Путь Князя (авторский сборник) - Роман Злотников

В каминной повисла тяжелая тишина. Ирайр ждал, а джентльмены молчали, старательно отводя глаза. Впрочем, во взгляде деда ему почудилась веселая искорка. Но, наверное, он ошибался…

– Молодой человек, – вновь попытался развернуть беседу один из джентльменов, – но всем же известно, что обратной стороной свободы является ответственность.

– Перед кем?

– Перед другими людьми!

– Перед людьми? – Ирайр усмехнулся. – Или перед институтами, которые как раз и предназначены, для того чтобы вырабатывать и как псы охранять границы нашей… я бы скорее назвал это несвободой. Перед законом, судебной процедурой и полицией. Ибо граждане нашего демократического общества чрезвычайно редко прикладывают усилия к тому, чтобы самим призвать к ответственности тех, кто посягает на их свободу, а чаще даже не на нее, а на их собственность или личное спокойствие, предпочитая тут же обращаться именно к этим институтам. И правящие этого общества всеми силами поощряют подобный подход, ибо он в лучшем виде оправдывает существование этих стражей несвободы. – Он замолчал, предоставляя им право сделать следующий ход. Но на этот раз никто не рискнул вызвать огонь на себя.

– Ну хорошо, – сказал Ирайр, когда пауза несколько затянулась. – Давайте оставим в стороне свободу. В конце концов тема действительно скользкая. Давайте поговорим о демократии. Чем она так важна для человека, что вы готовы положить все свои силы на то, чтобы вернуть ее на самый высший пьедестал? Ведь она и сейчас ничем особенно не ограничена. Как часто Государь вмешивается в решения, принимаемые нашим парламентом, правительством или судом?

– Вы не понимаете, молодой человек, – возразил джентльмен, призывавший не заниматься демагогией. – Здесь важен сам принцип. Одно дело, если нашим обществом управляют люди, избранные свобод… – он на мгновение запнулся, но затем упрямо продолжил: – Да, именно свободным волеизъявлением граждан и на основании этого так же абсолютно свободные в своих решениях и поступках. И совсем другое, если над ними существует некто, кто, не обладая никакой демократически подтвержденной легитимностью, может в любой, я подчеркиваю, в любой момент вмешаться в свободный демократический процесс. И перевернуть все как ему заблагорассудится, совершенно не считаясь с желаниями людей и волей их избранников. Как можно считать себя свободным, зная, что есть некто, чья свобода настолько велика, что вторгается в пределы моей?

– И потому надо сделать его столь же ограниченно свободным, как и все остальные, – задумчиво резюмировал Ирайр. – Странно, мне казалось, что люди, ратующие за расширение свободы, должны стремиться не к ограничению свободы одного, уже достигшего ее максимума в вашем понимании, а к расширению свободы остальных до сходных пределов. Даже… – он сделал паузу, – если вам для этого придется изменить привычный и удобный взгляд на мир.

И в каминной вновь повисло напряженное молчание. Пауза так затянулась, что Ирайру, вновь пришлось брать на себя инициативу в продолжении беседы.

– Понимаете, насколько я смог понять, большинство обычных людей во все времена волновали в основном простые и понятные вещи – безопасность, пища, наличие жилища, комфорт в нем, доступность образования и много чего похожего. Им не очень интересно лично разбираться с тем, сколько амфор с зерном и оливками заложено на хранение в акрополь на случай осады или как с имеющимся бюджетом не только заасфальтировать улицы, но и отремонтировать ветшающий мост через реку. Если, – тут Ирайр усмехнулся, – они, конечно, не рассчитывают слегка пополнить свой кошель на этих подрядах…

