По ту сторону волков (полная версия) - Биргер Алексей Борисович

- Почему ж в бега ушел? На собственную хитрость напоролся?

- Вроде того. Он втихаря несколько досок разболтал, так, что они только с виду держались. Гвозди вроде на месте, а не держат. И сам стал по складам гулять. И кое-чем приторговывать. То есть все, что есть на складах, в свою монополию забрал. Это так было: по ворам палит, а если кто добром и с денежкой или с бутылкой подъедет, то назначает ему, когда опять подойти, выспросит только, чего надо. Обувку там хорошую, или мануфактуры какой, или просто безделушку заграничную, чтоб в доме для красоты... Да...

- И много он натаскал?

- А кто ж его знает? Я не спрашивал. Даже урезонивал иногда. Вот хватятся, говорю, на месте тебя и постреляют.

- А он?

- А он посмеивался и отвечал: «Пока хватятся, меня уже тут не будет».

- И не стало его?

- Да. Исчез.

- Когда?

- А в середине января.

- Ты твердо знаешь, что он жив?

- Знать не знаю, а полагаю. Он, перед тем как в бега ушел, мне всякие наставления давал и сказал между прочим: «Ну, братан, не зря я на этом месте торчал. Такую удачу поймал, что век теперь гоголем ходить буду. А может, и орден получу.» А значит, он подался куда-то орден получать, вот.

- Что за удачу он имел в виду?

- Без понимания.

- А какие были его наставления?

- Разные. Он, оказывается, аж с Сенькой Кривым попутался.

- И что он Сеньке обещал достать?

- Пулемет.

Наступила пауза. Мы с врачом переглянулись. Пулемет в руках такой банды - это, сам понимаешь...

- И получил Сенька этот пулемет? - спросил я.

- Нет, не получил. Прислать за ним должен был.

- Куда?

- Ко мне.

- И что, этот пулемет до сих пор у тебя? - я чуть не подскочил.

- А где ж ему еще быть? Прямо у вас под ногами, в подполе и стоит, - спокойненько ответил инвалид Коля.

- Еще что-нибудь там есть из наворованного братцем твоим? - спросил я.

- Есть. Ящики всякие. Я не особо приглядывался. Лишний раз тронешь - лишние неприятности наживешь.

Я уже поднимал вставные половицы, служившие люком в подпол.

- Неприятностей боишься, да? А пулемет хранить не побоялся. И брата покрыл, и об опасном оружии заявлять не стал. Это знаешь, как называется?

- А куда заявлять? С вами свяжешься, потом век не расхлебаешь. Нет, наше дело сторона. И потом власть, она далеко, а Сенька Кривой рядом. Как бы я перед ним стал ответ держать?

- А почему, по-твоему, Сенька пулемета не забрал? - спросил я, спустившись на несколько ступенек в подпол и по пояс в него погрузившись.

- Мало ли почему, - проворчал инвалид. - Скорее всего он узнал, что мой братан исчез, и решил, что тот не успел его заказ выполнить. А ко мне обратиться не догадался.

- Значит, твой брат сорвался с места так неожиданно, что даже Сеньку предупредить не успел? Здорово, видно, его разобрало. Да он, пожалуй, и впрямь поверил, что большой куш сорвет и даже орден получит. Ладно, посмотрим, что он у тебя в подполе заховал.

...Да, заховал он много. Я тихо ахнул и позвал врача. Тот быстро спустился - и у него тоже глаза на лоб полезли.

- ...Вот он, пулемет, - говорил я. - Старый, музейный экспонат, можно сказать. Но в боевом состоянии. Да на нем и бирка какая-то. Музейная?

- Наверняка, - врач постукал костяшкой пальца по рыцарскому панцирю. - Здесь все музейное. Наверно, целиком музей оружия вывезли. Пулемет древний, чуть ли не дочапаевских времен. А этой штуковине вообще невесть сколько сотен лет, - он приподнял аркебузу и взвесил. - Тяжелая штука.

Я разглядывал старинные ружья и мушкеты, более новые револьверы и винтовки, детали доспехов и самое разнообразное холодное оружие.

Врач поднял нечто вроде чугунного игольчатого шара на цепи и пригляделся к бирке.

- Богемское производство, шестнадцатый век, - сообщил он.

