Черный лебедь мирового кризиса - Михаил Хазин

Анализ С. Егишянца показывает, что США этот индекс активно занижают. Цели понятны – именно этот индекс используется для индексации зарплат, пенсий и прочих расходов. То, что и в России, его, похоже, серьезно занижают, косвенно свидетельствует о том, что именно его государство использует для демонстрации гражданам их «растущего» благосостояния. Потому что любой человек, который ходит по магазинам или (не дай бог!) платит за квартиру, прекрасно понимает, что рост цен в прошлом году составил никак не меньше 20 %.

А теперь представим себе, что для приведения экономических показателей к «единым ценам», с целью устранения инфляционных искажений, используется все-таки дефлятор ВВП. Если бы индекс оптовых цен в промышленности отличался от него на доли процента, то и разговаривать было бы не о чем. Но он отличается больше чем в полтора раза (на 10 %!), и в этой ситуации оценивать промышленное производство необходимо исходя не из усредненной (с заниженной потребительской!), а из реальной цифры промышленной инфляции. Что автоматически снижает результаты нашей промышленности как раз на эти самые 10 %.

Если рост, по официальным данным, составил за год около 7 %, то реально показатели промышленности упали где-то на 3 %, а всё остальное – манипуляции с цифрами. Я специально не изучаю статистические данные более подробно – уже приведенный анализ показывает, что доверия к ним нет никакого, а посему и изучать их особо тщательно – достаточно бессмысленное занятие. Разве что только для того, чтобы находить всё новые несоответствия.

Отметим только, что если в качестве дефлятора ВВП используется, по американским образцам, все-таки индекс потребительских цен, то из официальных цифр роста российской промышленности нужно вычитать уже процентов 16, что и вовсе дает спад, выражаемый в двухзначных числах. А для того, чтобы не выглядеть «однобоким», можно добавить, что агрессивная политика налоговых служб последних лет вызвала активный уход «в тень» многих производственных предприятий, что меняет цифры реального ВВП уже в сторону некоторого увеличения, которое, однако, до компенсации упадка явно не дотягивает.

В заключение этого анализа можно отметить только одно: никакого экономического роста в стране сегодня нет. И все экономические методы либералов в очередной раз показали свою полную беспомощность.

Какие последствия из всего этого безобразия ожидают нас в 2005 году?

Негативные тенденции будут продолжаться – просто потому, что никаких оснований для позитива просто нет. Почти 30 %-я инфляция в оптовых промышленных ценах неминуемо выплеснется на потребительский рынок – что даст (уже дает!) сильный рост потребительской инфляции. В официальных цифрах его можно будет частично компенсировать за счет падения цен на недвижимость (которое началось еще в прошлом году, но масштаб которого сложно оценить, поскольку основная информация по ценам конкретных сделок находится у продавцов и посредников, заинтересованных в их росте), но покупать недвижимость сегодня может такая незначительная часть общества (причем в связи с негативными процессами в экономике эта доля будет быстро сокращаться), что существенного влияния это на окончательный результат не окажет. Свой вклад в рост цен внесет и монетизация льгот, и, главное, реформа ЖКХ, которая, с большой вероятностью, сделает невозможным для значительной категории населения даже хотя бы сохранение тех условий жизни, которые сложились в последние годы.

Я уже как-то писал, что при советской власти население пусть медленно, но верно двигалось в части условий жизни, по линии землянка – барак – коммуналка – отдельная квартира. Сейчас, под чутким руководством российских либералов, это движение значительно быстрее пошло в прямо противоположном направлении.

Иными словами, если либеральная экономическая политика будет осуществляться и дальше, то нас ждет исключительно развитие и продолжение негативных тенденций, уже оформившихся, но частично еще официально не признанных. В частности, доказывать продолжение «роста» ВВП станет труднее и, скорее всего, фальсификация статистических данных станет значительно более откровенной.

Однако есть некоторые основания считать, что эта «либеральная вакханалия» может (хотя бы частично) приостановиться. Главным основанием этому выводу стал уже совершенно откровенный конфликт между председателем правительства Фрадковым и его (формальными) подчиненными Грефом, Кудриным и примкнувшим к ним Шувалову. Я уже упоминал, что последние представляют собой «оккупационную администрацию» «западного» глобального проекта в России и в этом смысле подчиняются своему гауляйтеру (в роли которого пребывали в свое время и Гайдар, и Чубайс, и Березовский, и Волошин, а сейчас, скорее всего, подвизается Абрамович), а не какому-то там «туземному администратору» Фрадкову. Однако правила игры все-таки соблюдать надо, а наши «монетаристы-либералисты» отказываются соблюдать даже формальные ритуалы подчиненности, демонстративно отказываясь выполнять указания премьера.

