ХРАМ МОРТИС-2. Посланница преисподней - Ольга МИТЮГИНА

Если бы Силинель не сказала, что Госпожа и она – не всегда едины! Насколько было бы проще…

Внизу, под пирсом, всё так же клубился серый туман, и юноша чувствовал, что это марево откликнется любому его желанию. Он мог играть им, лепя из туманных струй мячики, зайчиков, замки… только желания играть не было.

Силинель села рядом, подогнув под себя ноги. Подол её воздушного мягкого платья ненавязчиво обрисовывал колени – и Эет ловил себя на том, что не может оторвать от них глаз.

О богиня!

Для Ларинны он ничто. Выброшенная вещь. Но для Силинель…

Благостная! Ты… ты же сказала, что… приняла моё предложение. Что… с момента… как наши силы слились в одном Алтаре, ты… моя супруга…

— Я должна извиниться за тот корабль, – тихо произнесла Силинель, не поднимая длинных ресниц. – За девочку. Но у меня не было иного выхода, Эет! Уже не было иного способа вернуть тебе сознание.

Эет вздрогнул. Прерывисто вздохнул и подтянул колени к подбородку, сжавшись в тугой комок. Вся романтика разлетелась зеркальными осколками.

— Я знаю, – коротко ответил он. – Не извиняйся.

— Именно за это ты злишься на меня больше всего.

— Это не исправить, – бросил он, не глядя на неё. – И… я уже давно не злюсь. Просто мне… – Эет запнулся. – Просто мне очень больно, Изначальная.

Силинель осторожно, вопрошающе, накрыла его руку своей. Он хотел было высвободиться, но девушка слегка сжала пальцы и, поколебавшись, Эет уступил.

— Знаешь… – запинаясь, словно с трудом подбирая слова, заговорила богиня. – Я бы рада тебе помочь, но самое большее, что я могу сделать – это отпустить девочку в реальный мир, призраком. И у неё не будет надежды, в отличие от Вира.

Эет облизнул губы, не отрывая взгляда от пыльных камней причала.

— А… она будет способна… к материализации?

— Да.

— И, как Вир… она сможет оставаться человеком… только в пространстве богов?

— Да. И она не способна к телепатии.

— А какой у неё зверь?

— Она синичка.

Эет глубоко вздохнул.

— И вырасти… вырасти она тоже никогда не сможет?

Силинель грустно покачала головой.

— Она не нежить по рождению. Никогда.

— Не надо, – через силу вытолкнул из себя Эет. – Не тревожь её.

— Это самое большее, что может предложить богиня смерти, – Сили взяла Эета за руки, и он, преодолев себя, посмотрел ей в глаза.

И увидел там ту же боль, что переполняла его собственную душу.

— Прости… – прошептал лич, привлекая девушку к себе. – Я идиот. Мне просто нужно было укусить Ринн….вовремя.

Силинель уткнулась лбом в его плечо, и её мягкие пепельные пряди волнами скользнули по его груди.

— Как я была безумна, создавая свой народ таким…. – прошептала она едва слышно. Плечи её вздрогнули. – И ничего уже не исправить!

И Эет осторожно провёл рукой по голове девушки, словно утешал ребёнка.

— Сили… но ведь когда-то ты была богиней жизни. Богиней радости и любви. Неужели от этого ничего не осталось? Совсем ничего? Я смотрю на тебя – и не могу поверить…

Силинель тяжело вздохнула.

— В другом мире… – прошептала она. – Была, верно. Что ж, пожалуй, я начну с этого. Ведь надо же наконец с чего-то начать, правда? – она вымученно усмехнулась. – Сейчас мы с тобой в пространстве снов, Эет. Сны – место, где даже безвозвратно утерянное может обрести подобие реальности. Здесь души живущих встречаются с душами ушедших. Здесь мы такие, какими хотим видеть себя… и всё же такие, какие мы есть.

Маг озадаченно нахмурился.

— Это… противоречиво.

— Эт, – прохладные пальчики скользнули по его щеке. Взгляд Сили полнился нежностью. – Ты – это ты. И здесь, со мной – и там, в Храме. Но там… – Силинель печально опустила голову. – Ах, где сейчас твои золотые волосы?

Эет невольно провёл пальцами по своим прядям – и закусил губы.

— Теперь понимаешь? – негромко продолжала Силинель, снова прямо взглянув на юношу. – Я такая же… Богини Силинель больше нет. Только во снах, на фресках… и у Алтаря. Алтарь помнит меня живой. Алтарь создавался силой не Мортис, но Силинель, в те времена, когда о святилище и о Храме никто и помыслить не мог. Когда вокруг Алтаря вместо глухих стен высились золотые леса эльфов…

Глаза девушки мечтательно засияли, вспыхнули – и Эет ахнул. На краткий миг из чёрных они стали синими – синими, как полевые цветы. И искристым переливом блеснули под густыми прядями голубые кристаллы серёжек – длинные нити, оправленные в серебро. И губы стали ярче… Словно наполнились чудом рассвета.

