Я хочу стать Вампиром… - Янина Первозванная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Ночь наступила раньше, чем хотелось бы. Его разбудили едва ощутимые прикосновения холодных пальцев Шири, скользивших по его спине. Какое-то время Гедалья молча лежал, хотя прекрасно знал, что притворяться спящим бесполезно. Ему особенно нравилось в компании Шири то, что с ней можно почти не разговаривать, она все отлично понимала. В этом были свои плюсы, но со временем начали появляться и минусы.
— Помолчим? — Шири убрала руку и села на кровати.
— Я просто устал. Нам уже пора ехать? — Он говорил не поворачиваясь, сам толком не понимая, почему.
— Да, хотелось бы добраться до восхода. — Она лениво потянулась и встала.
— Тебе же все равно, светит солнце или нет.
— Отчасти это верно, но такие приключения отнимают много сил. А еще я просто терпеть не могу солнечный свет.
— А нам правда нужно ехать?
— Нужно. Если ты не передумал.
Пауза была не случайной, связь создателя и его создания чрезвычайно сильна, эти узы остаются в вечности и только их и признает время, когда прогуливается в поисках очередной жертвы.
— Вот уж нет. — Гедалья наконец повернулся к ней, на его шее так и остались отметины от пронизывающего поцелуя Эфрат. Он чувствовал это, потому что каждый поворот головы отзывался ноющей болью. — Не заживает. Почему так?
— Она древняя, — ответила Шири. — Все, что слетает с ее губ, попадает в самое сердце, а то и глубже.
— Звучит интригующе. — Он ухмыльнулся и слегка приподнялся, чтобы понять, будет ли кружиться голова, но все было в порядке, и только ноющая боль служила напоминанием о прошедших днях и ночах. По крайней мере, так казалось.
Шири смотрела на него без какого-либо выражения, что случалось довольно часто. Она либо думала о чем-то понятном только ей, либо читала его мысли по мере их появления. Однажды он спросил, зачем она это делает, и Шири ответила, что люди похожи на калейдоскоп красок, они переливаются разными цветами в зависимости от того, о чем думают. Большинство людей одинаково серы или становятся серыми по мере взросления, но дети и те, кто предпочел таковыми остаться, всегда самые яркие и переливаются всевозможными цветами. Еще она сказала, что таким лучше избегать компании большинства, ведь что то, а силу и энергию серая масса чувствует сразу, и реагирует, как и всякая другая примитивная форма жизни — стремится уничтожить чужака, опасаясь его превосходства. Собственно, так они с Шири и познакомились, она появилась в нужное время и в нужном месте, чтобы встать между ним и куда как менее приятной перспективой. С того дня Шири часто смотрела на него вот так, безо всякого понятного людям выражения, молча, иногда она улыбалась. Но сейчас был не тот момент.
— Говорят, у каждого из нас, — и произнося «нас», она имела в виду не людей, — есть своя особенность, некое умение, которое объединяет нас в кланы и постепенно проявляется все ярче, в зависимости от того, какой стиль жизни мы выбираем.
— Как определяют эту особенность?
— Если твой взгляд научится проницать материю, ты увидишь, что и я и Эфрат одного цвета, противоположного людям, но у каждой есть свой оттенок. Похожие оттенки притягиваются и усиливают цвет друг друга, так образуются кланы. Нельзя сразу сказать, какой особенностью мы обладаем, это становится понятно в процессе общения, с течением времени.
— И сколько времени может пройти мимо, пока вы это выясните?
— Не знаю. Но ты лучше взбодрись и улыбнись, а то время может пройти мимо тебя. — Шири бросила в него шейный платок и отправилась собирать вещи.
— Так, мне вроде того и надо? — рассмеялся Гедалья. Он поднялся с кровати и пошел за ней следом.
***
Аэропорт был безлюден, как и ожидалось. Шири любила маленькие города, и хотя они сейчас покидали шумную столицу, для нее этот город всегда был своего рода миниатюрой, способной уместиться на ладони. Она видела много городов, какие-то стояли до сих пор и продолжали притягивать людей со всего света, а какие-то сохранились только в ее памяти. Только подумать, насколько легче была бы работа по восстановлению истории человечества, согласись последнее хоть чуть-чуть унять свое эго, не устающее называть людей единственной и уникальной вершиной эволюции. Но куда там. Только посмотрите, с каким пренебрежением некоторые их них скользят взглядом по паре, сидящей в темном углу почти без движения вот уже больше часа. Что только Шири не слышала из разных уголков мыслей окружающих, впрочем, несложно догадаться, какими оскорбительными эпитетами обыкновенно награждают молодую девушку, не стесняющуюся ни своей силы, ни красоты своего спутника. Ассортимент таких комментариев не меняется столетиями.
Но ничего из того, что они слышали, не мешало наслаждаться обществом друг друга. Шири с комфортом расположилась, вытянув ноги на сиденье напротив, а Гедалья сидел, положив голову на ее плечо.
— Дарлинг, — Гедалья лениво повернулся к Шири, — посадку объявили.
— Да, я слышала.
— Наши планы изменились?
— Нет. Мне просто как-то грустно уезжать.
— Да брось, мы совсем скоро увидимся с ней снова.
— А ты уже скучаешь? — чуть тише спросила Шири.
Гедалья ничего не ответил, ему не особо хотелось обсуждать ни новую знакомую, ни что бы то ни было еще. Почему — он сам толком не понимал, словно что-то тяжелое и мрачное появлялось рядом с ним, когда в его мыслях возникал образ этого вечного подростка.
Они поднялись и присоединились к очереди на посадку. Желающих навестить южную Германию оказалось не так много, как можно было подумать. Гедалья держал Шири за руку. По какой-то непонятной причине люди всегда обращают меньше внимания на тех, кого будто бы связывают романтические отношения. Им пришлось снять очки перед проверкой документов, и если бы люди были чуть более внимательны, то они бы заметили, что многие вокруг них — не те, кем кажутся. Но куда там.
Через несколько минут они уже сидели в салоне самолета. Гедалья сидел у окна, теперь Шири положила подбородок на его плечо и вгляделась в ту же темноту, куда смотрел он.
— У тебя совсем холодные руки. Ты хорошо себя чувствуешь? — поинтересовалась она.
— Нормально. — Гедалья старался говорить как можно спокойнее и увереннее, но чем больше он старался, тем глубже его взгляд проваливался в темноту и холод, стоящий за ней.
— Хорошо. — Шири знала, что не все в мире ей подвластно и не всему она
