Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Историческая проза » Большое Гнездо - Эдуард Зорин

Большое Гнездо - Эдуард Зорин

Читать онлайн Большое Гнездо - Эдуард Зорин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 119
Перейти на страницу:

Склонился Мисаил над телом, приложил ухо к груди — сердце, кажись, бьется. Провел рукой по волосам — волосы липкие. «Эк надругались над человеком, — подумал он и с опаской огляделся по сторонам. Лес темный, неприветливый. — Да кто ж его так?»

Могуч был Мисаил, это старость его притомила, а силушка еще осталась в руках, — крякнул, взвалил незнакомца на плечи, поволок в свою домушку, что прилепилась на краю уремы, неподалеку от женского монастыря.

Осторожно опустил отшельник Веселицу на лавку, сам сел рядом, с трудом перевел дух. Отдохнув, вскипятил в котле воду, набросал в нее пахучих травок и, засучив ру кава, принялся за дело. Раздел Веселицу, обмыл ссадины, положил руки и ноги в лубки, потом, когда тот очнулся, напоил его бодрящим отваром и, накинув на плечи его овчину, устроился на перекидной скамье, чтобы, ежели понадобится, быть под рукой. Так и просидел Мисаил до ранней зорьки, а чуть посерело в оконце, сидя заснул.

Не день и не два пробыл у отшельника Веселица — раны заживлялись медленно. А пока, коротая дни, вели они душеспасительные беседы.

— Ожесточился ты на мир, — терпеливо вразумлял бывшего купца Мисаил. — А про заповедь Христову забыл: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас».

— Пустое говоришь ты, старче, — отвечал Веселица. — Почто отнимаешь у меня исконное право? Не в силах возлюбить я Одноока. Лучше сердце вырву из груди, нежели прощу ему содеянное.

— Слеп ты еще, — улыбался Мисаил. — Стремишься к добру, а того не ведаешь, что зло рождает зло, а за добро не взыскуют платы. Ибо сказано: «И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? Ибо и грешники то же делают».

Не ладился у них разговор, не поддавался отшельнику Веселица — люто жгло у него в груди. Сотрясая лавку, надрывался он смертельным кашлем и впадал в забытье.

И снова ухаживал за ним Мисаил, снова варил в горшках травы, смазывал раны целебными настоями, сидел по ночам у изголовья.

Полюбил он молодого купца; выслушав его историю, увидел в ней и свою жизнь.

Был и он когда-то красив и молод, и по нем когда-то вздыхали боярышни, красовался и он на лихом скакуне в дружине князя Юрия Владимировича. Да, знать, не судьба ему была, иное было начертано ему на роду. Разорил князь усадьбу его отца, и оставался Мисаилу путь один — в монастырь. Но недолго пробыл он в святой обители — и за монастырскими стенами творил игумен суд неправый, обирал чернецов и бранил их гнусной бранью. «Так есть ли в мире сем правда? — вопрошал себя Мисаил. — И почто одному дозволено все, а другому не отпущено и самой малости?»

Было, всё было. И когда восстал он против игумена, защитив униженного, никто не вступился за него, хоть только что и подстрекали его все; пряча глаза, смиренно удалились в свои кельи.

И изгнан был Мисаил из монастыря, и ходил по миру, как и Веселица, прося подаяния.

И понял он, что прошлая жизнь его была прожита зря и что, лишь духом приблизясь к Его престолу, обретет он и покой и былую веру.

Выбрал он тихое место за Лыбедью, сам срубил из бревен домушку, жил смиренно в трудах и молитвах.

Поначалу все складывалось, как задумал: надел власяницу, ушел от мирской суеты, никто его не беспокоил в уединении.

Но скоро пошла о нем людская молва. Раз как-то набрела на него древняя старушка, прослезилась от умиления, выслушав отшельника, рассказала соседкам; потом мать принесла свое больное дитя — выходил его Мисаил; потом остановились неподалеку на привале купцы — народ любознательный; после наехала боярская охота, а там уж все его стали узнавать; встретят на тропе — кланяются, появится Мисаил в деревне — показывают пальцами. Искушали его боярские сынки медами и брагой, зазывным смехом прельщали молодые боярышни.

Всё стерпел Мисаил, устоял перед грехом. И ежели серчал поначалу, то скоро понял: послал ему господь испытание, дабы укрепить его в вере и добровольно принятом смирении.

И святость увенчала его чело, и дух возвысился над мирскою юдолью. Счастлив был Мисаил.

Но нынче, глядя на страждущего, разметавшегося в жару Веселицу, неотступно думал он: «Уж не господь ли послал ему и этого юношу?.. А что, как суждено ему и Веселицу обратить в святую веру?.. Что, как смирит он и эту плоть — зачтется ли сие на страшном суде?..»

Дни шли за днями. Веселица поправлялся.

