Империя. Пандемия (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

А тут ещё эта оказия. Спасибо, Глебу 7, что проезжие выправил. Думали ли пару лет назад, что он будет баллотироваться в Думу, как коммунист, и писать в то же время в комиссии государева ГОЭЛРО и инспектировать Русско‑ромейскую электро‑дорогу? То, что так надо я знаю, но трудно свыкнуться с этим отступлением и примиренчеством. Впрочем, спасибо вам, я знаю, что самим вам там тяжелее 8.

Пишу сейчас из Вены, знаю, что письмо до Варны без помех дойдет. А как полагаю задержусь до открытия Думы, пока Александр Евгеньевич Варюше и Андрею 9 визы выправит. Если случай позволит, то может, встретимся в старой столице.

После долгого затворничества прокатилась я немного по Франции и Италии. Смотрела из окна, как оживают они после всемирной бойни. До границ Пьемонта я из вагона не выходила, как и советовали товарищи, в Италии же даже смогла пройтись, пока стояли, по Милану. Уже осень, но особой печали я на лицах прохожих не заметила. Всё же итальянцы и провансцы быстро забывают горести и как все южане надеются на счастье.

В поезде почитала и местные газеты. Они прямо текут медом о Новоримском союзе и возрожденной Римской империи. Даже «Аванти» 10 пишет о перспективах строительства «социальной империи», а уж свою бывшую принцессу чуть ли не социалисткой записывают. Впрочем, о Мексике только та же «Аванти» и пишет, пусть и скупо, но одобрительно. Чувствуется, что научились и здесь обходиться с прессой по‑суворински. Не без гордости прочла что какой‑то «колонель Тухо» 11 первым ворвался в Монтеррей. Собственно, только вести оттуда сейчас и радуют.

Вена, впрочем, тоже не произвела на меня впечатление вскипающего города. Но здесь, в отличие от Италии, свободы больше, народ смелее и пресса не пропитана освобожденчеством. Но что‑то неясное висит в воздухе. Как будто чувствуется в каждом слове и движении приближение какого‑то расставания, утраты, прощания с детством. Завтра попробую выехать в Краков через Брно или Берлин и Прагу на Варшаву. Повсеместные кордоны с этой американкой делают путь извилистым.

Год трудноватый, конечно. Когда собираешься в Москву и собираешься ли вообще эту зиму в Москву? Паршивый климат там, но и по нему я соскучилась. Если возможно, пиши мне, хоть немного иногда. В Москве мне согласовано проживание до января у Армандов. Крепко тебя обнимаю. Будь здорова и кланяйся Глебу.

Примечания:

1 Зинаида Павловна Кржижановская (Невзорова) – подруга Н. Крупской, старая большевичка.

2 Так в оригинальном письме.

3 Надежда Константиновна намекает на установленный за ней негласный надзор.

4 «Коммунистическая энциклопедия воспитания ‑ под ред. Эсперансы Арманд‑Крупски»

5 Намек на восстания 1917 года в Париже, Берне и Турине.

6 Намек на знание Михаилом Романовым «Манифеста коммунистической партии»

7 Глеб Кржижановский, дипломированный энергетик и старый большевик.

8 Имеются в виду Александр Евгеньевич, Варвара Александровна (17 лет) и Андрей Владимирович (15 лет) Арманд.

9 РКП ‑ группа большевиков пошедшая (по согласованию с СРИ) на отказ от насилия и борьбы с царизмом.

10 «Аванти» ‑ орган Итальянской социалистической партии.

11 Комкор Михаил Тухачевский, (1893‑1928), деятель мексиканской красной армии, тогда «колонель Тухо» ‑ командир 5 революционной колонны, в дальнейшем комдив и комкор. Погиб при случайном взрыве химического снаряда, руководя действиями артиллерии республики против повстанцев кристерос.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 5 октября 1918 года.

Ну, стой не стой, а дело доделать надо. Беру доклад и усаживаюсь за кофейный столик. Много было работы сегодня. До выборов девять дней, а ситуация стремительно ухудшается. Лишь ближе к утру дошли руки к докладу Министра земельных и природных ресурсов Кофода.

Вопрос был серьезнейший. Мы готовились к голоду.