И вот здесь очень интересно проанализировать, что же стало камнем преткновения в отношениях Грефа, Кудрина и их соратников (которых, для краткости, мы будем в дальнейшем называть ГКШ) с Фрадковым. Дело в том, что премьер, для которого повышение ВВП (так называемое удвоение) есть прямое поручение президента, решил хоть как-то вовлечь вывезенные за рубеж (но пока еще, правда, не прихватизированные) средства Стабилизационного фонда, для чего предложил уменьшить НДС, который достаточно негативно сказывается на эффективности инвестиций в российскую промышленность. Стабфонд при этом, естественно, будет использован как источник для компенсации выпадающих доходов бюджета.

Как такая незначительная операция может дать эффект? Дело в том, что, начиная с 2000 года, российской экономикой рулили практически исключительно выходцы из Министерства финансов (Касьянов, Кудрин, Христенко). Я пока нигде не встречал, чтобы в качестве антикризисного управляющего кто-либо использовал профессиональных бухгалтеров, но, как известно, у России свои дороги. Как следствие, экономическая целесообразность была принесена в жертву единообразию, в результате чего доходы бюджета выросли, но вот вкладывать деньги в инвестиционные процессы (напомню, что инвестиции – это увеличение основных средств, а вовсе не фондовые спекуляции, которые по неизвестным причинам называют инвестициями либералы-монетаристы) стало, мягко говоря, не совсем выгодно. И одним из формальных камней преткновения стал как раз НДС, порядок сбора которого существенно замедляет возврат инвестированных средств.

ГКШ взвились, со страниц всех СМИ грозно объявляя, что Стабилизационный фонд – это «святое» и нечего его трогать «грязными руками» с преступными целями повысить в стране и без того достаточный экономический рост. Действительно, Минэкономразвития как раз недавно официально объявило, что рост выше «чего-то там» (отметим, что анализ, проведенный в начале этой статьи, однозначно показывает, что это «чего-то там» на самом деле является не ростом, а спадом) категорически не допускается современной экономической «наукой», и в этом смысле желания Фрадкова есть, скорее всего, просто попытка унизить великих экономических «гуру» ГКШ, что есть уже просто личный «наезд».

Не исключено, однако, что дело даже более сложное. Если в начале 90-х основной задачей «оккупационной администрации» была приватизация, а потом – комбинация «ГКО – валютный коридор» (напомню, самая крупная афера, принесшая максимальные прибыли организаторам за все время существования постсоветской России, по сравнению с которой залоговые аукционы – просто детские игры), то что сейчас? Что же такое делают ГКШ, что Абрамович держит их на столь «хлебных» местах? Есть все основания полагать, что это недопущение инвестиций в российскую промышленность. Именно за то, что потенциальные инвестиции купируются в Стабфонде, именно потому, что у нас гибнет авиационная промышленность, загибается оборонка и сохраняют свои места, гарантирующие получение взяток в десятки, а то и сотни миллионов долларов (а кто не верит – сколько по-вашему, составляют откаты от признания, отказа или досрочной выплаты российского долга в несколько миллиардов долларов), перечисленные персонажи.

И как в этой ситуации ГКШ должны были воспринять инициативы Фрадкова? Не просто как покушение на их экономический авторитет, а куда хуже – как попытки покуситься на их места, а следовательно, их доходы! И тут Фрадков создает правительственную комиссию по бюджету, которую возглавляет сам, в которой единственный заместитель – бесцветный Жуков, а Греф и Кудрин – всего лишь рядовые члены! Это не просто рядовые аппаратные игры, это куда более опасная для наших либерастов вещь.

Но что может сделать такая комиссия, спросит неискушенный в подобных играх читатель? И будет неправ. В 1997–1998 гг. понадобилось всего несколько месяцев аппаратной борьбы, чтобы полностью (и, как выяснилось, навсегда) дискредитировать образ Чубайса как политика и менеджера в глазах Ельцина. Причем на основании абсолютно прозрачных, достоверных и проверяемых обстоятельств и фактов. И вся работа велась абсолютно в рамках аппаратной этики (и даже эстетики) – мы ни разу ни опускались до личных нападок на Чубайса. И как человек, который эту аппаратную войну на практике организовывал и координировал, я могу сказать, что повторить аналогичную операцию против упомянутой публики ничего не стоит. Хотя необходимо учитывать, что ГКШ – это, конечно, не Чубайс (который, прямо скажем, менеджер хреновый, но зато выдающийся политический махинатор. И воля у него, в отличие от нынешних, имеется), но и Путин – не Ельцин.