Нейромант. Трилогия «Киберпространство» - Уильям Форд Гибсон

– Пташка, – Слик бросил гаечный ключ на кусок брезента, – я знаю, что ты тупая задница, срань расистская из гнилого Джерси, но тебе что, всякий раз надо об этом напоминать?

– Мне не нравится этот ниггер, – донеслось из-за стеллажа.

– Ага, и ежели этот ниггер, не дай бог, вдруг вздумает это заметить, ты ему тоже не понравишься. Знай он, что ты сидишь там с пушкой, он бы забил ее тебе в глотку, причем поперек.

Никакого ответа. Пташка вырос в задрипанном городишке белого Джерси, где никто никогда знать ни черта не желал и ненавидел всех, кто хоть что-то знает.

– И я бы ему помог. – Рывком застегнув старую коричневую куртку, Слик вышел к ховеру Малыша Африки.

Пыльное стекло напротив места водителя с шипением сползло вниз, открыв бледное лицо в желтоватых очках-консервах невероятного размера. Под сапогами Слика захрустели древние банки, изъеденные ржавчиной до кружева прошлогодних листьев. Стянув очки вниз, водитель покосилась на Слика – женщина. Теперь янтарные «консервы» висели у нее на шее, скрывая рот и подбородок. Значит, Малыш сидит с другой стороны, что не так плохо в том маловероятном случае, если Пташке вдруг вздумается палить.

– Обойди, – бросила девушка.

Слик прошел мимо хромированных черепов, услышал, как с таким же демонстративно негромким звуком, что и водительское, опускается стекло Малыша Африки.

– Слик Генри, – сказал Малыш; его дыхание, соприкасаясь с воздухом Пустоши, вылетало белыми облачками, – здравствуй.

Слик глянул в коричневое лошадиное лицо. У Малыша Африки были огромные зеленоватые с кошачьим разрезом глаза, тоненькая полоска усов, будто ее начертили карандашом, и кожа оттенка буйволовой шкуры.

– Привет, Малыш. – Из кабины ховера на Слика пахнуло чем-то больничным. – Как дела?

– Ну, – прищурился Малыш Африка, – помнится, ты говорил, что если мне когда-нибудь что-то понадобится…

– Верно, – ответил Слик, ощущая первый укол дурного предчувствия.

Малыш Африка спас его однажды в Атлантик-Сити: уговорил обозленных черных братков не сбрасывать Слика с балкона сорок третьего этажа выжженного складского небоскреба.

– Кто-то надумал сбросить тебя с высотки?

– Слик, – сказал Малыш, – я хочу тебя кое с кем познакомить.

– И мы будем в расчете?

– Слик Генри, эта очаровательная девушка – мисс Черри Честерфилд из Кливленда, штат Огайо.

Наклонившись пониже, Слик посмотрел на водителя. Копна светлых волос, тушь вокруг глаз.

– Черри, это мой близкий друг мистер Слик Генри. Когда он был молодым и дурным, то гонял с «Блюз-Дьяконами»[61]. Теперь он старый и дурной, а в дыру эту забрался, чтобы заниматься своим искусством, сечешь? Талантище, понимаешь?

– Это тот, который делает роботов, – сказала девица сквозь ком жвачки, потом добавила: – Ты так говорил.

– Тот самый, – сказал Малыш, открывая дверцу. – Черри, лапочка, подожди нас здесь.

На жилистом теле Малыша болталось норковое пальто, полы которого обметали носки безукоризненно чистых желтых ботинок из страусиной кожи – во всем своем великолепии Африка ступил на землю Собачьей Пустоши. Слик заметил в кабине ховера нечто странное: слепящую белизну бинтов и реанимационные трубки…

– Эй, Малыш, – спросил он, – что это у тебя там?

Вся в кольцах рука Малыша поднялась вверх, жестом предлагая Слику отойти в сторону. Дверь ховера с лязгом захлопнулась, Черри Честерфилд подняла стекла.