И к тому, который может случится в ближайшую зиму‑весну, но, главное, к тому страшному голоду, который случится в 1921‑1922 годах. К тому, который был известен мне, как печально знаменитый Голод в Поволжье. Огромный по размаху голод, огромное количество погибших. С ранней весны 1921 года не выпадет у нас ни единой капли дождя, а все озимые погибнут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Разумеется, вновь явится мне осенью 1920‑го года Пресвятая Богородица (прости, Господи, душу мою многогрешную, но я ведь во имя блага чад Твоих, зачем‑то же Ты меня сюда прислал?) и будет мне Откровение Ее… В общем, побуду я вновь местным Моисеем, сообщающим о Казнях Египетских. Есть немаленький шанс, что после Откровения с предсказанием пандемии «американки», к моим словам прислушаются даже отъявленные скептики. Просто на всякий случай.

Но, откровения откровениями, а без серьезного экономического базиса, нам и вправду останется лишь молиться. И если вы думаете, что два с половиной года – это большой срок, то вы глубоко ошибаетесь. Весна 1921 уже завтра. Во всяком случае, изменения по мановению волшебной палочки не происходят. Да, и нет у меня волшебной палочки, равно как не умею я творить чудеса. А жаль. Махнул бы так рукой и море бы расступилось, махнул еще раз – нивы полные и стада тучные…

Ан, нет, не бывает такого. Во всяком случае со мной не случается. Так что придется работать.

Перелистываю очередной лист доклада. Обширного и всеобъемлющего доклада. Фиксированный продналог для крестьян, в зависимости от качества почвы и средней урожайности региона. Механизм сокращения и отмены продналога в неурожайные годы.

Создание «Царских магазинов», где в случае голода, крестьяне могут получать продукты.

Создание разветвленной сети казенных складов, в которых крестьяне могут брать льготную ссуду зерном, и беспроцентную годовую (а в случае неурожая трехлетнюю) ссуду в виде посевного зерна. Система была заточена под то, чтобы лишить кулацкие элементы возможности драть три шкуры с односельчан, давая им в долг зерно и хлеб. Более того, такая деятельность законодательно запрещалась, и за хлебное ростовщичество грозило реальное раскулачивание и Сибирь.

Закупка продовольствия у агропредприятий по фьючерским ‑ форвардным контрактам от Империи. Частным перекупщикам агропредприятия могли продавать только сверх государственного заказа. В случае голода и неурожая, по госзаказу продляется срок выполнения без процентов. Особо нуждающимся оказывается помощь. Обеспечение льготных закупок за фьючерские деньги техники, инвентаря, керосина, сапог, одежды, патефонов, прочих товаров народного потребления и всего необходимого на деревне.

Наличие широкой сети казенных винно‑водочных магазинов и государственная монополя на спирт, позволяли нам поставить розничную цену на спиртное в городах на такой уровень, что лишал экономической и практической целесообразности поездку городских в деревню за самогоном. А эта проблема в 1916‑м и частично в 1917 просто эпических размах, ввиду сухого закона. Огромное количество зерна перегонялось в деревнях на самогон, причем основные барыши имели как раз те самые кулацкие элементы, поскольку лишнего зерна у простых крестьян не было. Кстати, торговля самогоном сейчас у нас стала уголовно наказуемым деянием. В общем, мы постарались уменьшить бессмысленные и вредные траты зерна на самогон, и постарались обрезать денежные реки в карман кулаков. Нужно ли говорить, что им это все очень не нравилось?

Административное регулирование вывоза продовольствия из Единства и из угрожаемых районов, особенно в периоды засух и неурожаев. Обеспечение поставок продовольствия из стран НРС и мира.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В зонах рискованного земледелия, в том числе и в Поволжье, законодательно закреплено правило высаживания разных культур. Фонд гарантирования выкупа второстепенных культур покупал у селян ту часть урожая, которую было выращивать не слишком‑то выгодно. Регулирование перечень высаживаемого и порядок высадки регулировался (по крайней мере должен регулироваться) агрономами. Эти меры позволяли избежать проблем с продовольствием в те годы, когда происходит неурожай основной культуры, а так, как правило, и происходило при возникновении голода. Не уродила рожь – и все, привет, голод!