Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

– Нет!

– Что нет? Ты любила когда-нибудь?

Теперь я молчу, а она искоса урывками разглядывает меня.

– Любила, но застрелила любимого человека, чтобы спасти других. Потому и оказалась в клинике у Ратхора с инфарктом.

– Я так не смогла. Я не сказала Хамиду, где находится алмаз, но принесла ему. Сама принесла. Понимала, что этим приговариваю себя к казни, но жертвовала собой, чтобы спасти его.

Я обомлела. Хранительница сама отдала алмаз, чтобы какой-то хлыщ, у которого не было ничего настоящего, продал его?

– Нет, – мотает головой Амрита. – Он не собирался продавать, хотел только показать, чтобы дали кредит… Хамида обманули, взяли алмаз на экспертизу и не вернули сразу.

Я понимаю, что она еще долго может оправдывать своего любовника, даже мысленно соглашаюсь с Радживом – такого легче убить, чем перевоспитать. Но меня интересует другое:

– Кто отвез бриллиант в Лондон?

– Приезжал какой-то представитель.

– Откуда он узнал об алмазе?

Теперь я буквально допрашиваю ее – быстро и жестко. В таком состоянии, в каком Амрита находится в эту минуту, она может рассказать многое, о чем раньше молчала.

– Я не знаю, как Хамид договорился с «Антисом», кажется, так назывался аукционный дом.

– Вы сами отдавали алмаз Томасу Уитни?

– Кому?

– Человеку, который в «Антисе» отвечал за «Тадж-Махал». Вы видели этого человека?

Амрита изумленно косится на меня.

– Нет, Хамид сказал, что если узнают, что алмаз ему не принадлежит, то и денег не дадут. Откуда ты знаешь, как зовут человека из «Антиса»?

– Просто знаю. Он пытался разыскать украденный алмаз в Мумбаи, а для этого пытался захватить меня. Не удалось, и его самого убили.

– Кто?

– Не знаю. Сатри получил десять миллионов фунтов стерлингов за бриллиант.

Амрита пожимает плечами:

– Этого я не знаю.

Меня охватывает ярость, сколько можно выгораживать этого хлыща?!

– Я не спрашиваю, а утверждаю: Сатри получил за алмаз аванс в десять миллионов фунтов. Вадант перевод этих денег подтвердил. Что было дальше?

– Джейн, откуда тебе все это известно? Кто ты?

– С этого надо было начинать. Сейчас я никто, а кем была совсем недавно, расскажу, как только вы закончите свой рассказ. Что было после того, как алмаз увезли в Лондон? – Мы словно поменялись ролями, теперь командую я. Конечно, Амрита может мне ничего не рассказать, но что-то подсказывает мне, что сейчас я единственная, кому она способна открыться. Мы были нужны друг другу – две женщины, попавшие в очень сложные ситуации, каждая в свою и каждая по-своему. И справиться могли только вместе, а потому вынуждены были быть друг с другом честными, хотя раскрывать все свои секреты я Амрите Ратхор все же не собиралась. Как и она мне свои.

– Я узнала об этом на следующий же день. Была раздавлена этим известием. Состоялся безобразный разговор с Хамидом… – Амрита смотрит прямо перед собой, словно заново переживая трагедию того дня.

У меня даже возникло желание поменяться с ней местами и самой сесть за руль. Но Амрите эта мысль пришла раньше меня. Она останавливает свою «Тату Арию» и просит:

– Сядешь за руль? У меня руки дрожат. Варанаси уже недалеко.

Я киваю.

Конечно, я вожу не как они с Радживом, но автомобиль послушен и мягок на ходу. Хорошо, что у моей «малышки» дома механика, иначе было бы сложно вспоминать о необходимости переключать скорости и одновременно разгребать завалы секретов этой странной семейки.

Несколько минут мы обе приходим в себя, потом я напоминаю:

– Почему Сатри вдруг исчез?

– Удрал, – вздыхает Амрита. – Я потребовала вернуть алмаз немедленно, угрожала, что сообщу в полицию. Он посмеялся и сказал, что у меня нет никаких доказательств самого существования алмаза!

В голосе Амриты чувствовалась горечь – и ради такого человека она пошла на преступление!

Словно бичуя сама себя, Амрита принимается вспоминать, как в тот день насмехался над ней Хамид, как оскорблял, называя ее старухой. Он даже признался, что, если бы ему нужны были деньги и алмаз, он бы ни за что не стал с ней связываться.

Я невольно ужасаюсь, до какого отчаяния должна дойти стальная женщина, чтобы вот так открывать передо мной наболевшее.

– Раджив знал об этом?

Амрита мотает головой:

– Нет, как я могла такое рассказать? Это только тебе, больше никто не знает.

В голосе ее нет ни отчаяния, ни мольбы – только равнодушие. Жаль, что Раджив опередил меня, я бы с удовольствием поучаствовала в расправе над Сатри. Конечно, Амрита сама виновата, закрывала глаза на все, что происходило вокруг, оплачивала его счета, долги, девочек, предала даже самое дорогое – сердце Тадж-Махала.

– За что Раджив убил Сатри?

– Его заставили.

– Кто? – Да очнется она сегодня или нет?! Я должна каждое слово клещами вытаскивать? Час назад рядом со мной была женщина, способная одним ударом вырубить крепкого мужика, а тут вдруг расклеилась.

Амрита, словно подслушав мои мысли, берет себя в руки и продолжает:

– Я предала Хранителей и должна быть казнена. Раджив знал об этом. Хранителей осталось совсем мало, но предательства Хранительницы они не простили бы. И тогда мой сын меня похоронил.

– Что?!

– Да, меня хоронили уже дважды. Свой погребальный костер в Варанаси я тебе покажу. Его устроил мой сын, чтобы показать всем, что его мать умерла. Не знаю, кто поверил, но улететь в Лондон мне удалось.

Значит, Раджив изобразил пышные похороны (индусы не хоронят покойников в земле, а сжигают и пепел бросают в воду большой реки, такую, как Джамна, и на территории Варанаси, об этом я читала).

– А второй раз?

– Я улетела в Лондон в надежде найти Хамида или алмаз. Помогли мне исчезнуть из Индии чатристы, к которым обратился Раджив. Понимал ли он, что делает? Надеюсь, не понимал. Ему нужно было убрать меня из Индии и снять свой фильм. Но в Лондоне я просто стала заложницей.

– Почему?

– Я ведь бывшая Хранительница, мое сердце тоже чувствовало и чувствует алмаз. Как и ты, я была нужна, чтобы его найти. Второй раз исчезнуть помог Викрам. Я «умерла» и получила чужие документы – Прии Абхей.

В погребальный костер в Варанаси я поверить могу, но в то, что в Лондоне кого-то можно похоронить без вскрытия и документов… Ладно, не будем спорить…

– В Варанаси был мой погребальный костер… Складывать его дважды нельзя, значит, умерев, я не обрету покой. Это и будет моим наказанием за предательство, Раджив рассудил правильно.

У меня просто мурашки бегут по коже. Хорош сынок – устроил погребальный костер, чтобы мать вечность маялась в наказание за опрометчивую влюбленность. Я как-то иначе представляла любовь сына.