История Китая - А. Меликсетов

Однако в условиях затяжной войны и нежелания режима Чан Кайши капитулировать, что отражало определенную прочность гоминьдановской государственности, японские власти начинают искать иные пути решения «китайской проблемы». Раскол в Гоминьдане в 1938 г., измена Ван Цзинвэя и его сторонников, капитуляция ряда гоминьдановских генералов подсказали путь создания альтернативной гоминьдановской государственности на оккупированной территории, которая могла бы стать не только фактором политического давления на Чан Кайши, но и фактором поиска определенного компромисса с наиболее националистическими и патриотическими элементами в Гоминьдане. Так возникла идея создания прояпонского «центрального правительства» в Нанкине.

Уже в 1939 г. Ван Цзинвэй и другие видные гоминьдановцы, ставшие изменниками родины (Чэнь Гунбо, Чжоу Фохай, Тао Сишэн и др.), активизировали свою политическую деятельность на оккупированной территории. В январе 1940 г. в Циндао они провели совещание ряда членов ЦИК Гоминьдана, сотрудничавших с оккупантами, и разработали предложения о «воссоздании» гоминьдановского правительства. Эти предложения были реализованы японскими властями, и 30 марта 1940 г. было торжественно объявлено об образовании «центрального правительства» в Нанкине. Исполняющим обязанности председателя правительства стал Ван Цзинвэй. Правительство опубликовало декларацию, в которой объявляло своей главной целью достижение мира, призывало чунцинское правительство и армию прекратить военные действия и объединиться для борьбы с коммунизмом, признавало новый порядок в Восточной Азии, обязывалось уважать права дружественных держав в Китае. В тот же день японское правительство официально заявило о «признании» нового нанкинского правительства и подчеркнуло, что оно «...приветствует восстановление китайского национального правительства в прежней столице». В этой связи японским властям пришлось пойти даже на роспуск марионеточного пекинского правительства, чтобы подчеркнуть «общенациональный» характер нанкинского правительства.

Перед новыми марионетками японцы ставили две основные задачи. Первая — оказывать политический нажим на Чунцин, добиться прекращения его сопротивления на общей антикоммунистической платформе. Именно на эту цель были ориентированы декларация нового правительства, оставление вакантным поста председателя правительства, роспуск пекинского правительства и т.п. Вторая — создать аппарат «умиротворения» японского тыла.

Стремясь укрепить позиции своих марионеток, помочь им найти какую-то социальную базу, оккупанты были вынуждены пойти на некоторые уступки имущим слоям оккупированных районов Китая. В 1941 г. японское правительство даже запретило военным властям конфисковывать имущество коллаборационистов, а также приняло решение поощрять предпринимательскую деятельность китайской буржуазии. Начав войну на Тихом океане, японское правительство пытается привлечь марионеточное нанкинское правительство к проведению своей агрессивной политики, а с этой целью поднять его «международный» авторитет. В декабре 1942 г. в Токио принимают решение провести политический спектакль — «отказаться» от неравноправных договоров и соглашений с Китаем, что, по замыслу инициаторов этой акции, должно было произвести соответствующий политический эффект как на Китай, так и на колониальные страны Азии. На основе этого решения 9 января 1943 г. между Токио и Нанкином заключается соглашение о возвращении сеттльментов, об отмене права экстерриториальности и т.п. унизительных для Китая ограничений. «Благодарное» правительство Ван Цзинвэя в свою очередь заявляет о вступлении Китая в Тихоокеанскую войну на стороне Японии.

Одновременно японские власти помогают Ван Цзинвэю создать армию, которая, по замыслам японских стратегов, могла бы взять на себя бремя «умиротворения» японского тыла. Она была создана в основном на базе разгромленных и сдавшихся в плен гоминьдановских частей и соединений. Руководство этой армии, численность которой достигла 800 тыс. человек, состояло из гоминьдановских генералов, перешедших на сторону захватчиков или добровольно сдавшихся в плен. Две трети солдат этой армии — бывшие бойцы гоминьдановских войск.

Создавая новую политическую структуру с центром в Нанкине, Ван Цзинвэю и его приспешникам удалось объединить вокруг себя значительную часть прежнего гоминьдановского аппарата, многих старых политических деятелей, некоторые слои приморской буржуазии. Однако коллаборационисты, оказавшись в условиях общенационального подъема войны сопротивления, по сути дела, изолированными от широких слоев китайской нации, не сумели сыграть предназначавшейся им японскими захватчиками роли и на заключительном этапе войны вся эта марионеточная политическая структура стала представлять четко очерченную политическую мишень для патриотических сил.

