Чего не видит зритель. Футбольный лекарь №1 в диалогах, историях и рецептах - Гагик Карапетян

Незадолго до того матча мы с Колосковым разговорились у бровки поля:

– Ну как, Савелий, ребята? – поинтересовался он по обыкновению.

– Что-то мне сегодня в ходе утреннего обследования не понравился Косолапов.

– А почему?

– У каждого футболиста, которого я день за днем долго наблюдаю, есть своя «планка» со стабильными физиологическими и медицинскими характеристиками. Так вот свежие данные Леши слишком уж уступают его обычным. Естественно, сообщил об этом руководству команды.

В матче против болгар (0:1) Косолапова в перерыве заменили – в 1-м тайме он самым очевидным образом провалился. Позже Вячеслав Иванович предъявил претензии к тренерам:

– Как так? Ведь вас доктор предупреждал о состоянии игрока?

Объективности ради отмечу: в дни всех чемпионатов мира и Европы с участием нашей сборной Вячеслав Иванович после тренерских советов и обсуждений всегда отзывал меня в сторону и спрашивал:

– Как твое мнение по поводу состава, исходя из медицинского досье?

– Мои познания советской технологии присвоения почетных званий и титулов (в современной России данная система не претерпела кардинальных изменений) позволяют предположить: все ходатайства и характеристики по поводу вас подписывал Колосков?

– Да, положение, как говорится, обязывало. Но главное, что он при этом старался соблюдать максимальную объективность. И даже о моих скромных трудах не забыл. За что я ему без официоза, а просто по-человечески благодарен. Кстати, об официозе.

С некоторых пор церемонии вручения знаков почетных званий врачам или артистам происходят в Кремле. Со мной получилось иначе: меня неожиданно пригласили на заседание коллегии Спорткомитета СССР, где Русак, глава нашего ведомства, вручив значок «Заслуженного врача РСФСР», очень тепло высказался в мой адрес. И вы знаете, услышав добрые слова и напутствия из уст остальных присутствовавших, хорошо знавших меня людей, я понял: нет худа без добра. Вряд ли в данном случае торжественная, но сугубо официальная церемония награждения в Кремле могла сравниться с менее формальной и более теплой обстановкой чествования в кругу хорошо знающих тебя людей. Словом, я вернулся домой окрыленный.

– Коль речь зашла о званиях и титулах, всегда хотел узнать, как обстоит с этим у врачей. Ведь без их содействия прославленные атлеты не стали бы «мастерами спорта», а затем и «змс»?

– Нам, медикам, присваивают категории: высшая, 1-я и 2-я – в зависимости от стажа работы. Когда защищаешь ту или иную, пишешь отчет по работе за последние 3 года. В результате получается фолиант объемом с хорошую диссертацию.

В советские годы врачи сборных трудились под «крышей» медицинского отдела Спорткомитета страны. Как-то тогдашний начальник Анатолий Коврижных, вызвав меня и еще несколько опытных коллег, дружески обратился к нам:

– Ребята, чего сидите? Надо защищать категорию!

– Она отражалась на зарплате?

– Да, за категорию доплачивали 50 рублей при средней зарплате 180 в тех же «деревянных». Приличная надбавка. Плюс 30 рублей за «заслуженного врача». Рекомендацию шефа воспринял как сигнал к действию, посвятив все ближайшие летние месяцы написанию соответствующего отчета. Он попал в Высшую аттестационную комиссию (ВАК), в состав которой входил главный врач лечебно-физкультурного диспансера № 1 Лев Николаевич Марков.

– Я не только знал Маркова, но и нередко брал интервью у него, профессора, президента Федерации спортивной медицины России, заслуженного тренера СССР…

– На стол высокой комиссии положили мой отчет с отзывами и печатными работами (если набиралось 10 публикаций, то подобный труд считался серьезным вкладом в науку, а я, часто выступавший в журналах, именно столько тогда и собрал). В ходе обсуждения предложений Марков сказал:

– Поскольку Мышалов у нас впервые проходит, достаточно присвоить 1-ю категорию.

В ответ главврач 1-й Градской больницы Андрей Иванович Лысов, кстати, выпускник 2-го меда, возмутился:

– Да вы что, коллеги! Какая 1-я? Посмотрите отчет – это же готовая диссертация! А послужной список видели?

Словом, единогласно проголосовали за «высшую». Тогда в Спорткомитете СССР, кроме меня, с такой категорией работали только два врача.

– На самом деле вы могли защитить диссертацию?

– Когда из ВАКа вернули мою толстенную папку, секретарь нашего отдела Анна Наумовна позвонила мне:

– Савелий, забери свой отчет.

