Бэламнийская трилогия - Джеймс Блэйлок

Джонатан съехал по насыпи вниз и остановился в ожидании. Женщина гребла мощно, размашисто, и лодка почти что летела по воде. Мужчина, с бородой и в шляпе, курил трубку, погрузившись в созерцание. Джонатан криком известил их о своем присутствии и протянул руку за носовым фалинем, который подал ему мужчина. Затем он уперся ногами в землю, дернул веревку, а женщина в это время в последний раз налегла на весла, и нос лодки со скрипом въехал на берег. Джонатан оглянулся вокруг, ища что-нибудь, к чему можно было бы привязать веревку, и нашел только большой кухонный шкаф, который, как он предположил, мог подойти не хуже всего остального. Обвязывая фалинь вокруг бокового столбика, он вдруг вздрогнул, осознав, что это шкаф из камбуза и несколько часов назад он был соединен с хитроумной кофеваркой капитана Бинки. В нем были дыры для болтов на раме, крепивших сосуды, – четыре дыры с гладкой поверхностью, просверленные словно неделю назад. Ничто не указывало на то, что кофейный агрегат был сорван руками, взрывом или чем-либо еще. Должно быть, его очень аккуратно сняли. Джонатан надеялся, что это сделал капитан Бинки, а не Сикорский.

– Господин Квимби, – сказал он, протягивая руку, чтобы помочь галантерейщику выйти из лодки, – осторожнее, здесь грязь. Она немного скользкая.

Галантерейщик Квимби трясся от холода, и его зубы стучали друг о дружку.

– Ох-ох-ох, – выговорил он, слабо кивая Джонатану. Его руки от локтя до кисти были отставлены в стороны, как у обезьяны, и пальцы неуверенно тряслись. Джонатан заметил, что на изнанке его пиджака большая выпуклость.

– Ваша жаба уцелела, господин Квимби, – сказал Джонатан, стараясь его подбодрить.

– Угу, – ответил галантерейщик.

Куривший мужчина смерил его недоверчивым взглядом – он не понимал, при чем тут жаба.

– Плавали? – спросил он.

– Да, – честно ответил Джонатан. – Больше там никого не видели? На борту было по меньшей мере двадцать человек.

– Неужто б мы их оставили, если б увидели? – подала голос женщина. Это был логичный ответ, однако тон, каким он был произнесен, подпадал под определение «брюзгливый». Женщина начала тянуть за веревку, привязанную к корме лодки. К веревке была прикреплена целая коллекция всякого хлама: деревянный стул, дверь каюты, два бочонка и бессчетное количество всякого другого добра. Веревка исчезла в реке.

– Если только не хотите помочь, – бросил мужчина Джонатану, наблюдавшему за тем, как женщина по частям вытаскивает свою добычу, – можете с тем же успехом валить отсюда.

Однако от Джонатана было не так-то легко отделаться.

– Где здесь поблизости можно обсохнуть?

Ни мужчина, ни женщина не ответили.

– М-мы с р-радостью заплатим, – предложил Квимби, роясь у себя в карманах в поисках бумажника.

Джонатан хотел было сказать, что он скорее замерзнет, чем даст им хоть цент, но ради Квимби промолчал, и, как оказалось, правильно сделал.

– Дальше по дороге, на ферме. – Женщина неопределенно кивнула куда-то вниз по течению реки. – Там на задах есть амбар с плитой. У задней стенки лежат сухие дрова, спички, бочка с яблоками, пара кадушек с сыром. Утром, как будете уходить, оставьте деньги на заднем крыльце, чтоб мы не остались внакладе. Нас еще не будет дома. Такой шанс не часто выпадает. До следующей деревни – двадцать миль вниз по течению.

– Спасибо, – поблагодарил Джонатан.

Мужчина состроил женщине кислую физиономию, но ничего не сказал. Она велела ему молчать. Джонатан, помогавший мистеру Квимби подняться по склону, ухмыльнулся и подмигнул бородачу. Он хотел было рассказать ему анекдот Сквайра Меркла про обезьянье пальто, просто чтобы подбодрить его, но решил, что с этим можно подождать. Не было смысла искушать судьбу. Когда они начали спускаться по насыпи к прибрежной дороге, мужчина все еще стоял, посасывая трубку и наблюдая за тем, как женщина вытаскивает на берег веревку.

– С-скупердяи, – выругался Квимби.

Джонатан согласился с ним.

– Согрелись немного?

– Ч-чуть-чуть. Здесь и вполовину не так холодно, как было на Твите. И вполовину н-не так холодно.

На то, чтобы добраться до фермы, у них ушло около пяти минут. Сам дом был большим ветхим трехэтажным строением, которое не красили заново уже добрых лет двадцать. То, что некогда было белым деревом, стало теперь почти таким же серым, как речной камень, из которого был сделан фундамент. На втором этаже горел свет. Джонатан решил постучать в дверь, чтобы объяснить, почему они с Квимби бродят возле дома. Но после того как он постучал три раза и никто не ответил, он оставил эту затею. Они нашли амбар, как и сказала женщина. Дров и растопки там хватило бы на год. Джонатан подтащил к плите два деревянных ящика, усадил мистера Квимби на один из них греться, а сам отправился на поиски пищи. Внезапно он почувствовал невероятный голод.

Он вытащил из бочки четыре яблока, потом порыскал вокруг и нашел покрытый коркой соли сыр. Заглянув в дверь в задней стене амбара, он обнаружил, что она ведет в коптильню, где висели копченые окорока, от одного из которых был уже отрезан кусок. Джонатан вытащил из поясной сумки складной нож и, глотая слюни, отрезал несколько кусочков. Женщина, собиравшая обломки кораблекрушения, ничего не упоминала об окороках, но, возможно, это было просто упущением. Джонатан бросил окорок на плиту, и где-то через минуту они с пришедшим в себя Квимби уже уписывали молча еду за обе щеки.

Обсохнув, согревшись и наевшись, Джонатан наконец спросил:

– А вы не видели на реке кого-нибудь еще?

– Вы имеете в виду тела?

– Предпочтительно – нет.

– Ну тогда нет, – ответил Квимби. – Боюсь, нет. Я ухватился за дверь каюты и греб до тех пор, пока не сорвался с нее. Потом меня понесло волной к какой-то коряге, и я провисел на ней несколько часов. По крайней мере, мне это время показалось часами. Потом появились наши друзья в лодке, они тащили за собой на буксире мою дверь. Думаю, они оставили бы меня на этой коряге, если бы я не устроил им скандал. Грязные пираты. Таскали меня по всей реке, собирая всякий мусор, – я чуть не закоченел. Когда мы уже направлялись к берегу, мимо нас проплыло тело, лежащее на большой доске. Думаю, это был кок, хотя не могу сказать наверняка. Он был не в очень хорошем состоянии, но на нем была та же тельняшка. Они обыскали его карманы, столкнули в реку и забрали его доску. – Квимби покачал головой, возмущаясь гнусностью этого поступка. – Гнусные стервятники, – добавил он.

Джонатан молча кивнул, горюя о судьбе кока, но чувствуя облегчение оттого, что на доске не лежал кто-нибудь из его товарищей.