Наташа - Александр Климай

Верховный жрец вздохнул, оторвавшись от своих мыслей, и пристально посмотрел на Аллея, который на этот раз, наклонившись к жрице, о чем-то оживленно говорил с ней.

На душе у Пентсуфра стало легче при виде этой непринужденной беседы. Чтобы отвлечься от бесконечного потока мыслей, Верховный жрец взглянул вперед. С каждой минутой путешественники приближались к царским гробницам — пирамидам с титаническим Сфинксом.

Открывшаяся перед ним величественная картина поражала воображение обыкновенных смертных людей.

Огромные усыпальницы фараонов, выполненные в виде правильных пирамид из каменных блоков, были похожи на треугольное пламя огня, пылавшего на фоне бескрайнего горизонта…

Небольшой отряд остановился, с восхищением рассматривая это удивительное творение человеческих рук. Аллей повернулся к отцу и тихо произнес:

— Мне вспомнилось, что совсем недавно я видел эти усыпальницы с высоты птичьего полета… наверное, это было во сне…

Вскоре путешественники въехали в зеленую равнину, а еще через полчаса они приблизились к храму Сфинкса — Гора. Солнце уже клонилось к закату, и Пентсуфр с сожалением подумал:

— Придется заночевать в храме, но это лучше, чем останавливаться на ночлег где-нибудь в пути. Охрана у меня надежная, люди все проверенные, мне преданные, вооружены хорошо, но осторожность никогда не помешает… — он поежился, вспомнив ночное покушение.

В храме Гора хранились секретные отчеты, составленные астрологами в результате наблюдения за передвижением небесных светил, за всеми необычными и непонятными явлениями, происходящими в звездном небе. Эти документы впоследствии изучали самые мудрые люди Египта, пытаясь найти объяснения неизвестным еще тайнам природы.

Их умозаключения скрупулезно записывались в многочисленные толстые тома, тщательно оберегаемые в книжном хранилище. Доступ туда имели только несколько верховных жрецов самых влиятельных храмов. Пройдя в хранилище и сделав необходимые ему пометки об изменениях в движении звезды Антарес за последние 150 лет, Пентсуфр поднялся к ожидавшим его людям. Аллей и Митран, стоя у подножья пирамиды, о чем-то тихо беседовали. Увидев отца, Аллей и жрица направились к нему.

— Какое мрачное и в то же время торжественное зрелище, — проговорил он, — великий Сфинкс, он поражает своими грандиозными размерами, и в то же время как он царствен и красив!

— Ну что ж, наслаждайся этим великолепным зрелищем. Не каждый египтянин имеет счастье увидеть его своими глазами…

Но Аллей уже не слышал отца. Розовая пелена на какое-то время окутала его сознание, перед глазами закружилось звездное кружево ночного неба, на мгновение появилась, сверкнула и исчезла в тумане миниатюрная фигурка позолоченного Сфинкса, а далекий глухой голос несколько раз повторил: «Сияющий Сфинкс, сияющий Сфинкс…»

— О чем ты задумался, Аллей, подойди к нам. Солнце светит тебе прямо в глаза, — звала его жрица.

Зажмурившись и тряхнув головой, словно пытаясь избавиться от навязчивого виденья, Аллей подошел к девушке, стоявшей рядом с Пентсуфром и лекарем.

— Уже который раз я вижу первого из Сфинксов и неизменно восхищаюсь им, — задумчиво произнесла Митран. — Выражение его лица неуловимо меняется. То кажется, что он насмехается над всем и теми, кто его окружает. Иногда возникает впечатление, что одно его движение — и ты будешь погребен здесь же. А однажды я видела его грустным, забывшим обо всем на свете.

— Это бывает потому, — ответил Великий жрец, — что ты видела его в разное время суток и при разном освещении.

— А еще это зависит от того душевного состояния, в котором ты встречаешься с ним, ведь Сфинкс — как зеркало человеческой души, — добавил до того молчавший лекарь.

— Мне кажется, — произнес Аллей, — что сейчас он пристально наблюдает за кем-то, боясь пропустить момент его появления. Каменные глаза смотрят вечно, не закрываясь даже во сне, ибо когда появится тот, кого он так долго ждет, Сфинкс встанет и, напрягая свои каменные мышцы, помчится к нему, чтобы… — Аллей повернулся в сторону, куда смотрел Сфинкс, и на полуслове осекся, широко открыв глаза.

Из глубины пустыни к ним стремительно приближалась темная полупрозрачная фигура человека. Она двигалась настолько быстро, что через минуту приблизилась к остолбеневшим людям. Пентсуфр попытался позвать охрану, но ни звука не послышалось из его как будто судорогой сведенного горла. Остановившись и подняв примирительно руку, призрак произнес:

— Не нужно беспокоить свою охрану, Великий жрец Пентсуфр. Я невидим для обычных людей и могу вступить в контакт только со жрецами, людьми, имеющими высокий духовный уровень. Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда.

— Кто же ты и откуда меня знаешь?! — оправившись от испуга, спросил Пентсуфр, вглядываясь в лицо Призрака, которое ему показалось странно знакомым.

— Я — тень фараона Хеопса.

— Тень Хеопса?! — вскрикнула Митран, изумленно рассматривая колышущуюся полупрозрачную фигуру.

— Ты — Верховный жрец храма Амона, имя твое известно многим, но не пройдет и месяца, как о тебе заговорит весь Египет.

Пентсуфр и Аллей переглянулись.

— Я знаю, что для тебя не секрет, что вскоре ты будешь фараоном нашей великой страны, главой новой династии. Твои люди преданы тебе и не разгласят эту тайну до Времени. Я не буду посвящать тебя в те обстоятельства, при которых ты станешь фараоном, — доверься своей Судьбе. Тени умерших являются к вам, живым, только в исключительных случаях. Для меня такой момент настал сейчас, и причиной тому — необычная судьба, которая ждет твоего сына. Не каждому человеку встретятся на пути столько трудностей и испытаний…

Солнце все ниже склонялось к горизонту, но чем темнее становилось вокруг, тем четче вырисовывались контуры Призрака, говорившего с людьми. Его доброжелательный тон благоприятно подействовал на людей, и они внимали ему без особенного страха, целиком поглощенные этой, казалось, невероятной для осмысления, беседой.

— Что значит — «необычная судьба»? — нашелся Пентсуфр.

— Дело в том, что все мы, после смерти уходя в мир теней, обитаем там вечно. Избранные живут на Земле две, три и более жизней в разное время, в разные эпохи. Мне в этом не повезло, но причина заключается не в том, что вот уже более 2 тысяч лет меня считают великим грешником, сотворившим на костях людей этот памятник, — Хеопс кивнул на пирамиду. — Каждый из нас имеет свой путь, который предопределен заранее, и почти невозможно его изменить, хотя такие случаи бывают, и тогда происходит невероятное… Зажгите костер, вам не грозит опасность, боги оберегают вас. При ярком свете огня я буду плохо видим, но слышать вы меня будете хорошо. Ночь впереди длинная, и я успею рассказать вам свою историю.