2. Социально-экономическое развитие оккупированных районов

Война в Китае рассматривалась японским империализмом как один из этапов реализации претенциозных планов установления своей гегемонии в Азии, а эксплуатация захваченных районов Китая — как важнейший элемент создания колониальной империи нового типа: «великой восточно-азиатской сферы совместного процветания». Новизна японской колониальной политики заключалась, помимо ее идеологического оформления, в том, что, во-первых, колониальная периферия рассматривалась центром этой «сферы» — Японией — не только как аграрно-сырьевой придаток японского хозяйства, но и отчасти (в Южной Манчжурии и Северной Корее) как районы развития промышленности, в том числе и тяжелой, строящейся на японские и местные капиталы. И, во-вторых, колонизаторы стремились расширить социальную опору своего господства в «сфере совместного процветания» путем сотрудничества с буржуазными и мелкобуржуазными слоями под лозунгами паназиатизма. В годы войны японские захватчики попытались реализовать свои колониальные планы на китайской земле, что существенно изменило характер социально-экономического развития некоторых районов Китая.

Особое место в японских колониальных планах отводилось Маньчжурии, которая рассматривалась и как экономически наиболее важный район, и как образец «совместного процветания». Объяснялось это прежде всего тем, что этот район несказанно богат природными ресурсами, которых так недоставало в самой Японии, а также тем, что, по представлению захватчиков, здесь сложился уже прочный в политическом отношении колониальный режим (марионеточная империя Маньчжоу-го).

Еще до начала войны в штабе Квантунской армии — фактическом хозяине этого района— захватчики разработали перспективные планы экономического развития Маньчжурии, на основе которых в начале 1937 г. был принят первый пятилетний план, а в 1941 — второй. Планы предусматривали довольно быстрые темпы индустриализации, а для достижения этих целей — высокий уровень японских капиталовложений. И хотя эти планы не были полностью выполнены, ибо ход войны оказался не таким, как его себе представляли в Токио, их реализация изменила социально-экономический облик Маньчжурии. Связано это прежде всего с высоким уровнем японских капиталовложений. С 1936 по 1945 г. японские капиталовложения в этом районе выросли с 2,8 млрд. иен до 11,3 млрд, а с учетом вложений правительства Маньчжоу-го (которые мы вправе вслед за китайскими авторами отнести фактически к японским — Токио ими бесконтрольно распоряжался) даже до 24,2 млрд. иен, а в ам. дол. — с 1404,1 млн. до 5595,9 млн.

Огромный приток капиталовложений (вряд ли сопоставимый в то время с какой-либо другой колониальной страной) происходил в основном за счет японского государства (около 70—80% всех вложений), что было связано с нежеланием японских монополий (дзайбацу) и японских предпринимателей подвергнуть риску свои капиталы, а также с низкой прибыльностью японских вложений в Маньчжурии (например, в 1941 г. — лучшем по конъюнктуре во время войны — японские компании в Маньчжурии получили только 2,5% прибыли на свой капитал). При этом имел место реальный ввоз капитала, вещественная форма которого была связана прежде всего с реализацией планов индустриализации Маньчжурии, т.е. в значительной мере ввозилось промышленное и транспортное оборудование. Характерно, что Маньчжурия, имевшая до 1932 г. в течение многих лет значительный положительный торговый баланс в торговле с Японией, после 1932 г., т.е. после того как начался переход к промышленной стадии колониальной эксплуатации, стала значительно больше ввозить из Японии и стран ненового блока, чем вывозить туда. Причем отрицательное сальдо торгового баланса довольно точно коррелировалось с ростом уровня японских капиталовложений в Маньчжурии.

Еще накануне войны штаб Квантунской армии, отказавшись от прямого военного контроля за экономикой, предпринял некоторую реорганизацию японского хозяйственного аппарата в Маньчжурии с целью интенсификации экономического строительства. В течение долгого времени главным «хозяином» экономической жизни Маньчжурии была японская Компания Южноманьчжурской железной дороги (по-японски сокращенно «Мантецу»), контролировавшая не только железные дороги, но и всю крупную промышленность. В конце 1937 г. японцами была создана Компания промышленного развития Маньчжурии (по-японски сокращенно «Мангё»), капитал которой был образован из взносов марионеточных властей и японской финансовой группировки Аюкавы. «Мангё» стала держательской компанией, которой были переданы все предприятия тяжелой промышленности (кроме Фушуньских копей), прежде контролировавшиеся «Мантецу». Новая компания, используя предоставленные ей капиталы для создания военно-промышленной базы, субсидировала создание новых промышленных компаний и расширение старых: металлургической компании в Дуньбяньдао на границе с Кореей, горно-металлургических комплексов в Аньшане и Бэньсиху, самолетостроительной компании, компании специальных сталей и многих других. К концу 1941 г. «Мангё» уже держала контрольные пакеты 32 крупнейших промышленных компаний. Кроме того, японские власти способствовали созданию еще нескольких десятков привилегированных компаний, основанных прежде всего на японские частные и государственные средства, фактически охвативших своим контролем остальные отрасли хозяйства. Все эти компании стремились привлечь также и частный китайский капитал.