Дочери Лалады. (Книга 2). В ожидании зимы - Алана Инош

– Священное сердце Лалады! – прошептал князь потрясённо. – Чудо! Это та женщина, на которой я женился много лет назад!

В его взоре сияло такое восхищение и обожание, что Лесияра едва сдержала горький вздох. Знай князь, кто свершил это чудо, его радость была бы омрачена болью и гневом…

– Но где же твоя целительница? – недоуменно спросил Искрен, озираясь по сторонам. – Я хочу выразить ей мою благодарность и наградить её! Она спасла мою супругу, и я обязан ей по гроб жизни!

Вероятно, Искра покинула княжеский дворец и была уже в Белых горах.

– Она очень скромная и избегает похвал, – проговорила Лесияра. – Я обязательно передам ей твои слова, а щедрая награда не заставит себя ждать.

– Надо же, какая скромница, – хмыкнул князь. – Ну ладно, будь по-твоему… А всё-таки при случае я был бы не прочь поблагодарить её лично.

Вздох всё же сорвался с уст повелительницы Белых гор, а Лебедяна чуть шевельнулась и что-то пролепетала во сне. Искрен с Лесиярой замерли и насторожили слух. Лебедяна томно застонала, и с её губ слетело сонное: «Искр…» Волна холодящих мурашек пробежала по лопаткам Лесияры, а князь Светлореченский склонился над женой и прошептал:

– Я здесь, Лебёдушка… Всё хорошо.

Знал бы он, что не его имя шептала супруга в сонном забытье!

С Лесиярой они договорились до следующего: Искрен пока не предпринимает резких шагов, но потихоньку, без лишней шумихи подтягивает войска к восточной границе своих земель, приводя их в полную боевую готовность. В ближайшее время в восточную часть Светлореченского княжества прибудет три сотни кошек-воительниц, расположившись на терпимом расстоянии от хмаревой завесы Мёртвых топей, а в случае необходимости к ним незамедлительно присоединится ещё столько, сколько потребуется для отражения возможного удара. Также главы двух княжеств заключили договор на поставку белогорского оружия для светлореченских воинов. Всё это следовало осуществить, стараясь привлекать как можно меньше внимания во избежание страха среди народа; впрочем, условие это было трудновыполнимо, если не сказать невозможно: несмотря на все усилия Лесияры, в Белых горах уже нарастала тревога и пошли разговоры о грядущей войне. Ну и разумеется, Лесияра обязывалась продолжать внимательно наблюдать за Воронецкими землями: ни у Искрена, обнаружившего в Мёртвых топях кольцо князя Вранокрыла, ни у неё самой не осталось сомнений, что восточная угроза имеет западные корни.

А князь, заметив на жене ожерелье из алых сердечек-лалов, которое она уже давно хранила в шкатулке и не носила, задумчиво насупил брови. Ожерелье это было сделано мастерицей золотых дел… как же её? Искрой.

– Хм, – промычал Искрен, потеребив бородку. И, посветлев лицом, добавил с усмешкой: – Значит, и правда поправилась, коли украшения снова полюбила носить!

Опираясь на перила мостика через замёрзший пруд, Лесияра ловила ртом студёную свежесть зимнего воздуха. Ветер колыхал седые ветки плакучих ив, стряхивая с них радужно сверкающие искорки инея и усыпая ими плечи повелительницы женщин-кошек. Когда-то на этом самом месте Златоцвета показала княгине две звезды на воде – заходящую и восходящую… Напряжённый холод медленно отпускал сердце, когти тревоги разжимались: Лебедяна, едва не повторившая судьбу своей матери, была спасена. Морозные звёздочки усеивали пряди волос Лесияры, а по мосту к ней приближалась вторая и последняя звезда её души – Ждана. В шубе внакидку, в шапке с пушистым околышем, надетой поверх белоснежного платка, и с улыбкой на ласковых губах, она надвигалась на Лесияру, подобная приходу весны: тепло излучали её глаза, нежным яблоневым цветом пахло от неё, а голос прозвенел, как вешняя капель.

– Что пригорюнилась, моя государыня? Что стоишь тут одна, печаль свою мне не поведаешь?

Ответная улыбка невольно тронула губы Лесияры. Выпрямившись, она протянула Ждане руки и приняла на свои ладони её лёгкие пальцы.

– Печаль ты мою и так ведаешь, лада: утрата вещего меча меня тяготит, – ответила она со вздохом. – Вот думаю, нельзя ли его как-нибудь восстановить… Если кто и способен в Белых горах перековать такое оружие, так это только мастер Твердяна Черносмола. К ней и думаю обратиться.

Пожатие рук Жданы окрепло, потеплело.

– Твердяна – великая мастерица, – задумчиво молвила она. – Попробуй… А вдруг получится меч возродить?

– Не знаю, любовь моя, – покачала в сомнениях головой Лесияра. – Доселе ещё никто и никогда таких мечей не перековывал. Возможно ли это вообще? Вот в чём вопрос.

– Не попробуешь – не узнаешь, – чуть улыбнулась Ждана, опустив ресницы так загадочно и очаровательно, что Лесияре захотелось их расцеловать. Склонившись, она ощутила губами их щекотный трепет, а потом прильнула к тёплым устам возлюбленной, которые раскрылись навстречу с ласковой готовностью.

Краем глаза во время поцелуя княгиня заметила что-то тёмное, мелькнувшее за стволами заиндевевших деревьев. Скрип снега под стремительно удаляющимися шагами заставил её прерваться и насторожиться, но сладкий плен объятий Жданы вернул её к приятному занятию, и поцелуй возобновился.

– Примешь меня сегодня ночью, лада? – распаляясь, шепнула Лесияра в жаркой близости от приоткрытых губ любимой. – Не могу долее терпеть…

С самого прибытия Жданы в Белые горы чувственное напряжение между ними росло, струнка страсти натягивалась всё невыносимее, но самое большее, что они себе позволяли – это поцелуи. Лесияра не торопила событий, ждала готовности Жданы, слова или какого-то знака от неё, но та была уклончива, всё раздумывала, медлила. Напором действовать Лесияре не хотелось, но после того как во время помолвки Дарёны готовая вот-вот случиться близость сорвалась из-за перелома носа у Любимы, ниточка терпения внутри у княгини лопнула. Вся подвешенная на этой нити страсть, всё желание, вся нежность, вся жажда единения с любимой женщиной обрушилась на неё, как обвал в горах.

От прямолинейности вопроса у Жданы проступили на скулах розовые пятнышки смущённого румянца, но отказа в её глазах Лесияра не видела.

– Государыня… Я, право же… – опуская ресницы, пролепетала Ждана. – Ох…

– Прости, что смущаю тебя этими речами, – молвила Лесияра, чуть не скрипнув зубами. – Наверно, я слишком тороплюсь. Давай пройдёмся по саду…

Казалось, Ждана испытала облегчение оттого, что Лесияра не стала настаивать на своём. Удручённая и разочарованная правительница Белых гор подставила ей свою руку для опоры, и они медленно пошли по заметённым снегом дорожкам под сонными деревьями в зимнем уборе. Гуляя, Лесияра исподволь направлялась туда, где она приметила подозрительное движение и слышала шаги: следы многое могли рассказать о том, кто за ними подсматривал.