По средам мы носим чёрное (СИ) - "Vastise"

На стенах появился иней. Дементоры совсем рядом. Рональд беззвучно трясся в рыданиях. Кирин улыбнулась и исчезла. Она чувствовала необъятную силу. Магию, которая раньше была лишь старой легендой из книг.

Темные мантии дементоров тихо шелестели, приближаясь к жертвам. Они чуяли страх, боль, страдание. Но не могли почуять Драко, который позволил дару взять вверх, выжигая душу и позволяя проклятию расползаться сильнее. Ни эмоций, ни чувств. Ничего.

Малфой заметил лежащую на земле Гермиону и переместился к ней. Дементоры все приближались. Серые глаза наткнулись на скрюченного Уизли, который не мог произнести ни слова. Драко расколдовал его, уничтожив путы и заклятие молчания.

— Надо убираться отсюда.

— Их слишком много. Спаси ее… — Рональд едва двигал губами.

Первая тень вцепилась в мужчину, вытягивая из него все счастливое, что только было. Малфой крепко схватил древко и попытался вспомнить самые лучшие моменты из своей жизни.

— Экспекто патронум!

Ничего. Даже искра не появилась. Пусто. Драко прекратил использовать свой дар. Дементоры тут же заметили новую цель. Они атаковали, ведомые диким голодом.

— Экспекто патронум!

Провал. Он не сможет наколдовать Патронуса. Нужно убираться.

Мужчина взял на руки лежащую без сознания Грейнджер и повернулся к Уизли, чтобы схватить его с собой. Но было слишком поздно.

Три дементора почти высосали из него душу, а остальные угрожающе надвигались на Малфоя.

Гермиона ему этого не простит. Волшебник знал наверняка, что стоит ей прийти в себя, то она обрушится на него с обвинениями. Только сейчас стоял выбор.

И Драко его сделал.

Сотворил портал из старой бутылки, чтобы отправиться в мэнор.

Последнее, что он увидел перед перемещением, как стекленеют глаза Уизли. Последнее, что почувствовал: Грейнджер не дышала. Последнее, что он мог сделать, прежде чем упасть в темноту — попросить Неррезу Забини позаботиться о его семье.

Димитрова победила.

========== Мне сказали, что я провожающий и мне нужно покинуть вагон ==========

Астория смотрела в пустоту. После ухода Гарри вместе с Джеймсом на сердце выжженными шрамами пульсировала боль. На стенах причудливо переплетались сине-зеленые цветы. Единственное яркое пятно в белой, как снег, квартире.

Что бы сказал отец, если бы увидел, как младшая дочь сидит на полу и допивает остатки вина? Скорее всего, разгромил бы всю мебель вокруг и отвесил парочку пощечин.

Мать бы в этот момент причитала и просила не портить безупречное лицо Астории. Сказала бы, что она позорит достопочтенный и глубоко уважаемый род Гринграссов. Во имя Морганы, какое счастье, что больше не придется притворяться перед родителями.

Мать сможет надеть черную вуаль, у отца пройдет вечная мигрень. Жаль было Дафну. И только ее. Смерть сестры подкосит ведьму, а все эти идиотские чистокровные обязанности и высший долг полностью упадут на ее плечи.

Выйти замуж за правильного человека, родить правильных детей, правильно принимать гостей и правильно улыбаться. Не плакать, не жаловаться, не носить маггловскую одежду.

Астория закрыла глаза и представила небольшой бабушкин домик, куда их с Дафной часто отправляли на лето. Вишневый пирог, облепиховый чай и сказки у камина. Бабушка разрешала есть джем прямо из банки и колдовать воздушных змеев.

У отца случился бы инфаркт, узнай он, что его дочери ведут себя не как леди. А если бы увидел, как старшая вцепилась в волосы какому-то мальчишке, который обозвал Тори бледной уродиной, то сбросился бы с обрыва.

Даф всегда защищала сестру. Брала на себя вину за все проступки и проказы. Даже когда Драко разорвал помолвку… Она сначала злилась, высказала Малфою все, что о нем думает, даже сожгла шторы в его комнате, но после…

Сообщила родителям, что это она надоумила Драко, поскольку запятнанная семья попавшихся Пожирателей никак не соответствует уровню Гринграссов, которые не попались. Что Астория заслуживает лучшего.

