Золото Вильгельма (сборник) - Фазиль Искандер

Никакой помощи таким! Но если человек жаждет божественной чистоты, а собственных сил ему не хватает, и он, безмерно страдая от этого, просит: Боже, помоги моему неверью! – тогда я помогаю. А точнее, он силой искренности своей мольбы сам прорывается ко мне, и я его принимаю. Я помогаю людям не тем, что помогаю, а тем, что я есть! Больше всего ненавижу иждивенцев Бога!

Дьявол . А как ты относишься к пенсионерам Бога?

Бог . Замолчи! В этих вопросах мне не до шуток!

Дьявол . Ну, тогда всерьез. Что ты выше ставишь в человеке – разум или совесть?

Бог . У совести всегда достаточно разума, чтобы поступить совестливо. А у разума иной раз недостаточно совести, чтобы действовать разумно. Сам пойми, что выше.

Дьявол . Назови самое прекрасное, что ты видел в людях.

Бог. Самое прекрасное, что я видел в людях, – это вдохновленное состраданием лицо матери над постелью больного ребенка. Дуновением любви она вдувает в него здоровье! Ребенок, который никогда не видел такого лица матери, обречен быть неполноценным. Женщина, никогда не склонявшаяся над постелью больного ребенка с выражением вдохновенного сострадания, не женщина, а приспособление для онанизма.

Дьявол . Какой тип человека самый подлый?

Бог . Самый подлый тип человека – это такой человек, который нащупывает в другом человеке благородство как слабое место и бьет по нему.

Дьявол . Как ты относишься к предрассудкам?

Бог . Снисходительно. Предрассудки бывают и у очень умных людей. Природа предрассудка: зыбкость психического состояния.

Дьявол. Что тебе хочется сказать людям в минуту гнева?

Бог. (Забыл начало ответа, но помню конец.) …Выше голову, сукины сыны!

Дьявол. Какая разница между умом и мудростью?

Бог. Ум пронзает. Мудрость обтекает.

Дьявол. В чем соблазн запрета мысли?

Бог. Запрещающий мысль думает, что он тоже мыслит, но в обратную сторону.

Дьявол. Что ты скажешь по поводу того, что люди все время мечтают о счастье, а жизнь их все время – по голове, по голове!

– Нацеленный на счастье всегда промахивается, – отвечал Бог, – но нацеленный на спасение другого человека от несчастья иногда добивается своего и становится счастливым до нового несчастья.

Дьявол. Вот ты говоришь: любовь, любовь! – а самая большая страсть человека – это страсть возмездия. Человек, униженный подлостью мерзавца, больше всего мечтает о сладости возмездия, и ему плевать на твое учение о любви!

Бог. Возмездие – это кровавое прощение зла. Но зло нельзя прощать, но и нельзя мстить. Однако для разумного человека есть выход из тупика. Он должен обернуть страсть возмездия на свою жизнь, и он вдруг увидит со всей ясностью, что сам не всегда был справедлив, сам должен заняться своими грехами, и окажется, что именно подлость унизившего его мерзавца раскрыла ему глаза на его собственные слабости.

– Выходит, подлец полностью оправдан! Он даже был полезен! – радостно воскликнул дьявол.

– Никогда! – загремел Бог. – Сделавший подлость каленым покаянием должен выжечь из своей души эту подлость! Иначе я беру его на себя. И он у меня так завопит в аду, что в раю услышат его и вздрогнут!

– Но, допустим, – продолжал дьявол, – человек, сделавший подлость, покаялся и подходит к человеку, которому он сделал подлость. Что тот ему должен сказать?

– Не мщу, но и не прощу, – ответил Бог.

– И это все? – удивился дьявол.

– Все! Большего нельзя требовать от живого человека.

– Как ты знаешь, – сказал дьявол, немного подумав, – во все века люди нередко заставляли работать правду на ложь. Что ты по этому поводу скажешь?

– Правда, которую заставили работать на ложь, – печально заметил Бог, – умирает от брезгливости… Но иногда она по слабости приспосабливается ко лжи и становится наиболее убедительной частью лжи за счет авторитета бывшей правды. И именно она страшнее всякой лжи мстит правде за то, что сама когда-то была правдой.

– То-то же, – с удовольствием подтвердил дьявол и вдруг вспомнил, – а вот твой сын говорил: надо любить врага. Но ведь это логический абсурд! Человек, любящий врага, и не может иметь врага. Следовательно, его любовь, направленная на врага, которого он на самом деле любит, не одолевает враждебности к врагу, потому что он его любит и на самом деле у него нет никакого врага.

– Это ловкая софистика, – возразил Бог. – Иногда, например, мужчина любит женщину, даже зная, что она ему враждебна. Такое бывает и у женщин. Но, конечно, мой сын по молодости иногда завышал возможности человека, чтобы поощрить его на добрые дела. Ошибка благородства – самая простительная.