– Вот об этом нам и надо потолковать, Слик.

– Не думаю, что я прошу слишком многого, – сказал Малыш Африка, прислонясь норковым пальто к голому металлическому верстаку. – У Черри диплом медтеха, и она знает, что ей хорошо заплатят. Приятная девочка, Слик Генри. – Он подмигнул.

– Малыш…

Вот оно что. Значит, в ховере лежит смахивающий на мертвеца мужик, не то в коме, не то в отключке, весь обвешанный баллонами, капельницами, проводами, тут же сбоку еще какая-то непонятная штука вроде симстима. И все хозяйство прикручено к старым стальным носилкам, как на «скорой помощи».

– Что это? – Черри, увязавшаяся за ними внутрь Фабрики после того, как Малыш показал Слику парня в задней части ховера, с подозрением рассматривала громоздкого Судью – большую его часть, во всяком случае; рука с циркуляркой валялась там, где ее оставили, в цеху на промасленном брезенте.

Если у этой Черри и есть диплом медтеха, подумал Слик, то медтех, вероятно, его еще не хватился. На девице было штуки четыре безразмерные кожаные куртки, одна другой шире.

– Искусство Слика, я уже тебе говорил.

– Тот парень умирает. От него мочой несет.

– Катетер отошел, – спокойно сказала Черри. – Слушай, а эта штука, она для чего?

– Мы не можем держать его здесь, Малыш, он сдохнет. Если хочешь его угробить, засунь в какую-нибудь дыру на Пустоши.

– Мужик не умирает, – сказал Малыш Африка. – Он не ранен и не больной.

– Тогда что с ним, черт побери?

– Он торчит, дружок. У мальчика долгое путешествие. Ему нужны тишина и покой.

Слик посмотрел на Судью, потом снова на Малыша, опять на Судью, обратно на Малыша. Ему хотелось вернуться к работе, повозиться с этой рукой. Малыш сказал: ему нужно, чтобы этот овощ пробыл у Слика недели две-три; он оставит Черри за ним присматривать.

– Не врубаюсь. Этот парень, он что, твой друг?

Малыш Африка пожал норковыми плечами.

– Так почему бы тебе не подержать его у себя?

– Слишком шумно. А ему нужен покой.

– Малыш, – сказал Слик, – я помню, за мной должок, но ничего такого стремного. А потом, мне надо работать и… в общем, все это слишком стремно. А еще Джентри. Он сейчас в Бостоне. Вернется завтра вечером, и ему это не понравится. Ты же знаешь, как он относится к людям… И вообще, это место – его, вот…

– Дружок, – печально сказал Малыш Африка, – ты забыл, как они тебя через перила перевесили?

– Я помню, но…

– Значит, плохо помнишь, – сказал Малыш Африка. – Ладно, Черри. Пошли. Не хочется тащиться через Пустошь в потемках.

Он оттолкнулся от верстака.

– Малыш, послушай…

– Все, проехали. Я ведь и знать не знал твоего долбаного имени тогда, в Атлантик-Сити, просто подумал, что не хотелось бы видеть белого мальчика размазанным по мостовой. Тогда я не знал твоего имени и, похоже, не знаю его и сейчас.

– Малыш…

– Да?

– Ладно. Он остается. Но максимум две недели. Ты даешь мне слово, что приедешь и заберешь его. И тебе придется помочь мне уладить все с Джентри.

– Что ему нужно?

– Наркотики.

Когда «додж» Малыша неуклюже запыхтел обратно через территорию Фабрики, Пташка вылез наружу, протиснулся сквозь какую-то щель в завале расплющенных автомобилей. На ржавых гармошках металла кое-где проглядывали пятна яркой эмали.

Слик стоял у окна на втором этаже. Квадраты стального переплета были зашиты кусками пластика. Пластик они откопали