В тот день матушка потеряла сознание, а отец заставил Даф стоять на стекле около получаса. Ни одной слезинки. Лишь гордо поднятая голова и сжатые губы. Тори заперли на целый месяц в комнате, а после начался учебный год в Академии колдомедиков, и родителям пришлось выпустить дочь.

Поиски женихов затягивались, ведь после скандала с Малфоем, далеко не все знатные семейства хотели связываться с Гринграссами.

Если бы Дафна знала настоящую причину разрыва помолвки, то лично бы придушила младшую сестру.

Гарри Поттер.

Мальчик, который выжил. А Тори — девочка, которая за него умрет. Вечная тень и тайная любовь. Теперь он все знает. О патронусе, о чувствах, о первом поцелуе.

Астория позволила себе поверить, что между ними что-то возможно. Что они могут быть счастливы вместе, но судьба определилась с их ролями. Гарри должен оставаться героем в сияющих доспехах, спасающий весь мир, а Тори должна оставаться леди с безупречным лицом.

Когда придут убийцы, она решила не сопротивляться. Да и какой смысл? Боевой маг из нее невесть какой, ничего не выйдет. Поэтому остается только наслаждаться терпкими нотками вина и ярким пятном на стене.

Было бы здорово еще послушать рояль и закурить. Если придет мужчина из поезда, надо обязательно попросить черничную сигарету. Вдруг не откажет. В привычку не перерастет, ведь волшебнице осталось всего ничего.

Может стоило самой что-нибудь спеть? Селестина Уорлок точно не подходит. «Ночные странники» тоже совсем не по случаю. Астория расслабленно размышляла над тем, какую песню выбрать.

В голове пронеслось воспоминание, как Дафну заставляли играть на скрипке. Мадам Браваде всегда так закатывала глаза, когда кто-то из девочек фальшивил. Именно тогда Тори поклялась себе, что никогда не будет принуждать своих собственных детей к музыке. Да вообще к чему-либо.

Время ведьм. От исполнителя Донован. Конечно, идеальная песня. Только вот играть она могла только в голове у волшебницы. Астория услышала ее, когда навещала Пэнси. Тео копался в мастерской, и выбирал только маггловскую музыку, приводя свою девушку в ужас. Но той пришлось смириться со вкусами своего возлюбленного, поскольку Теодор оказался в этом вопросе непоколебим.

Мягкие голоса и спокойный ритм. Очень подходило мрачной атмосфере небольшой комнаты, в которой не было ни единого источника света. Только несколько отблесков ночных фонарей.

За стеной раздался хлопок трансгрессии. Началось. А вино ведьма так и не допила. Что ж, хотя бы колдомедики не запишут в ее посмертный пергамент нелестные предложения об алкоголизме.

Хотя какая разница. Девушка поднялась и в эту же секунду услышала плач, который знала слишком хорошо. Ни с чем не перепутать.

— Джеймс?!

Она бросилась в соседнюю комнату и увидела, как ребенок лежит на полу. Сам он не смог бы аппарировать, вероятнее всего, Гарри перенес сына сюда. Трансгрессия для детей была крайне опасной, значит что-то произошло. Что-то еще более опасное, чем перемещение.

Астория бегло осмотрела мальчика, но никаких ран не обнаружила. На личике виднелись пятна от грязи, в остальном он был в порядке. В опухших от слез маленьких глазах лопнуло несколько сосудов, все тело дрожало от громких рыданий.

— Тише, тише, я здесь!

Мягкими движениями она поглаживала детскую спинку, и плач постепенно прекращался. Самое главное: позаботиться о нем. И не думать о том, что же произошло с Гарри, раз он так поступил.

Сознание волшебницы в миг прояснилось. Ни капли смирения, ни тени сомнения. Теперь она отвечала не только за собственную жизнь. Теперь Астория должна защитить ребенка.

Любой ценой.

Ведьма медленно вышла из комнаты, оглядываясь, изучая каждый угол, и проверила камин на перемещение. Сломано. Или перекрыто. Аппарировать нельзя ни в коем случае.

Джеймс может не выдержать еще одного путешествия. Он и так чудом не пострадал. Возможно, здесь есть метла, хотя это крайне маловероятно.

Скорее всего, придется бежать из квартиры, а после искать камин или убежище, да вообще хоть что-то. Выход обязательно найдется. Нельзя допускать даже мысли, что это конец.