Странница - Тамара Воронина

— Магии трудно учиться, — вздохнул шут. — Видел я, как ученики магов мучаются… конечно, люди, но я думаю, и эльфы не меньше.

— Не меньше. Да еще то по шее получишь, то по мозгам: сосредоточился не так, не на том, слова не так произносишь, руки не так держишь…

— А кто тебя учил?

— Мать, конечно. И еще Кавен. И Владыка, но уже когда стало ясно, что я не из последних. Знаете, чему Гарвин учит Дарта? Тому самому заклинанию, что в замке применил. Оно легко распространяется. Представляете — у армии животы схватило! Преобразованию, конечно, не учим. Я и сам не умею, а Гарвин хоть и умеет, но этому не научишь, если нет особого дара. А вот бы Дарт на учителе проверил!

Шут покатился со смеху от очаровательной солдатской шутки. Лена встала и начала накрывать на стол: достала сухари и последний круг сыра, потом позвала Маркуса, чтоб он сделал из сухаря кусок хлеба для нее. Маркус облился из ведра ледяной водой, встряхнулся, как пес, и вошел в домик.

— Гарвин заставил Дарта дрова магией заготавливать. Как я рад, что меня даже не пытались магии обучать…

В этом домишке они прожили почти месяц, пока требовательный учитель не счел Дарта готовым к самостоятельной жизни в качестве мага. За этот месяц к ним заходили дартовы последователи, рассказывали о новостях. Деревню не сожгли. Приезжал большой отряд стражников, нескольких мужчин выпороли кнутом, но никого не казнили и даже не забрали в город — угрозы подействовали. По всему миру бродят слухи о Страннице, которая пришла, чтобы восстановить нарушенное Равновесие, а за распространение этих слухов тоже порют кнутами, только разве ж это остановишь?

На Лену они старались не смотреть очень уж благоговейно, но вот получалось плохо. Пять лет назад это раздражало ее безмерно, заставляло смущаться, злиться, а сейчас она уже научилась не обращать внимания. Хочется верить — пусть верят. С богами у них тут проблемы, пусть хоть в благие порывы Странниц верят. Во что они станут верить, если эти самые благие порывы окажутся дорогой в ад, думать не хотелось.

Они тепло распрощались с Дартом. Ему так хотелось что-то подарить ей на память, а ничего не было, и это огорчало его. Будь она мужчиной, точно получила бы его меч или кинжал, но о мече, понятно, и речь не шла, а кинжал был сделан под сильную мужскую руку. Лена с трудом уверила его, что и без памяток не забудет эльфа, убежденного в необходимости дружбы с людьми.

Лето было жарким. Лена завязывала платок на манер банданы, когда они шли по открытой местности, а мужчинам и мороз был не мороз и солнце не солнце, и уши у них не отмерзали, и макушки не перегревались. Милит отобрал даже ее нетяжелый груз, потому что жару она переносила плохо, одна радость — платье каким-то образом сохраняло иллюзию прохлады. В деревнях их встречали почти с восторгом и накормить и снабдить припасами считали за честь. Серебра не брали категорически. Трактирщики обижались до слез. Так что Лена старалась отрабатывать еду и ночлег, расспрашивая и рассказывая, а шут либо пел, либо играл на аллели и тоже денег не брал. Стол у них был куда разнообразнее. чем зимой: ягоды, овощи, даже первые фрукты — мелкие яблочки и что-то вроде груш, но со вкусом абрикосов. Эльфы были в восторге и радостно набивали мешки этой вкуснятиной.

По ночам даже палатки ставили не всегда, что чрезвычайно нравилось Гару. Где бы он ни ложился, к утру непременно оказывался под боком у Лены, а платье было настолько чудесное, что собачья шерсть на него тоже не липла.

В город они входили с опаской. Лене просто было страшновато, а мужчины подобрались, но Гарвин и Милит опускали очи долу, а шут и Маркус вполне демонстративно придерживали мечи за эфес. Маркус куда более естественным жестом. Махать мечом шут умел, а носить его привычки не было, тем более что меч был все-таки под милитовы два метра, а не под его сто восемьдесят.

Дополнительная надпись в подорожной исчезла так же легко, как и появилась: шут стер ее смесью каких-то травок, разве что желтоватая бумага стала погрязнее, так они ее еще и помяли, Маркус даже поносил в жаркий день под рубашкой, чтоб буквы чуточку расплылись от пота. Гару вышагивал рядом, делая вид, что его вовсе не интересуют мясные лавки и лотки с жареной рыбой или булочками. А Лене булочку хотелось — чуть слюна не капала, и она не выдержала, подошла к одному лотку. Ее узнали, радостно ответили на немудреные вопросы и за булочки денег не взяли. Отвалили целый десяток: «Эльфов-то подкормить бы надо». Маркус, а особенно худой шут чуть не лопнули, сдерживая смех: эти эльфы уж никак не выглядели голодными, и особенно Милит. Но Лена, конечно, искренне поблагодарила, выслушала в довесок новые сплетни о Дарте (абсолютно фантастические) и отправилась искать гостиницу с ванной.

Город отличался от деревень. И Лена его узнала: именно сюда, именно на эту площадь их заносило. Конечно, ни виселиц, ни эшафота не было, но Лена все равно узнала, скорее даже — почувствовала. Вспомнила. У нее просто подкосились ноги, шут торопливо обхватил ее за талию, Маркус принялся обмахивать ее рукой, и очень отчетливо Лена услышала чей-то голос: «Столько здесь пролилось невинной крови, что всякому чистому человеку плохо становится». Тут же набежала стража с воплями: «Кто сказал?», но сказавший отчего-то не обнаружился.

В городе они пробыли недолго, так, только чтоб для разнообразия поспать под крышей, в кроватях, предварительно всласть намывшись горячей водой, да заодно и одежду в порядок привести. Здесь люди очень неохотно шли на контакт — если вокруг были еще люди. А наедине… Лена столько наслушалась жутиков, что мир, в котором шла всего лишь война, показался ей вполне приличным. К ее эльфам относились со смесью жалости и сочувствия, что выбивало обоих из колеи. Вот уж к чему они не привыкли, так это к тому, чтобы люди их жалели…

Подорожную у нее не спрашивали, хватало совести помнить, что над Светлой нет ни королей, ни магов. Магов видели. Лена догадалась, что двое чрезвычайно важных мужчин маги, потому что шут поморщился и полез под рубашку — амулет нагрелся. Похоже, они проверяли эльфов на наличие магии. Ага. Конечно. Гарвин и Милит были из числа сильнейших магов Трехмирья, так уж легко здешние самоучки смогут определить их силу. А если смогут, тем хуже для них. Лена не собиралась в случае чего сдерживать эльфов.

Уже за городом Гарвин сказал с невероятным презрением: «Маги!» — и длинно сплюнул, что у эльфов было верхом неприличия. Ушли они утром, чтобы оказаться подальше. Можно было бы и уходить, но хотелось услышать что-нибудь реальное о Дарте, вот она и тянула. Удалось ли ему? удастся ли? Ей казалось, что Дарт способен поднять на бунт не только эльфов, но и тех людей, которые пока всего лишь сочувствуют. Сегодня ограничили в правах, и без того не шибко многочисленных, эльфов, завтра примутся за людей. Равновесие действительно нарушено.