Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский

по первоначальному замыслу, должен был объединить в себе Пушкина, Лермонтова, Гоголя и декабристов. «В частности в этом томе, – писал Зильберштейн 4 декабря 1950 г. Л. В. (М. К. находился тогда в больнице), – будут две подборки: „Пушкин в неизданной переписке современников“ и „Гоголь в неизданной переписке современников“. Не сомневаюсь, что у Марка Константиновича имеется кое-что для этих подборок» (61–38; 12).

М. К. с готовностью откликнулся на предложение Зильберштейна подробным письмом от 10 января 1951 г. и предложил следующие темы:

1. о Пушкине:

а) в 1916 г. я разыскал большую серию писем А. Е. Измайлова к П. Л. Яковлеву – и передал их в Пушк<инский> Дом. В сб<орнике> «Памяти декабристов», т. 1 мною опубликованы имеющиеся в этих письмах упоминания о 14 декабря[37]. У него же ряд упоминаний о Пушкине. Копии всех этих писем давно мною сделаны и находятся у меня дома; могут быть обработаны для журнала сравнительно быстро. Упоминаний этих не очень много, но они любопытны, – особенно если расширить материал и включить сюда ближайший круг Пушкина (Дельвиг, Кюхельбекер, Мих<аил> Яковлев, «Сев<ерные> Цветы» и др.). Эти упоминания можно прекрасно дополнить иллюстрациями из находящегося у меня альбома П. Л. Яковлева (в частности, портрет самого Измайлова и др.).

б) есть ряд упоминаний о Пушкине в переписке В. Комовского с А. М. Языковым[38]. Их не очень много: часть у меня выписана, остальное нужно заново посмотреть в Пушкинском Доме.

2. о Гоголе:

В свое время, изучая письма Н. Языкова <18>40‑х годов, я выписал оттуда все упоминания о писателях, в том числе было несколько (очень интересных) и о Гоголе. Но не уверен, найду ли эти выписки, которые после блокады мне никак не попадаются на глаза. Просматривать же заново – очень утомительно и не рентабельно. Писем уйма, а упоминаний не наберется и на две странички.

3. Декабристы.

Ну, здесь можно представить Вам ряд проектов, но не знаю, в каком аспекте Вы подбираете материал. Что я мог бы подготовить:

а) неизданное письмо Марлинского к брату. Оно уже почти готово – и это пустячок. Кстати, речь идет именно о письме, а не о письмах.

б) серию писем Ник<олая> Бестужева к сестре и брату Павлу из тюрьмы и поселения; интересный материал, иллюстрирующий казематские условия жизни и жизни на поселении и очень существенный для характеристики самого Н. Бестужева. Это – около 2½–3 лл.

в) «Путевые записки» Мих<аила> Бестужева (Поездка на Амур в 1857 г.) и письма с Амура жене и сестрам. Листа 4–5, очень интересно, но, м<ожет> б<ыть>, интерес чересчур специфический, гл<авным> обр<азом>, сибиреведческий. Это уже Вам решать!

г) если бы было более времени, то может быть, стоило бы сделать публикацию под заглавием «Пятый Бестужев». Это – письма Павла Бестужева; в приложении имело бы смысл перепечатать его единственное литературное произведение, появившееся в 1838 г. в «Сыне Отечества» за подписью А. Марлинского, что было сделано сознательно Н. Полевым из вполне понятных соображений и что глубоко оскорбило Павла и навсегда отвратило его от журналистики[39]. В собрание сочинений Марлинского этот очерк не включался. <…>

д) Наконец, можно сделать небольшую подборку писем декабристов к братьям Бестужевым, гл<авным> образом, к Ник<олаю> Бестужеву – (Пущин, Фалленберг <так!>, Розен, Штейнгейль* <*письма последнего, впрочем, только к Мих<аилу> Б<естужев>у> и др. – Примеч. М. К.>. Большая часть у меня уже, вообще, подобрана и даже переписана. Это, я думаю, материал бесспорный. Листаж – очень подвижен. Так как есть несколько писем самих Бестужевых (напр<имер>, к Оболенскому), то весь этот цикл можно было озаглавить: «Из переписки бр<атьев> Бестужевых с декабристами».

Ясно, что ученый, только что завершивший работу над «Воспоминаниями Бестужевых», надеялся продолжить ее в рамках сборного тома «Литературного наследства». В обширном перечне сюжетов, предложенных М. К. на выбор, было, конечно, достаточно материала для того, чтобы осуществить содержательную публикацию, допустим, под заголовком «Новое о Пушкине и декабристах». (Правда, работа под таким названием готовилась тогда для 59‑го тома академиком М. В. Нечкиной.)

Изучив темы и предложения, изложенные в письме М. К., Зильберштейн ответил ему месяц спустя (10 февраля 1951 г.):

Все, что Вы могли бы дать для подборок «Пушкин в неизд<анной> переписке современников» и «Гоголь в неизд<анной> переписке современников», мы с радостью напечатаем[40]. Конечно, письма Измайлова можно расширить за счет самого ближайшего круга Пушкина.

Труднее с материалами о декабристах. Мы никак не собираемся заниматься публикацией материалов, не имеющих никакого литературного значения. Если мы могли бы получить декабристские материалы, связанные с литературой, это было бы замечательно. Поэтому печатать письма Николая Бестужева к родным, интересные только тем, что они иллюстрируют казематские условия жизни, нам, конечно, нельзя. В такой же степени нам невозможно заняться публикацией записок Михаила Бестужева о его поездке на Амур в 1857 г. О письме Марлинского к брату Вы сами пишете, что это «пустячок».

Я понимаю, что очень трудно найти сейчас интересные новые вещи по теме «Декабристы и литература». <…> Очень прошу Вас, дорогой Марк Константинович, подумать на эту тему, и если Вы могли бы дать нам что-нибудь о «декабристах и литературе», мы с радостью напечатали бы (61–38; 15).

Это письмо И. С. Зильберштейна является отправной точкой. Оно заставит М. К. всерьез задуматься над возможностью серьезной обзорной статьи, посвященной декабристам-литераторам. К этому же подталкивал его и Оксман, которому Зильберштейн переслал письмо М. К.

14 февраля 1951 г., обмениваясь с М. К. соображениями по поводу сборного тома, Оксман предложил, в частности, следующее:

Видел Ваш список возможных для этого тома публикаций. «Литературного» – в строгом смысле – в них почти ничего нет, а пустяками себя проявлять в «Л<итературном> Н<аследстве>» не стоит, хотя Илья[41] из жадности у вас попросит все. Поэтому я бы на вашем месте дал бы для этого тома обзор публикаций и исследований о декабристах-поэтах и литераторах за последние 15 лет (примерно). Лучше вас этого никто не сделает, а спорных вопросов выявилось много, представления наши о лит<ературном> наследстве декабристов обогатились, ошибок наделано много (чего стоит один Базанов![42]), достижений – еще больше. А в ленинградских условиях такой обзор сделать – вам очень просто. Я берусь быть вашим советчиком и «рецензентом» <…>. Подумайте – и соглашайтесь![43]

М. К. отвечает 23 февраля:

Ваши замечания о Лит<ературном> Насл<едстве> и о формах моего там появления – правильны,