На краткий миг Силинель преобразилась – словно раскрасили чёрно-белый рисунок, словно через тёмный витраж брызнули солнечные лучи.

На краткий миг.

Но этого мига хватило для осознания: Силинель не более чем призрак.

— Всё, что осталось от Силинель – её душа, – едва слышно произнесла богиня. – И та дремала. Ты разбудил меня, Эет.

От пронзительной боли за эту женщину пересохли губы.

— Когда Один убил моего мужа… – она чуть усмехнулась и поправилась: – Моего первого мужа, Гвариана… он забросил его сердце на солнце. И я полетела следом. Понимаешь, его сердце не должно было сгореть! – голос Силинель дрогнул. – Сердце – вместилище души. Я тогда ещё не знала, что отыщется способ воскресить Гвариана, я не думала ни о чём… я лишь хотела… хотела, чтобы душа мужа уцелела… – Богиня прикрыла глаза, но две прозрачные слезинки всё же скользнули по бледным щекам. – И я спасла его сердце. Но тело моё… Моё тело обгорело до костей. – Она криво усмехнулась. – Вот почему меня называют бесплотной богиней. А враги и того хуже – безмясой. Моя душа тоже была выжжена, Эт. И от Силинель ничего не осталось… Ничего.

Девушка опустила голову.

— Если бы не ты… Если бы не ты, Мортис никогда не вспомнила бы о Силинель. Гвариан однажды сказал, что Силинель мертва, а Мортис его любви недостойна. А ты… Ты, не зная Силинель, думал о ней, молясь Мортис. Откуда только явилась твоя душа?… – прошептала Силинель, прикрывая глаза. – Кто ниспосылает чудеса – богам?

Эет молчал, не зная, что ответить.

Сили смущённо покраснела и немного отодвинулась.

— Прости, я забылась…

— Нет-нет! – Эет придвинулся и обнял девушку. – Продолжай, Сили, прошу тебя.

Она благодарно улыбнулась.

— В том мире у меня не осталось надежды. В том мире… в том мире я была немёртвой богиней немёртвого народа. Вместе с плотью солнце сожгло и мою жизнь. Но я так отчаянно не желала умирать… Моя воля и моя жажда жизни оказались столь велики, что я за краткие минуты горения, сама того не сознавая, подчинила себе силы смерти. И обгоревшие кости стали вместилищем моего духа. Я так желала спасти душу Гвариана! Потом желала мести… Потом… – она вздохнула. – Я всегда чего-то желала.

— И никогда не думала ни о чём, кроме спасения мужа, – покачал головой Эет. – Хотя твоя плоть оказалась нежнее его сердца.

Силинель вздохнула.

— Его тоже можно понять. Я не ожидала, что он оттолкнёт меня, это верно, но… Пролилось много невинной крови, прежде чем я смогла осознать: я хотела его не ради него самого, а ради себя. Я хотела вернуть своё счастье, я, оживив Гвариана, не сумела остановиться, не сумела отпустить. А ведь он не был моей собственностью и не просил меня ни о каких жертвах… Возможно, когда мы были счастливы, мы оба не замечали моего эгоизма. Его так легко было приписать капризам совершенной куколки, а капризы так естественны для красавиц. Но они непростительны жутким безмясым тварям… да и вообще, не к лицу много пережившим и мудрым женщинам. Когда я это поняла, мне стало легче. Всё было кончено.

— Ты повзрослела. Но больше никого к себе не подпускаешь, – вздохнул Эет.

— Я тебе уже сказала: лучше проиграть, чем ошибиться, – серьёзно и грустно ответила Силинель, глядя ему в глаза. – За ошибки богов приходится расплачиваться всему миру… – Она помолчала и продолжила: – Что ж, Гвариан объединился с Одином, на моих землях восстали Смертные… Мои последние иллюзии были разбиты. И я решилась покинуть Невенар! Некогда я уже задумывалась об этом. Когда узнала, что возможно оживить Гвариана. Надеялась уйти с ним… Знаешь, после смерти, если у души хватит силы поменять мир, душа сменит и тело. Сменит жизнь, а с новой жизнью получит возможность новой судьбы. Вот почему отказ мужа чуть не свёл меня с ума… И я опять наломала немало дров. Что ж… В конце концов, все точки были расставлены, и решение принято. Мои обгоревшие кости остались Невенару и наконец обрели покой. Мир Земли дал мне новое воплощение, столь же прекрасное, как прежнее, но другое. Мортис увидела наконец, какой она стала – после всех страданий, ошибок и переосмыслений… Так появилась милосердная ипостась богини Смерти, а Силинель – лишь её душа. Внутренняя суть.

— Погоди… – Эет нахмурился, пытаясь понять. – То есть, чтобы сменить тело, покидая мир… ты позволила себе умереть там?