Ночные сумасбродства - Хелен Брукс

Теперь Мелоди с удовольствием отпила из своего бокала, зная, что больше не сможет пить этот коктейль, потому что он навсегда будет связан с воспоминаниями о последней ночи и боли расставания.

— В ложе нас ждут круассаны и шампанское, — сообщил Зик. — Так что, если ты готова…

Мелоди глубоко вздохнула. Первый ее выход в свет после несчастного случая. В театре непременно встретятся люди, которые знают, что с ней случилось, и они будут следить за ней острым, как скальпель, взглядом. В ложе им, надо надеяться, не будут слишком сильно мешать, но до тех пор… Она распрямила плечи и вздернула подбородок:

— Готова.

Ложь. Она никогда не будет готова. И она боится, очень боится. Но ничего. Только одна ночь. Только одна…

Зик набросил пальто ей на плечи, и от его прикосновения по нервам женщины побежали искорки. Так всегда бывало. Даже если он прикасался к ней случайно.

Они уже выходили, когда Зик вдруг повернул Мелоди к себе лицом и медленно поднес к губам ее левую руку с обручальными кольцами. Сначала он поцеловал запястье, то место, где бился пульс, потом повернул ее руку и поцеловал кольца, осторожно и нежно.

— Не надо меня бояться, — сказал он. — Обещаю, я никогда не сделаю тебе больно. — (Мелоди издала странный горловой звук, отняла руку и отступила на шаг.) — Какая настороженность, — вздохнул он тихо, и на секунду ей показалось, что она увидела боль в его угольно-черных глазах.

— Я думала, мы уходим, — произнесла она, следя за тем, чтобы ее лицо было спокойным.

— Да, уходим.

Но Зик не шевельнулся. Мелоди беспомощно смотрела на него, стараясь проглотить ком в горле. В Зике всегда было что-то дикое, и сегодня это проявлялось в каждом его движении. Какая-то инстинктивная мужская сила. И вдруг он улыбнулся и открыл дверь.

— Пошли, — предложил Зик.

Глава 7

Снегопад закончился. Служащие отеля расчистили дорожку от двери до улицы. И все-таки Мелоди была рада, что Зик крепко держит ее под локоть, пока они не сели в такси.

Снег не остановил поздних покупателей, торопившихся посетить большие универмаги. По белым тротуарам сновали прохожие с пакетами и сумками. Всюду царила атмосфера необычного оживления. Все выглядели довольными и веселыми.

Зик усадил Мелоди в такси рядом с собой и обнял за плечи. Она не отстранилась, хотя была внутренне напряжена, как сжатая пружина. Странно было снова оказаться в суматохе жизни, но не это заставляло ее нервничать, хотя Зик, вероятно, подумал именно так, потому что посоветовал:

— Расслабься. Мы делаем это вместе, правда? Я здесь. Я с тобой. Это будет очень приятный вечер, поверь.

— Я в порядке, — не дрогнув, солгала Мелоди. — В полном порядке.

Когда Зик наклонился и быстро поцеловал ее в голову, ей показалось, что он вздохнул.

Мелоди смотрела в окно, не вглядываясь в ярко освещенные витрины и людей из-за бушевавших в ней противоречивых чувств. Ее охватили паника, страх, любовь — не в последнюю очередь. Встретив Зика, она осознала, что всю жизнь жаждала безопасности. Тогда Мелоди впервые почувствовала, что у нее есть шанс получить то, что другим дается само собой. Зик будет о ней заботиться. Но теперь это стало воспоминанием — красивым сладким сном…

По дороге в театр они не разговаривали, но Мелоди часто чувствовала его губы на своем темени. Ей потребовалась вся воля, чтобы не повернуться к Зику лицом. Удерживала только мысль о том, что было бы бессовестно с ее стороны подарить ему надежду. Когда Мелоди последний раз поймала взгляд Зика, она увидела в его глазах печаль, а не только вожделение. Он еще не примирился с тем, что их брак распался. Но ему придется. Ради них обоих.

Когда они подъехали к театру, Зик помог жене выбраться из такси. Она прекрасно сознавала, как неэлегантно двигается. Мелоди ступила на замерзший тротуар, и ее охватило отчаяние. Мистер Прайс неоднократно повторял, что она слишком требовательна к себе.

— Вы считаете, что стали неуклюжей, потому что в вас говорит танцовщица, — настаивал он. — Другие ничего не заметят.

Мелоди была благодарна ему за доброту, но знала, что это неправда. Она наблюдала за ровной, уверенной походкой нянечек в больнице, за тем, как ходят посетители. А ведь до несчастного случая она воспринимала умение ходить как нечто само собой разумеющееся.

Мелоди вдохнула холодный воздух, очищенный снегом от примесей, свойственных большому городу.

«Хорошо. Менее слабая нога впереди», — отметила она про себя. Зик крепко обхватил ее за талию. В конце концов, может быть, они не встретят знакомых.

Супруги едва успели войти в фойе, когда визгливый голос заставил их обернуться.

— Дорогие мои! — Анжела Стюарт была довольно известной актрисой и, как подозревала Мелоди, одной из бывших подружек Зика. Правда, он никогда этого не говорил, а она не спрашивала. Но что-то в отношении к ней Анжелы заставляло Мелоди думать, что высокая гибкая блондинка в глубине души недолюбливает ее, хотя старается это не показывать. — Как я рада вас видеть. — Анжела окинула ее взглядом с ног до головы, прежде чем картинно расцеловать в обе щеки.

Мелоди взяла себя в руки.

— Привет, Анжела, — сказала она, стараясь не задохнуться от тяжелого аромата духов актрисы. Анжела была последним человеком, которого Мелоди хотела бы видеть.

— Как ты поживаешь? — Ладонь с ярко-красными ногтями осторожно дотронулась до ее локтя. — Мы все переживали, узнав, что с тобой случилось. Бедная, бедная моя подружка. А ведь ты танцовщица. Как это грустно.

— У нее все замечательно. Правда, родная? — В голосе Зика зазвучали нотки, заставившие Мелоди надеяться, что Анжела не будет продолжать разговор.

Спутник актрисы, высокий, крупный мужчина, вероятно, подумал так же, потому что, кивнув Мелоди и Зику, взял ее за руку, говоря:

— Нам пора занять наши места, Анжела. Однако Анжела вырвала руку.

— Тебе, наверное, было очень тяжело все эти месяцы в больнице. Уверена, тебе не терпится опять оказаться в центре событий. Но, милочка, ты должна двигаться вперед постепенно, день за днем. Ты выглядишь немного усталой и ослабленной.

— На стороне Мелоди все преимущества молодости, — ласково заметил Зик. — Ты еще помнишь, что такое молодость, Анжела? А теперь, с твоего позволения…

Мелоди заговорила только тогда, когда они заняли места в ложе.

— Ты не должен был грубить, — заметила она. Зик наливал в бокалы приготовленное для них шампанское. — Она не простит тебя. Я удивлюсь, если Анжела когда-нибудь опять заговорит с тобой.

Зик усмехнулся и протянул ей блюдо с круассанами: