Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова

кровь тут же убитого цыпленка, а также сырой рис нового урожая и различные вина. Жрец просит демонические силы «поесть» и «покинуть» деревню.

Звуки большого гонга «приглашают» на пиршество богов. «Кормление» богов и духов продолжается весь день до полуночи.

После полуночи начинаются развлечения для богов. Деревенские танцовщицы исполняют ритуальный танец табух. Они же «подносят» богам воду в сосудах, ароматические травы и вино. Обычно танцовщицы исполняют танец с зонтами.

Около 3 часов ночи на площади возле храма мужчины начинают танец транса. В душной атмосфере тропической ночи после целого дня, проведенного в храме, где обряды проходят при тлеющих в жаровнях трав с дурманящим запахом, мужчины легко впадают в сомнамбулическое состояние. Под однообразный рокот барабанов они как бы во сне делают движения, немыслимые в обычном состоянии: изображают коней или свиней. Нередко они танцуют, ступая босыми ногами по свежему кострищу. Другие с факелами в руках выполняют сложнейшие танцевальные фигуры. Во время танцев убивают петуха, что считается необходимым приношением демоническим силам и сонму духов природы.

По традиции делят часть приношений между всеми участниками праздника. Танцоры (свои и приглашенные) также получают в качестве вознаграждения продукты из приношений. Мясо, принесенное перед началом праздника, жрецы сразу делят на две части: одна — для приготовления даров демонам и божествам, а другая — общинникам, так что каждая семья, принявшая участие в организации праздника, получает угощение. Такая система распределения приношений — реликт общинных пиршеств, которые входят в ритуал общения людей, духов и божеств — всех, принимающих участие в выращивании риса. Совместное пиршество в общинном доме прежде было важнейшей частью ритуалов Праздника урожая. Оно служило цели сближения общинников. Для балийской культуры вообще характерна идея совместного пиршества, закрепляющего единство участвующих в трапезе [Belo, 1953, с. 7].

Как известно, в балийских храмах нет изображений богов. Это несвойственно балийской культуре, хотя в живописи и скульптуре изображение человека занимает большое место. Однако для обрядов Одолана делаются стилизованные фигурки, чаще всего круглой формы. Балийцы верят, что именно в них вселяются приглашенные на праздник божества. Вокруг этих фигурок разворачивается наивный обряд общения с ними, напоминающего обращение взрослых с маленькими детьми: фигуркам организовывают утреннее умывание, кормление, купание.

В один из дней Одолана жители нескольких деревень собираются возле храма. Люди празднично одеты. Оркестр, состоящий из бамбуковых духовых и ударных инструментов (гамелан ангклунг), начинает играть ритуальную мелодию. Участники обряда строятся в колонны. Впереди — мужчины, которые несут стяги, зонты и другие яркие предметы, сделанные специально для этого действа. За ними — девушки, держащие на головах корзины, наполненные приношениями богам, сосуды со «святой» водой. Праздничный костюм девушек украшен шелковыми шарфами желтого, зеленого и красного цвета — цвета спелых зерновых и фруктов. Специально выбранные для этого красивые девушки выносят из храма позолоченные статуэтки, украшенные свежими цветами. За ними следуют женщины, которые несут зонты на высоких палках. Тенью от этих зонтов они защищают идущих впереди от беспощадных солнечных лучей. Следующие ряды составляют женщины, на головах которых высятся корзины с приношениями. Замыкают колонны мужчины и музыканты гамелана. В идеале шествие должно направляться к морю, но, если это слишком далеко, идут к ближайшему водоему с проточной водой. Там процессия останавливается. Старые женщины готовят фигурки к купанию, состоящему в том, что на них брызгают водой из источника, затем вытирают, одевают и устанавливают на подушки, чтобы тронуться в обратный путь. Перед началом купания к водоему приносят подношения. После купания божественных фигурок люди, участвовавшие в процессии, брызгаются водой, ставшей после купания божеств, по бытующим представлениям, «святой». Затем колонна в том же порядке отправляется в обратный путь.

Обычно возвращение к храму приурочивается к ночи. Храм освещен факелами, и яростно звучащий на одной высокой ноте гамелан встречает процессию. В храме на циновке возле возвышения для подношений сидит пемангку и звоном серебряного колокольчика встречает участников процессии, вносящих в храм святыни. Пемангку после молитвы и произнесения магических фраз приветствует божества и предлагает им рис, вареные яйца и вино. Тут же обезглавливают петуха, окропляя землю кровью. В это время какая-нибудь старая женщина впадает в транс, а за нею — и сам пемангку. Они в сомнамбулическом состоянии исполняют танец: женщина — с закрытыми глазами, а пемангку — с вытаращенными. Во время танца пемангку держит в руках жаровню с тлеющими ароматическими травами. Когда оркестр изменяет мелодию, танцующие приходят в сознание.

Пемангку усаживается возле святыни. Пожилые женщины начинают торжественный ритуальный танец мендет. Первая держит в руке вырезанную из тыквы бутыль со «святой» водой, вторая сосуд с рисовой водкой (араком), третья же несет на голове жаровню с горящими углями. Они танцуют возле святыни, поливая землю возле нее водой и араком. Дым от жаровни смешивается с ароматом цветов, которые подносят на серебряном подносе к святыне маленькие девочки. Пемангку веером направляет эти ароматы к святыне.

К полуночи пемангку снова впадает в транс. Он широко открывает рот, что должно показывать присутствующим, что он ждет благословения богов, благодарящих его за подношения.

Во время праздника пемангку действует как шаман. В сношениях с богами он пользуется помощью-посредничеством духов. Вот он сидит некоторое время с широко открытым ртом, ждет, когда войдет в него дух-посредник. Через некоторое время начинает издавать нечленораздельные звуки, давая тем самым понять, что дух вошел в него и можно излагать просьбы богам. Нередко пемангку, «одержимый духом», изображает какое-либо животное, достоверно копируя его повадки. Так, М. Коваррабиус, побывавший на Бали в 1933–1934 гг., видел пемангку, «принявшего» образ тигра: он бегал от одной стены храма к другой на четырех конечностях и грозно рычал. Автор свидетельствовал, что жрец приходил в себя мучительно [Covarrubias, 1942, с. 274–275].

Праздник урожая у балийцев посвящен преимущественно жителям «верхнего» мира. Им в основном приносятся подношения, и им посвящены обряды. Однако обитателей «нижнего» мира тоже не забывают, но в отличие от новогодних празднеств по индо-балийскому календарю им уделяют меньше внимания. Одолан, устраиваемый в тех районах Бали, где население исповедует индуизм, многими своими обрядами напоминает доиндуистские ритуалы. Обряды Одолана резервируют определенное время и место для молитвы. Но, во-первых, эти молитвы (во всяком случае, произносимые обычными людьми, приходящими во время обряда в храм за определенной помощью в каком-либо частном случае, а иногда и некоторыми пемангку) сводятся к повторению определенной формулы, смысл которой не всегда ясен молящемуся, и, во-вторых, времени и месту, отведенным для молитв, не придается большого значения, а вот то внимание, которое уделяется использованию «очистительной силы» воды и огня во время обрядов, т. е. тем магическим