Однако при личной встрече настоятельно посоветовала:

– Сдай-ка ты кандидатский минимум. А уж место, где защититься, найдем!

Между прочим, Миронова предлагала это сделать на базе ЦИТО. Скорее всего я тогда не очень серьезно отнесся к реальной возможности получить научную степень. Потому что, узнав, что, кроме профильных предметов кандидатского минимума, придется сдавать экзамен по марксизму-ленинизму, сказал «нет». Но как бы то ни было, с косвенной подачи Колоскова уважаемые коллеги воздали должное моему труду и знаниям.

– Савелий Евсеевич! Не стану скрывать: у меня двойственное отношение к Вячеславу Ивановичу. Поэтому располагаю неоднозначной историей моего творческого общения с ним. Причем должен отметить: Колосков ни разу не отказал мне в интервью ни до, ни после нашего публичного клинча вокруг пресловутого «письма 14» и выдавливания Садырина из сборной незадолго до первенства мира-1994.

Я уже признался в том, что, курируя тему спорта в «Труде», оказался по ту сторону «баррикад», которые возвели Тарпищев и Бышовец. Не без моего содействия им «подпевали» на страницах профсоюзной многотиражки бывшие ведущие обозреватели некогда популярного еженедельника «Футбол». Колосков «контратаковал» (при содействии нынешнего «золотого пера» одной из спортивных газет) на страницах чуть ли не заводской газетенки, лягнув и меня, и ключевого нештатника «Труда».

Да и позже, каждый раз, когда под Вячеславом Ивановичем качалось кресло президента РФС, где бы я ни выступал («Известия», «Новые Известия», «Русский курьер», Радио «Свобода»), я прямо или косвенно участвовал в «артобстреле». Надо отдать должное Колоскову, который блестяще отбился от растиражированных подозрений и спекуляций относительно коррумпированности РФС и его руководства. В конце концов «весь в белом» ушел в почетную отставку, показав нам, «вечным» его критикам, известную комбинацию из трех пальцев.

Самый поразительный и убедительный аргумент, повлиявший на нынешнюю коррекцию моей прежней позиции – подавляющее большинство «звезд» отечественного футбола, и игроков, и тренеров, с кем я общался за минувшие два десятилетия, поддерживали и поддерживают Колоскова. Они – теперь и я с ними – считают: без фундамента, который заложил Вячеслав Иванович, ни сборная России, ни ведущие клубы страны не добились бы общеизвестных успехов в ХХ1 веке. Таким образом, Савелий Евсеевич, я присоединяюсь к вашему приложению, посвященному главному футбольному чиновнику СССР и России.

Часть третья

Глава 1

«Наш паровоз, вперед лети!»

– Савелий Евсеевич! Давайте, наконец, поговорим о вашем нынешнем месте работы! Если взглянуть на нее с колокольни спортивного врача, как выглядел «Локомотив» в начале 1990-х, когда вы пришли туда?

– До меня уже пару лет с командой работал доктор Ярдошвили. Весной 2010-го Александр Эдуардович отметил 30-летие своей спортивно-медицинской деятельности. Так что он был далеко не новичком в большом футболе. В свое время начинал у Виктора Прокопенко в одесском «Черноморце»… До перехода в «Локо» возвращал в строй игроков «молодежки», потом – во времена Быщовца – футболистов сборной, затем московского «Динамо»… Солидный «железнодорожный» стаж и у Александра Михайловича Гасова. Этого высококвалифицированного массажиста, ответственного, исполнительного работника, до сих пор вспоминают добрым словом в том же «Динамо», те же игроки национальной команды времен Бышовца. Чуть позже из «Спартака» к нам перешел другой замечательный массажист, владеющий приемами мануальной терапии – Владимир Владимирович Ткаченко. Наконец, в нашей «команде» появился его третий коллега – Сергей Николаевич Семакин.

При этом подчеркну: в этом небольшом коллективе нет разделения на специалистов, допустим, 1-й или 2-й категории. В чем, кстати, опять заслуга Семина. Как-то в разговоре со мной он так прямо и сказал:

– У нас все равны – нет старших или главных.

Действительно, при Палыче был создан коллектив единомышленников, сформированный на тех же неформальных, проверенных жизнью принципах, что отличают дружную, здоровую семью.

Поэтому мне эта футбольная команда сразу пришлась по сердцу. Понравились и тогдашние ее лидеры – Косолапов, Смирнов, Гарин, Чугайнов… За ними потянулась талантливая молодежь. Тогда пригласили в клуб Соломатина, Елышева, Овчинникова… Чуть позже к ним присоединились Лоськов и Евсеев… Так что с этой стороны все было здорово.