Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

и Ся Сыни были определены как пригодные для развития духовных сил атакующей направленности и направлены в восточную часть Персикового Источника. Так называемая «восточная сторона» — это не местность на востоке города, а часть огромной территории, предназначенной для полного развития атакующих навыков. Она включала озера и скалы, огромную усадьбу на двадцать подворий, улицы с лавками, похожими на те, что можно встретить в любом городе в мире смертных. Юйминь понимали, что долго живущим здесь людям будет тяжело справиться с тоской по родине, поэтому обустроили для них место, которое было похоже на привычное им жизненное пространство.

Что касается Ши Мэя, поскольку его определили в ряды практикующих целительство, он отправился в южную половину Персикового Источника. Это было довольно далеко от того места, где поселили Мо Жаня. Кроме того, между этими территориями был выстроен магический барьер, преодолеть который можно было только имея специальный магический ключ. Таким образом, хотя Ши Мэй и Мо Жань оба находились в Райской Обители, у них не было шансов встретиться друг с другом иначе как на ежедневных совместных практиках, когда все три фракции развивали свои духовные силы под руководством птичьего народа.

Но и это было еще не самое худшее.

Мо Жань повернулся и сквозь густую завесу ресниц имел сомнительное удовольствие наблюдать, как Сюэ Мэн расхаживает взад и вперед по двору, очевидно, выбирая себе самое лучшее место для размещения. Вена на виске Мо Жаня запульсировала.

Сюэ Мэн…

Да, черт возьми! Он должен жить в одном дворе с Сюэ Мэном и видеть его каждый день! В будущем ему придется до дна испить эту чашу страданий...

Из-за того, что птичий народ, отбирая людей, начал с Верхнего Царства, Пик Сышэн стал последним местом, куда они направились. Поэтому совершенствующиеся из других духовных школ прибыли в Персиковый Источник раньше и могли выбрать себе жилье по вкусу. Сюэ Мэн быстро обнаружил, что даже один из домов в их дворике был уже занят.

— Интересно, кто здесь поселился до нас? — сказал Сюэ Мэн, оглядываясь по сторонам. На солнце рядом с самым маленьким домиком для проветривания были вывешены матрасы.

Мо Жань ответил:

— Независимо от того кто это, мы уже знаем, что это простой и не мелочный человек.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Скажи, какой бы дом ты выбрал для жизни здесь?

Выражение лица Сюэ Мэна стало очень настороженным.

— А тебе-то что? Я уже присмотрел себе большой дом. Если попытаешься украсть его у меня, то я…

Прежде, чем он успел что-то понять, Мо Жань прервал его с улыбкой:

— Я не люблю слишком большие дома и не собираюсь сражаться с тобой за него. Однако, ответь, если бы здесь все еще никто не жил,— он кивнул в сторону неказистой хижины, которая была занята неизвестным, — согласился бы ты обменять свой большой дом на эту хибару?

Сюэ Мэн сначала посмотрел на маленький простенький домик, а затем уставился на Мо Жаня.

— Ты меня дураком считаешь? Конечно, нет!

Мо Жань рассмеялся:

— Вот поэтому я и сказал, что человек, поселившийся здесь, не придает значения бытовым мелочам. Видишь ли, когда он пришел сюда, все дома были пусты, но он выбрал самую маленькую хижину. Если этот человек не дурак, то он скромен и благороден.

— …

Этот анализ был очень даже неплох, но Сюэ Мэн чувствовал себя так, будто этот коварно ухмыляющийся юнец ударил его ножом в лицо. Сюэ ведь тоже был из благородной и уважаемой семьи. Однако со слов Мо Жаня выходит, раз этот благородный незнакомец предпочитает спать в ветхом домике, лишь бы никого не стеснить, то он сам на его фоне выглядит как вонючий скупердяй?

Сюэ Мэн почувствовал, что, поскольку Мо Жань не мог открыто бранить молодого господина благородной семьи, таким образом он скрытно насмехался над ним. Это невозможно было стерпеть, и его лицо покраснело от злости.

— Просто… я не привык жить в таких условиях… — Сюэ Мэн выровнял дыхание и продолжил с невозмутимым спокойным лицом. — Этот благородный человек может жить в таком полуразрушенном доме, а я не хочу.

Сказав это, он ушел.

Так четыре совершенно разных дома в этом дворе обрели своих хозяев.

Сюэ Мэн выбрал дом с северной стороны. Стены его нового жилья были хорошо выбелены, крыша покрыта черной черепицей, а дверная табличка выгравирована золотом. Внутри этот домик также был самым просторных и роскошно обставленным из всех во дворе. Мо Жань выбрал небольшой каменный дом с западной стороны. Около входа в домик стояло благоухающее персиковое дерево в полном цвету. Чу Ваньнин поселился в бамбуковом домике на востоке. Когда садилось солнце, вечерняя заря мягко освещала зеленый бамбук, и он начинал сиять подобно нефриту. И к югу от них в простой хижине жил «благородный совершенствующийся», с которым им так и не удалось свести знакомство.

Чу Ваньнин все еще страдал от лихорадки и чувствовал себя плохо. У него сильно кружилась голова, поэтому он сразу ушел в свой бамбуковый дом, чтобы отдохнуть. Сюэ Мэн некоторое время сидел рядом с его кроватью, но Маленький учитель совсем не умел притворяться любезным и не любил слушать его истории. Ребенок завернулся в одеяло, как рис в цзунцзы[60.5], и молча лег спать. Скучающий Сюэ Мэн немного посидел у кровати, а потом хлопнул себя по ягодицам и ушел.

Мо Жань тем временем вынес стул во внутренний двор и уселся, поджав ноги и закинув руки за голову. Он лениво наблюдал, как золотой ворон[60.6] медленно садится на линию горизонта, и теплое сияние медленно рассеивается в темнеющем небе.

Увидев выходящего Сюэ Мэна, он спросил:

— Младший брат Ся уснул?

— Да.

— Лихорадка уже спала?

— Если ты о нем так беспокоишься, то сам иди и посмотри.

Мо Жань рассмеялся:

— Я боюсь, что этот ребенок уже заснул, а я такой неуклюжий, что точно разбужу его.

Сюэ Мэн взглянул на него и сказал:

— Ты редко беспокоишься о ком-то кроме себя. Я всегда думал, что ты такой же как кошки и собаки моей матери: только и можешь, что валяться во дворе, есть и бездельничать.

— Ха-ха-ха, с чего ты решил, что я сейчас ничего не делал? — Мо Жань повертел в пальцах цветок персика, поднял глаза и рассмеялся. — Пока я сидел во дворе, смог открыть великую тайну.

Сюэ Мэн не хотел спрашивать, но