Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Всю вторую половину сентября Дин каждый день включал свой радиоприемник и с содроганием слушал передачи, где речь шла о путче в Чили. И слезы буквально застилали ему глаза. Так он узнал о гибели и похоронах Альенде (его захоронили в Винья-дель-Мар, на кладбище Санта-Инес, в фамильном склепе Грове Альенде, но подробности этих похорон до Дина дойдут позже), о смерти Пабло Неруды, последовавшей вскоре после путча – 23 сентября (у поэта был рак). Еще одна скорбная весть касалась Виктора Хары – сообщалось, что путчисты убили его в первые же дни переворота на стадионе «Чили», который был превращен в огромный концлагерь. О том, как погиб его друг, Дин в подробностях узнает тоже значительно позже.

В тот роковой день 11 сентября Хара должен был выступать в Техническом училище в Сантьяго на выставке «За жизнь. Против фашизма» (на нее должен был приехать и Альенде). Когда начался путч, жена Виктора Джоан стала волноваться за него, однако никаких вестей от Хары не поступало. И только вечером он наконец объявился: позвонил жене по телефону и сообщил, что домой придет завтра утром из-за комендантского часа. Но ни на следующий день, ни в последующие Хара домой так и не пришел – его арестовали.

Утром в училище пришли солдаты и стали избивать всех подряд. Хара успел незаметно выбежать из училища и даже сел в свой автомобиль. Однако кто-то из солдат заметил это и заставил его выбраться наружу. Его обыскали, но никаких документов не нашли (Хара предусмотрительно избавился от них еще в училище). Однако когда его привезли на стадион «Чили», там его узнал унтер-офицер. «Ты и есть тот самый дерьмовый певец, а?» – засмеялся офицер и ударил Хару сначала кулаком в лицо, а затем стал избивать и ногами. На следующий день Хару отвели в подвал, чтобы разъединить его с другими заключенными. 14 сентября Хара раздобыл карандаш и клочок бумаги, на котором написал свое последнее стихотворение под названием «Нас здесь пять тысяч». В тот же день его расстреляли в одном из подтрибунных помещений. За две недели до его 39-летия.

О том, что ее муж погиб, Джоан Хара узнала случайно, благодаря смелости одного молодого человека. После того как Хару расстреляли, его тело вместе с пятью такими же расстрелянными мучениками палачи выбросили с грузовика неподалеку от стадиона – в районе Сан-Мигель, рядом с кладбищем Метрополитано. Там их и нашли жители района. Вызвали медиков, и те увезли тела в морг.

Этим трупам была уготована общая судьба – лежать в безымянной могиле. Однако один из работников морга – 20-летний парень по имени Эктор – узнал Хару и пошел на риск: разыскал адрес Джоан Хара в архивах Отдела регистрации населения. И Джоан немедленно приехала в морг, чтобы забрать мужа. Как будет вспоминать она сама много позже: «Это был Виктор, хотя он выглядел изможденным и худым… Что же с тобой делали, что ты так истаял за одну неделю? Глаза его открыты и, кажется, продолжают смотреть вперед с негодованием и вызовом, хотя на голове рана, а на щеке – ужасные кровоподтеки. Одежда на нем изодрана, брюки упали до колен, свитер складками собрался под мышками, синие кальсоны клочьями свисают с бедер, словно изрезанные ножом или штыком… грудь изрешечена дырами, а на животе – зияющая рана (всего на теле Хары было 44 пулевых ранения, из которых 32 были сквозными. – Ф. Р.). Его руки висели под странным углом к предплечьям, словно ему переломали запястья… Но это был Виктор, мой муж, мой возлюбленный».

Все эти подробности Дин узнает через несколько лет, когда приступит к работе над фильмом «Эль Кантор» («Певец»), посвященным памяти Виктора Хары. А пока он продолжает жить привычной жизнью: выступает с концертами, готовится к съемкам очередного фильма на «ДЕФА». Так, 22 сентября, в свой 35-й день рождения, Дин выступал в одном из замков в городе Фридрихе. Этот концерт записывался телевидением для очень популярной в ГДР эстрадной программы «Пестрый котел».

Спустя месяц Дин уже был в Москве, чтобы участвовать в работе Всемирного конгресса миролюбивых сил. Этот представительный форум, собравший 3200 делегатов из 144 стран, проходил 25–31 октября в Кремлевском Дворце съездов.

Первое заседание конгресса началось в 16.00 25 октября. На него пришло все советское Политбюро в полном составе: Леонид Брежнев, Андрей Громыко, Андрей Кириленко, Алексей Косыгин, Федор Кулаков, Кирилл Мазуров, Арвид Пельше, Николай Подгорный, Дмитрий Полянский, Александр Шелепин. Из кандидатов в члены Политбюро и секретарей ЦК были следующие деятели: Петр Демичев, Борис Пономарев, Дмитрий Устинов, Владимир Долгих, Иван Капитонов, Константин Катушев.

В президиуме конгресса восседали: А. Норден (ГДР), Ц. Драгойчев (Болгария), вдова С. Альенде Ортенсия Бусси, Д. Ибаррури (Испания), С. Фолкнер (США) и др.

Открыл работу конгресса вступительным словом заместитель председателя Международного подготовительного комитета, президент Международного бюро мира Шон Макбрайд (Ирландия). Затем слово взял президент ВСМ Ромеш Чандра. Именно он предложил гостям конгресса почтить память Сальвадора Альенде, Пабло Неруды и всех чилийских патриотов, которые погибли во время переворота 11 сентября (таких было 3200 человек), минутой молчания.

Как и большинство участников форума, Дин в эти мгновения смотрел на вдову Альенде и видел, как она украдкой смахивает слезы с глаз. Было видно, что она еще не отошла от недавних трагических событий. После того как первый день работы конгресса завершился и был объявлен перерыв перед концертом, Дин нашел в холле КДС Ортенсию Бусси, и они в течение нескольких минут общались между собой. Речь шла о событиях в Чили, о том, что там происходит и есть ли какие-то сведения о соратниках Альенде, которых хунта арестовала в первые же часы путча.

Кроме этого, Ортенсия Бусси поведала Дину о том, как прошли похороны ее мужа. Сальвадора Альенде похоронили в городе Винья-дель-Мар, на кладбище Санта-Инес. Из родственников на них разрешили присутствовать только четверым: вдове, сестре Альенде и двум его племянникам. Зато солдат на кладбище нагнали несколько десятков. Ни о каких почестях не могло быть и речи, и даже опечатанный гроб не был покрыт национальным флагом, как это подобает при прощании с главой государства. Офицер-распорядитель разрешил вдове приоткрыть крышку гроба для прощального поцелуя, но сделано это было буквально на мгновение. Вдова заметила, что тело ее мужа было обернуто в мешковину. Когда она спросила офицера, почему так сделано, тот ответил: «Это в ваших же интересах: его лицо сильно обезображено от выстрела». Кстати, поставить на могилу плиту с указанием имени бывшего президента власти не разрешили.