– Не удивительно ли, – сказал дьявол, – что я, сотни раз видевший тебя, первый в мире атеист, потому что не верю твоему замыслу?

– Гораздо удивительней, – ответил Бог, – что миллионы людей, никогда не видевшие меня, верят в меня, потому что поверили в мой замысел.

– А что, если ты терпишь меня, – вдруг спохватился дьявол, – чтобы в случае провала твоего замысла в конце веков все свалить на меня?

– Нет, – усмехнулся Бог, – хитрость – оружие слабых. Вообще, люди сильно преувеличили твое влияние, чтобы скрыть собственную порочность. Дьявол – оправдание ленивого духа. Твое влияние, конечно, есть, и я слежу за ним. И вообще, атеисты мне тоже нужны, чтобы верующие, глядя на них, беспрерывно уточняли мой замысел в своей жизни.

– Хорошо, – сказал дьявол несколько глумливо, – предположим, хотя я, конечно, этому не верю, все люди пошли за тобой и мир стал разумным и благополучным. Браво! Браво! Не скажут ли тогда люди: мы все лучшее взяли у Бога. Больше он нам не нужен. Мы теперь сильнее его, нас миллиарды, а он один.

– Этого не может быть, – возразил Бог, – это было бы нарушением первого закона нравственной динамики: сила, полученная людьми от Бога, не может быть равной источнику этой силы. Если они так подумают, снова воцарится хаос.

– Но мы говорим о далеком будущем, – не унимался дьявол, – а в сегодняшней жизни я замечал, что один голодный нередко побеждает трех сытых. Как быть с бедными людьми и даже странами?

– Это ты правильно заметил, – отвечал Бог, – у голодного при виде сытого утраивается ярость. Старая истина – сытым надо делиться с голодными. Сытых слишком много, и они стали наглядны. Раньше так не было. Пока не поздно – надо делиться.

– А твои возлюбленные люди, – напомнил дьявол, – с удовольствием говорят: деньги не пахнут! Так они и поделятся!

– Деньги и в самом деле не пахнут, когда они в вонючих руках, – ответил Бог. – Но я о чем-то другом говорил до этого. Напомни!

– Ты говорил, что знак твоего существования есть и на Земле, – напомнил дьявол.

– Да. Это совесть. Никакими земными причинами ее не объяснить.

– Но ведь люди могут думать и думают, – вставился дьявол, – что человек стал совестливым в результате эволюционного процесса.

– Это неразумно. В результате развития ума, возможность которого я же в них вложил, они стали смекалистей для облегчения собственной жизни. Но эта смекалистость их слишком далеко завела. Развитие ума было развитием выгоды, развитием удобства жизни. Тогда как совестливость – всегда земная невыгода, земное неудобство.

Совестливый человек жертвует постижимыми удобствами ради непостижимых удобств. Непостижимые удобства ему удобней! Поэтому совесть не могла быть следствием стремления к выгоде и земным удобствам. Совесть – это стыд передо мной, но многие люди еще недостаточно разумны, чтобы это понимать.

– Постой! А что, если совесть развивалась, хотя я, конечно, в это не верю, чтобы сохранить человека как вид. Конечно, смешно, но, может быть, это инстинкт самосохранения человечества?

– Совестливый человек и на необитаемом острове совестливый. Так что люди здесь ни при чем. Это стыд передо мной.

– А может человек покраснеть на необитаемом острове? – вдруг спросил дьявол.

– А зачем ему краснеть на необитаемом острове? – удивился Бог.

– Ну, например, если он захочет побаловаться с обезьянкой? – вкрадчиво сказал дьявол.

– А зачем ему баловаться с обезьяной, – еще больше удивился Бог, – чтобы угодить Дарвину?

– Вот именно, чтобы угодить Дарвину! – расхохотался дьявол. – Ох и знаток человеческих душ!

– Ты намекаешь на низ? – осторожно спросил Бог.

– Кто же тебе намекнет на низ, если не я? – весело ответил дьявол.

– Да, – сказал Бог, – низ человека ничем не отличается от низа обезьяны, и в этом Дарвин прав. Но человек стал человеком, когда я ему придал верх! И верх победит. Все живое тянется вверх! Без Бога человеку некуда расти! Он плющится!

– Нет! – возразил дьявол. – Низ оттянет! Карабкаться трудней, чем сползать!

– Придав человеку верх, я придал ему дух! – гордо сказал Бог. – А дух всегда тянется вверх! Сползает все, что потеряло дух! Главное – не терять дух! Ты думаешь, мне, Богу, легко было сохранить дух при виде всего, что творится на Земле?! Сколько раз я в отчаянии думал: а не начать ли все на другой планете?!