И все это получалось ими тем легче, чем лучше управляли тем социумом, к которому они принадлежали. Концептов, на основе которых были разработаны те или иные системы управления, по существу, всего два. И ни один из них полностью не противоречит другому, отличаясь лишь тем, в сторону какого из предпочтений сдвинута, так сказать, разделительная планка. Один гласит, что главным в управлении является выделение тем или иным образом лучших людей общества, на которых затем и будет возложена задача управлять этим обществом наилучшим образом. Возможность ограничения доступа к управлению худших в этом концепте ослаблена, затруднена, ибо по самой своей идеологии все усилия общества в этом концепте направлены на то, чтобы стимулировать развитие человека, его лучших качеств и способностей. Хотя не ликвидирована вовсе. Даже в самых предельных вариантах. Ибо ни один тиран, как бы он ни укреплял свою власть, не смог найти механизма, защитившего бы его от народного бунта либо шпаги или яда обиженных им аристократов. Согласно другому концепту, куда более важно не допускать к управлению худших. Либо, если уж они хитростью или злой волей прорвались таки во власть, иметь возможность изъять их оттуда без потрясений вроде народного бунта или дворцового переворота. Ведь не раз случалось, что те, кого считали лучшими, причем вроде как по совершенно объективным показателям – мы ведь так любим объективность и не слишком доверяем субъективности, – таким, как родовитость и кровь, имущественный ценз или уровень образования и подготовки, дорвавшись до власти, оказывались гораздо беспомощнее объективно худших. Или с воодушевлением начинали применять свои лучшие способности ради своекорыстных целей.

Некоторое время оба концепта вполне успешно конкурировали между собой на исторической арене, более того, первый из них в абсолютном временном выражении оказался даже более эффективным. Но не так давно, я имею в виду в историческом масштабе, наступил период, когда по тем или иным причинам, не всегда связанным с конкурентным преимуществом второго концепта, но, следует быть честным, и по этой причине тоже, государства с таким устройством стали играть на мировой, а затем и межзвездной арене все более и более влиятельную роль. И второй концепт, как казалось, окончательно утвердился в качестве единственно верного, – он обвел благородное собрание внимательным и несколько насмешливым взглядом, а затем продолжил: – Более того, как я уже говорил, оба концепта не противоречили друг другу, различаясь лишь соотношениями. Поэтому утвердившийся вариант концепта не слишком мешал тем, кто, а таковые находятся во все временами, считал себя и свой род лучшим. Да, имелись некоторые трудности, но они были вполне устранимыми. Сколько раз мы меняли две правящие партии? Сначала, на протяжении почти двухсот лет, у кормила демократической власти друг друга сменяли республиканцы и демократы. Затем, после чудовищного преступления Итакской войны, демократы практически исчезли с политической арены, а вместо них в нескончаемый хоровод выборов вступили лигисты. Как гласит официальный исторический миф, Лига свободы была создана пятью жителями маленького городка на Западе, которые были возмущенны преступлениями и продажностью политиков. Они не побоялись бросить вызов коррумпированной власти, за что двое из них поплатились своими жизнями, но через три года Лига превратилась в общенациональное движение, которое смело коррумпированную и продажную клику, увязшую в Итаке. Но никто отчего-то не обратил внимания, что не прошло и пяти лет, как в списках сенаторов и конгрессменов от этой партии, а также губернаторов, прокуроров, судей и так далее от них же снова появились фамилии Грегов, Интиати, Кеннеди, Тоблейров, Жосеперов, чьи родовые истории были прочно переплетены с вроде бы выброшенными на свалку демократами. Затем лигистов сменили либералы, и надо ли мне говорить, кого мы вновь обнаруживаем в их рядах? Так что все было в порядке – и со свободой, и демократией, и с истинным правлением. И, как казалось, эти люди полностью обезопасили себя от совершенно обычной и не раз происходившей в истории рокировки концептов, при этом совершенно свободно продолжая заниматься тем, чем занимались до этого всякие несвободные и тиранические режимы. Просто они… бомбили, высаживали десанты либо меняли власть в других странах незаметными и изощренными способами – не как агрессоры, а как благодетели, несущие народам тех стран свободу и процветание. Впрочем, не делать этого они не могли. Потому что, исходя из вполне прагматических интересов, они должны были все дальше и дальше продвигать наиболее удобную для них систему организации социума, в управлении которой они уже стали настоящими доками, одним этим решая вопросы обеспечения конкурентоспособности своего собственного социума. Ибо любой социум всегда конкурирует с другими за множество различных ресурсов, и это непреложный закон этого мира…