Зимняя сказка - Марк Хелприн

– Его они, похоже, не тронули, – сказал Прегер.

– Это уже не имеет никакого значения… То, ради чего мы сюда приехали, их все равно не интересует. Что касается имущества, то оно в скором времени не будет интересовать уже никого.

Гарри Пенн завел лошадей в конюшню и высыпал перед ними целый мешок овса. Он все еще находился в таком возбуждении, словно битва, жертв которой они видели в городе, до сих пор продолжалась.

– Прихвати-ка их, – попросил он Прегера, указывая на пару старых просмоленных метелок, стоявших у двери.

Расчистив шедшую к дому дорожку от снега, они оказались возле портика, который представлял собой огромную крытую галерею в сто футов длиной и в двадцать пять футов шириной. Входная дверь была цела.

– И как же мы ее откроем? – полюбопытствовал Гарри Пенн.

– При помощи ключа, – осторожно предположил Прегер.

Гарри Пенн рассмеялся.

– Посмотри на замочную скважину! Вставить ключ в нее невозможно! Мой отец боялся грабителей и поэтому любил играть с ними в подобные игры. В ту далекую пору профессия взломщика считалась куда более респектабельной, чем сегодня. Взломщики чем-то походили на шахматистов. Отец тратил массу времени и средств на то, чтобы переиграть воров. Современный взломщик просто-напросто разбил бы окно, тогда же подобные вещи запрещались своеобразным воровским этикетом. Смотри.

Взявшись обеими руками за дверную ручку, он принялся ворочать ее из стороны в сторону, подобно рычагу коробки скоростей, набирая десятизначный код.

Прегер удивленно покачал головой.

– Нравится? – спросил Гарри Пенн. – Можешь считать, что тебе повезло, – больше ты таких замков не увидишь.

В следующее мгновение он уже исчез за дверью, и Прегер поспешил вслед за ним.

Гарри Пенн достал зажигалку и поджег смолистые метелки, тут же вспыхнувшие ярким желтоватым пламенем. Прегер с удовлетворением отметил, что потолки в галерее были достаточно высокими, благодаря чему пламя не могло перекинуться на них. Гарри Пенн не обратил внимания на слова мэра и повел его в глубь дома.

Они то и дело останавливались возле портретов, взиравших на них со стен с неподдельной грустью. Долгие годы одиночества лишили их былого довольства. Вероятно, их поражало и то, что в убеленном сединами старце, расхаживавшем с факелом по комнатам, они узнали маленького мальчика, с которым привыкли связывать свои надежды.

– Все это – Пенны, – сказал старик. – Мне ведомы не только их имена. Я очень любил этих людей. Их давно нет в живых, но когда-нибудь они снова проснутся…

– Проснутся?!

– Я не оговорился. Так оно и будет. В центре озера находится остров, на котором были или будем похоронены мы все. Там же находилась и могила моей сестры, умершей еще до начала Первой мировой войны. Теперь ее там нет. Вероятно, она покинула ее достаточно быстро. Нам сказали, что во всем виноват метеорит. Метеорит! Метеориты падают на землю, а не взлетают с нее! Как тут не вспомнить надпись на ее надгробном камне: «Ушла в мир света». Не могу тебе этого объяснить, но мне кажется, что именно так она и поступила.

Остановившись перед входом в большую гостиную, Гарри Пенн повернулся к Прегеру.

– Незадолго до смерти она дала мне несколько поручений, которые я счел бредом. Она попросила меня вынести из дома два портрета после моей следующей встречи с Питером Лейком, который, кстати говоря, находился тогда рядом с нами. Он исчез сразу же после ее смерти, и я увидел его только у Петипа.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Но кем же был этот ваш Питер Лейк?

– Сейчас я тебе все покажу.

Гарри Пенн завел его в гостиную, в которой пахло старыми коврами, подошел к камину и, подняв факел повыше, осветил его коптящим пламенем две висевшие друг против друга большие картины.

– Это моя сестра Беверли. А это – Питер Лейк. Даже на портрете в его взгляде чувствуется неловкость. Так оно и было, у нас он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Он считал себя недостойным Беверли и думал, что мы относимся к нему с презрением, памятуя о его происхождении и ремесле.

– И чем же он зарабатывал на жизнь?

– Воровством. Вначале он был механиком, но потом влип в какую-то неизвестную мне историю… И вот через целое столетие, ничуточки не постарев, он вновь появляется в городе. Посмотри на фон, на все эти звезды и кометы. Взгляни на их лица. Это лица живых людей… В чем, в чем, а уж в этом-то я уверен. Пожалуйста, сними со стен оба этих портрета.

Прегер снял картины и неожиданно заметил, что Гарри Пенн стал поджигать своим факелом мебель и висевшие на окнах шторы.

– Что вы делаете?! – изумленно воскликнул он.

– Выполняю ее поручения, – спокойно ответил Гарри Пенн.

– А как же картины?

– Они мне еще пригодятся. Возьми их с собой.

К тому моменту, когда они покинули дом, тот уже полыхал огромным костром. Ревущее пламя превратило его залы и галереи в слепящие своим великолепием огненные чертоги. Языки пламени взбирались по лестницам и стенам подобно выползшим из озерной глубины огромным змеям, рыскавшим по дому в поисках маленьких детей. Дом приплясывал и ходил ходуном так, словно пожар этот был мгновенным воспроизведением всего, что происходило в нем со дня постройки. Мгновенно ожили все памятные ему огни, танцы, поцелуи и мечты, закружившие жарким неудержимым вихрем.

Они положили портреты в сани. Гарри Пенн поджег напоследок конюшню, и они поспешили по льду в деревню, прихватив с собой горящие факелы, потрескивание которых страшно пугало и без того нервных лошадок.

Гарри Пенн и Прегер подожгли все деревенские дома и сараи и только после этого продолжили путь.

– Все они давно мертвы, – сказал Гарри Пенн уже после того, как сани выехали за пределы Кохирайса. – Беверли хотела, чтобы прошлое осталось в прошлом…

Выехав на вершину холма, они остановились и посмотрели назад. Весь городок был объят жарким пламенем, зарево пожара заливало и дальний берег озера, возле которого некогда стоял дом Пеннов. Над горизонтом показалась луна. Гарри Пенн швырнул факелы в снег, а Прегер, развернув лошадок, направил сани в сторону гор.

Хардести бросился к лестнице, которая вела к крытой стеклом галерее, откуда он надеялся проникнуть под своды Центрального вокзала. На площадке четвертого этажа его внезапно остановил полицейский патруль, состоявший из шести рядовых и сержанта. Они пили из бумажных стаканчиков кофе и были увешаны пистолетами и дубинками.

– Куда это вы? – строго спросил сержант.

– У меня билет на шесть двадцать! – не раздумывая выпалил Хардести.

– Вам придется спуститься вниз.

Хардести вновь оказался на балконе Вандербильта. Таинственный незнакомец по-прежнему смотрел вниз из своего люка. Хардести чувствовал, что ему обязательно нужно увидеться с ним, чего бы ему это ни стоило. Неожиданно напасть на полицейских, вывести из строя четверых, забрать у них пистолеты и пристрелить оставшихся в живых. Нет-нет, конечно же убивать их не стоит… Были бы у него деньги, он бы их попросту подкупил. Но где взять деньги? Ограбить десяток пассажиров?