Я вертел в руках легкое ружье с длинным стволом и коротким, почти ажурным прикладом, инкрустированным костью и перламутром, - глаз не мог отвести.

- Красота! - сказал я.

Потом уже, много позже, мне довелось узнать, что держал я в руках так называемое тешинское ружье, или чижу, вещь очень редкую и дорогую, способную составить гордость любой коллекции.

- Идет мне этот шлем? - спросил врач.

Голос его прозвучал глухо, потому что он напялил на себя рыцарский шлем с закрытым забралом, напоминавшим клюв.

- Ничего выглядите, - хихикнул я, продолжая разглядывать секиры и палицы. Господи, каких только форм тут не было? Игольчатые, с заостренными пластинами различных форм, идущими вдоль древка по кругу, с насадными кривыми крючьями с другой стороны от главного рубящего полотна, на цепях, на рукоятках, на древках...

- М-да, вопросец, что нам делать со всем этим арсеналом? Здорово поработал брат нашего инвалида Коли. Страшно подумать, что было бы, растекись все это оружие по округе. Вот что, я останусь здесь и не уйду, пока не подъедет подкрепление. А вы поспешите в отделение милиции, велите моим солдатам достать подводы и двигаться сюда. Да, и энкеведешника сюда направьте, если он уже там и ждет меня. И вот еще что... Загляните на кладбище и возьмите там образец снега с кровью. Когда известите солдат, поедете в райцентр, а то и до Москвы доберитесь, если надо будет... Ведь какая-нибудь скляночка для образца у вас при себе?

- Имеется, - врач хлопнул себя по карману.

- Заодно в библиотеку зайдите, или за консультацией к специалистам обратитесь, или куда там, чтобы выяснить, где, в каких зоопарках, или институтах биологии, или других специальных учреждениях содержались в разное время люди, воспитанные волками и пойманные уже подростками или взрослыми.

- Вы думаете?.. - задохнулся врач.

- Я думаю, что очень складно все получается. Я припомнил, что в газетах, во всяких рубриках «Это любопытно», или как они там называются, я раза два или три натыкался на побасенки о пойманных волчьих людях. Вы знаете, мне сейчас мерещится, будто одна из заметок, прочитанных мной, рассказывала о волчьем человеке из Берлина. Но это, наверно, обман памяти. Хочется верить, потому что, как я сказал, все слишком складно получается - вот и начинаешь верить поневоле, будто читал, слышал и знаешь. А знаете, если на наши склады вывезли коллекцию оружия и отменную коллекцию лошадей, то и другие коллекции могли вывезти – какого-нибудь там Берлинского биологического института! А один из экспонатов возьми и сбеги при разгрузке. Или еще в пути к нему перестали относиться как к экспонату, потому что охрана состава несколько раз менялась. Подкармливали наши солдатики юродивого, невесть как, по их понятиям, к поезду прибившегося, и ведать не ведали, что это – ценнейший экспонат, научная диковинка, место которой – в клетке с волками, потому что без родной стаи ему жизнь не жизнь. А как досюда доехали, так и бросили его здесь. Да, получается, должна была ехать в составе и клетка с волками, чтобы «волчьего человека» можно было «в собственной семье» демонстрировать. А если ехала – то где же она?.. Нет, не могло быть клетки, такую вещь не спрячешь, не сопрешь втихую, все бы о волках знали. Если только не совпадение невероятное... И все равно, как ни крути, интересно получается. Во всяком случае, я прошу вас в этом покопаться и найти что сможете - я не знаю ни где искать, ни к кому обратиться, а вы, как врач, знающий, где можно взять всякую специальную литературу и прочее, должны сообразить... Эх, найти бы человека, говорящего по-немецки. Я читал, что волчьи люди обучаются понимать основные слова того языка, на котором с ними их первые воспитатели заговорили. В другие языки уже не врубаются - мозгов не хватает. ,

- Я немножко знаю немецкий. В школе учил, - сказал врач. - Но мне, конечно, и в голову не пришло с ним по-немецки разговаривать. Я попробую.

- Попробуем вместе, как вы вернетесь сегодня вечером, - сказал я. - Ну, в путь! Вы поспешите, как можете, а я буду конец истории нашего инвалида Коли дослушивать.

Мы вылезли из подпола, положили половицы на место. Инвалид сидел в той же позе.