Мой (не) случайный - Наталья Евгеньевна Шагаева

в прихожей, расписываюсь. Парень поздравляет меня с Новым годом и быстро удаляется.

Захожу домой, закрываюсь, беру букет, утыкаясь в него носом. Подсолнухи зимой... Красивые, яркие, декоративные, разбавленные маленькими ромашками. Красота. Нюхаю цветы, и хочется плакать. Димка старается скрасить мою болезнь, а я совсем не болею. Он снова заморочился, заказал цветы, хотя раньше никогда так не делал. Открываю пакет, а там подарочный набор шоколада ручной работы. Пробую шоколадку с миндалём и прикрываю глаза от удовольствия. Вкусно. Это дорогие конфеты. И мне становится стыдно. Веду себя, как... Даже определение себе найти не могу.

Ну вот хороший же парень. Чего я, идиотка, думаю тут? Надо брать. И все у нас будет замечательно. Ставлю. букет в вазу, завариваю себе чай и набираю номер Димы, чтобы поблагодарить.

– Да, Аля, – отвечает Дима. – Ты как? Тебе уже лучше? – заботливо спрашивает он.

– Да уже намного лучше.

Признаться, что не болею, я теперь не могу, но могу быстро выздороветь.

– Спасибо, Дим, – благодарю его, закидывая в рот очередную конфету. – Цветы прекрасные. Оказывается, я люблю подсолнухи. А конфеты... Кажется, я получила только что оргазм, – постанываю и усмехаюсь.

В телефоне воцаряется тишина.

– Дим, алло! Ты меня слышишь?

– Слышу, Аля... – вздыхает он. – Я не дарил тебе цветов и конфет, – вдруг заявляет он.

Конфета застревает в горле. Я точно идиотка. Щеки начинают гореть от стыда и нелепости ситуации.

– Как не дарил?! А кто тогда?! – включаю дуру.

– Вот и мне хочется знать: кто? – уже недовольно интересуется он. – Есть варианты? – язвит.

Теперь молчу я, не зная, что сказать. Варианты, конечно, есть. Но рассказать об этом Диме я не могу.

– Ой, я такая идиотка. Это, наверное, Маше, – спихиваю свой идиотизм на соседку по комнате. – А я уже слопала половину ее конфет. Как неловко вышло, – тараторю, заговаривая зубы.

– А когда ты принимала подарки, то даже не поинтересовалась, от кого они? – вкрадчиво спрашивает он, не веря мне. И правильно делает – я дура.

– Да не сказал ничего курьер, вручил и убежал. Ладно, Дим, я сейчас позвоню Маше, – быстро скидываю звонок, до боли закусывая губы. Заглядываю в пакет и замечаю маленькую карточку с подписью. Замечательно. Моя невнимательность сыграла со мной злую шутку. Открываю карточку.

«Надеюсь, этот шоколад предаст тебе всю сладость послевкусия твоих губ. Александр Майоров».

Александр, гад, Майоров!

Даже этим он смог вмешаться в мои отношения с Димой, пошатнув их.

Мерзавец!

Ну зачем я ему сдалась!

Прихожу в ярость, оттого что моя привычная, уже давно спланированная жизнь рушится. В порыве достаю мусорный пакет, скидываю туда конфеты, цветы, оставляю пакет в прихожей, натягиваю носки, куртку прямо на пижаму, накидываю капюшон и выхожу во двор.

Жалко, конечно, цветы, они очень красивые, мне таких необычных никогда не дарили, но если я буду принимать подарки, то априори начну рассматривать этого мужчину для отношений. А я не хочу!

Холодно, морозно, быстро бегу к мусорным контейнерам, вышвыриваю пакет в бак. На минуту замираю в желании спасти цветы.

Нет! Нужно быть категоричной и безжалостной.

– Это называется вандализм.

Вздрагиваю от голоса позади меня. Резко оборачиваюсь и вижу Александра. Стоит и тоже смотрит на мусорный бак. Такой весь красивый, в пальто с поднятым воротником, в кожаных перчатках, пахнет своим умопомрачительным парфюмом и ухмыляется с высоты своего роста, осматривая меня. А я в пижаме, с растрёпанными волосами и в домашних тапочках. Даже не заметила, что выскочила в них.

– А это, – указываю на него пальцем, – называется преследованием и вмешательством в личную жизнь!

Ведь адрес мой нашел. Как?

– Подай на меня в суд, – усмехается.

Вот гад!

Смешно ему.

– Милые тапочки, – указывает глазами на пушистые шарики.

Не отвечаю, обхожу мужчину и спешу домой. Он за мной.

– Аля! Стой!

Ускоряюсь, почти бегу. Скорее всего, бегу от себя; мне кажется, что, если этот мужчина немного надавит, я отдамся ему безоговорочно.

А дальше что?

Что?

Ничего.

Поиграется дяденька и дальше пойдет, а я жизнь себе разрушу. Хорошего парня обижу и потеряю. Я не Золушка, и Александр не принц. Чудес не бывает, мы с ним с разных планет. Он, скорее, антигерой. Харизматичный, высокомерный мерзавец. Скучно ему стало, решил раскрасить свою жизнь мной. Только я не краски.

Скрыться в подъезде не получается. Гад, оказывается, хорошо бегает. Хватает подъездную дверь, прежде чем я ее успею закрыть ее. Бегу по лестнице, он снова за мной. Нет, где–то в глубине души мне даже льстит, что за мной бегает такой серьезный мужчина. Самолюбие потешила и хватит.

От волнения не сразу попадаю в замочную скважину.

– Да блин, – ругаюсь, когда ключ выпадает из рук. Сбежать не получается. Александр поднимает мой ключ и сжимает в ладони. – Отдайте! – требую я. А он заводит руку за спину.

– Пойдем на свидание, – предлагает мне.

– Нет! Отдайте мне ключ, или я вызову полицию! – угрожаю.

– Вызывай, – приподнимает брови.

– Да что вам от меня нужно?! – повышаю голос. – Отдайте мне ключ! – хватаю его за руку, пытаясь отобрать ключ. Силы явно не равны, его пальцы не разжимаются. Александр вдруг наваливается на меня, прижимая к стене. Чувствую его сильное тело, запах врывается в легкие. Он так близко, что ноги сами собой подкашиваются. Я вроде трезвая, но меня снова обезоруживает его близость. У этого мужчины очень сильная мужская энергетика, которая действует на меня как гипноз. Замираю, сглатываю, поднимаю голову, заглядывая в его серые холодные глаза.

– Аля, – понижает голос, наклоняется к моему виску и хрипло вдыхает. – Я не пацан уже... – еще один глубокий вдох, стаскивает с меня капюшон, снова вдыхая запах моих волос. – За женщинами, в принципе, не бегал.

– Поздравляю, все когда–то происходит впервые, – нервно усмехаюсь, продолжая по инерции кусаться, хотя сама уже неровно дышу к этому мужчине.

– Аля, – усмехается мне в волосы. – Да, правильное определение – впервые со мной такое. Сам немного обескуражен. Ты неожиданно ворвалась в меня и... – не договаривает, зарывается ладонью в мои волосы, сжимает их и поднимает мою голову, притягивая к своим губам. – Подари мне день. Двадцать четыре часа, – просит в мои губы. – Если ничего не возникнет,