативе были составлены «Изменения» от 26 августа 1911 г., поддержать консервативный епископат в его борьбе против светской профессуры. Усилия Святейшего Синода по реформированию академий в нужном ему направлении привели разве что к увольнению в 1908–1912 гг. ряда профессоров. Одновременное увеличение числа кафедр еще более умножило вакансии, которых, например, в одной Московской Академии в 1911/1912 учебном году было семь. Так же обстояло дело и в других академиях [1624].

Непосредственное значение Устава заключалось в интенсификации преподавания богословия и практических занятий студентов, а также в увеличении бюджета академий и повышении окладов преподавателей [1625]. «Устав построен в духе властного формализма. В нем совсем не чувствуется подлинного вдохновения» — такова его оценка одним из исследователей [1626]. Но так как он действовал лишь короткое время, из которого четыре года пришлось к тому же на тяжелую войну, историк не в состоянии вынести окончательного суждения о его значении для развития академий.

е) Затем Учебный комитет Святейшего Синода занялся разработкой новых уставов семинарий и духовных училищ. Было намечено преобразовать духовные училища в шестиклассные духовные прогимназии. Их воспитанники, как предполагалось из духовного сословия, могли рассчитывать на общее образование, которое позволяло им в любое время перейти в соответствующий класс светского учебного заведения. Семинарии должны были стать четырехклассными богословскими училищами для подготовки священников. Они предназначались для лиц любого сословия, окончивших либо духовную прогимназию, либо соответствующую светскую школу. Выпускники новых семинарий не только шли в священники, но и могли продолжить образование в академии. В форме законопроекта эти уставы были представлены обер–прокурором Саблером в Государственную думу, но потом взяты обратно и потому они не обсуждались. Они так и не вступили в силу, поэтому семинарии и духовные училища вынуждены были вплоть до 1918 г. обходиться прежними уставами.

В изменение Устава в 1906 г. Святейший Синод распорядился, чтобы богословие преподавалось преимущественно в старших классах, а общеобразовательные предметы — только в младших. Изучение современных иностранных языков объявлялось обязательным.

Революция 1905–1906 гг. внесла в учебный процесс семинарий гораздо больше беспорядка, нежели в академиях. В 1906 г. приемная экзаменационная комиссия Московской Академии отмечала у выпускников семинарий полное незнание церковно–исторической и прочей духовной литературы; семинарское образование, по выводу комиссии, заключалось лишь в механическом заучивании содержания учебников. Письменные работы демонстрировали робость мысли, шаблонные фразы, плохую орфографию и незнание Священного Писания. Знание древних языков было также весьма неудовлетворительным. В 1911 г. та же комиссия подчеркивала недостаточную начитанность в Новом Завете и такую слабость в греческом языке, что греческий текст Нового Завета для семинаристов был темен; довершало картину незнание догматических текстов и латыни. Письменные проповеди комиссия характеризовала как безликие, размытые и поразительно похожие одна на другую по содержанию и по форме. Сходным был и вердикт экзаменационной комиссии Казанской Академии в 1913 г., которая объясняла такое положение дел перегрузкой учащихся семинарий учебным материалом. Не лучше были и результаты приемных экзаменов в других академиях. В 1911 г. совет Московской Академии жаловался на недостаточное прилежание студентов, пришедших из семинарий, и добавлял, что женатые духовные лица сильно отличались своими успехами в учебе; их поведение было примером для студентов; учащиеся женатые диаконы и священники оказывали благотворное влияние на студенчество как в отношении науки, так и дисциплины. Совет предложил Святейшему Синоду изменить § 142 Устава академий, чтобы облегчить женатым священникам доступ в академии, для которого требовалось особое разрешение Святейшего Синода. Это ходатайство было удовлетворено 18 июля 1911 г. [1627]

Большой урон академиям наносило то, что многие семинаристы с хорошими аттестатами предпочитали академиям университеты или государственную службу. Окончивших же академию в свою очередь все меньше привлекала перспектива быть священниками и большинство из них избирали педагогическое поприще в духовной или светской школе [1628]. По этой причине в епархиях существовала постоянная нехватка священников, что заставило Святейший Синод организовать в Москве, Житомире и Оренбурге специальные пастырские курсы для диаконов и лиц с незаконченным семинарским образованием; окончившие их рукополагались в священники. Зато подготовка научной смены в академиях шла весьма успешно. Начиная приблизительно с 1909–1910 гг. академические журналы, в которых до тех пор печатались практически только статьи профессоров, стали заполняться диссертациями молодых авторов, выполненными на высоком научном уровне. Это отрадное положение подтверждалось и отзывами профессоров о кандидатских работах во всех академиях, особенно в области истории Церкви, хотя темы работ молодым исследователям иногда назначались по жребию и не всегда соответствовали научным интересам диссертантов [1629].

В заключение следует заметить, что из–за недоступности источников — официальных документов, протоколов заседаний, мемуаров и т. п. в настоящее время невозможно дать ясную картину внутреннего состояния духовного образования в последние десятилетия синодального периода, на нем весьма неблагоприятно сказывались политические потрясения эпохи и ее нездоровая общественная атмосфера, однако стремительный подъем богословской науки позволяет дать духовной школе этого времени и ее достижениям в общем положительную оценку [1630].

Список источников и литературы

Зернов Н. Вселенская Церковь и русское православие. Париж, 1952.

Лотоцкий О. Автокефалия. Варшава, 1935–1938. 2 т.

Шмеман А. Исторический путь православия. Нью–Йорк, 1954.

Algermissen K. Konfessionskunde: Ein Handbuch der christlichen Kirchen und Sektenkunde der Gegenwart. Hannover, 1930; 7 Ed. Celle, 1950

Alivisatos H. S. Die gegenwärtige Stellung der orthodox–östlichen Theologie // Kyrios. 1936. Bd 1.

Arseniew N. S. Die Kirche des Morgenlandes. B., 1926 (Sammlung göschen 918).

Arseniew N. S. Ostkirche und Mystik. München, 1925; 2 Ed. München, 1943.