Радовался старик: молодая кровь все переборет.

А солнце уже стояло на исходе лета.

4

В зарев, в самую жаркую пору жатвы, объезжала Досифея монастырские земли.

Радовали глаз игуменьи хорошо поднявшиеся в тот год хлеба. Выходила она из возка, опираясь на длинный посох, срывала колоски, растирала в ладонях, пробовала твердые зернышки на вкус.

Под синей безоблачной вышиной вызванивали в полях перепела, мужики и бабы, с трудом разгибая затекшие спины, глядели на проезжавший по пыльной дороге возок.

В деревнях игуменью встречали старосты, звали за накрытые под деревьями столы.

Разглядывая щедро выставленные пития и яства, Досифея ворчала:

— Этак-то все богатство пустите по ветру. Почто излишествуете, окаянные?

Сама она ела мало. Послушницы, сопровождавшие ее, переговаривались:

— Жадна стала матушка. Ровно мышь-полевка, все тащит в свои закрома.

Старосты удивленно разводили руками:

— Знать, у игуменьи от скупости зубы смерзлись…

Сами же елейно улыбались Досифее, покрикивая, велели слугам убирать со столов.

Дошли слухи о приезде игуменьи до других деревень. Там уж столов не накрывали, медов и яств не подавали.

И снова была недовольна Досифея:

— Сладкого не досыта. Почто встречаете меня, яко последнюю черницу, старосты? Аль не хозяйка я вам?

И несли расторопные слуги на столы лебедей и брагу. После корила игуменья послушниц:

— Мирские-то обычаи черницам не пристали. Жрете, ровно пузо дырявое. И куды в вас столько лезет?.. Вот возвернемся — наложу епитимью.

Богат был монастырь. Жаловала его княгиня Мария многими землями и угодьями, ласкала и одаривала Досифею. Ломились в монастыре от припасов кладовые, а черницы ходили в рясках латаных-перелатанных, досыта не ели, не пили, спали на досках, зимою коченели от холода.

В одной из самых дальних деревенек на Колокше встретился Досифее обоз боярина Одноока — возвращался боярин с зерном, собранным у холопов, сам восседал на последнем возу.

— Экой удачливый ты, боярин, — с завистью сказала ему игуменья. — Мужички у тебя трудолюбивые, как пчелы. Вона уж обоз наладил, а я еще не свезла в закрома ни кади…

— Твое дело божеское, матушка, — хитро прищурясь, отвечал Одноок. — А я мужичкам баловаться не позволяю. Всё выбил до зернышка — нынче с исада на Клязьме отправляю хлебушек в Великий Новгород…

— Надоумил бы меня, неразумную, каково получать с уборка половник, а с половника оков?

— Батожком, матушка, батожком.

— Лукавишь, боярин, — улыбнулась игуменья. — С виду ты смирен и ласков, яко агнец. Неужто не жаль тебе твоих холопов?

— Холопа жалеть — самому идти в закупы. Не нами сие заведено — всё от бога.

— Набожен ты, боярин, — сказала Досифея. — Истинному христианину дорога прямая — в рай.

— Да и о твоем благочестии, матушка, я зело наслышан.

— Мы к богу ближе….

Так беседовали они ласково и с почтением на обочине, а солнышко подымалось всё выше и выше, а когда стало припекать, Одноок велел слугам разбить на берегу реки полстницу и пригласил к себе игуменью полдничать.

Тотчас же поднялась вокруг них суета, у воды запылали охватистые костры.

Под покровом просторной полстницы было прохладно; игуменья с Однооком сидели на коврах, пили квас. С берега доносилось повизгиванье послушниц: мужики озоровали, и Досифея недовольно хмурила брови.

Пока не поспел обед, слово за слово, завязался у Одноока с игуменьей доверительный разговор.

Жаловался боярин на сына своего Звездана:

— Вовсе отрок отбился от рук. Дерзит, отцовых наставлений не слушает, о князе и боярах говорит непотребно, ровно сам не боярский сын, а родился у холопа или рядовича под дырявой крышей… Всё есть у добра молодца: и пуховая постель, и нарядная одёжа, и обличьем не урод: боярыня-то, помилуй мя господи, какая красавица была!..

— Как же, как же, помню Радмилу, — кивала Досифея, попивая квасок. — И станом стройна, и с лица бела. А скажи-ко, померла в одночасье — почто такое, боярин? — вдруг спросила игуменья. — Поветрие разве какое?..

— Уж и забыла, матушка, — сказал, внезапно побледнев, Одноок. — В тот год многих призвал господь. Люди-то, не то что в своих домах, прямо на улицах падали…

— Припоминаю, припоминаю, — кивнула игуменья. — Да как же ты не уберег ее, красавицу нашу, боярин?

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 119
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Большое Гнездо - Эдуард Зорин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться