Несерьезные архимеды - Феликс Кривин

— А что такое лев? Вот он что такое! — сказала Обезьяна и тут же изобразила льва.

Это было довольно похоже, хотя и не так страшно, как настоящий лев.

— А что такое носорог? — сказала Обезьяна и приставила к носу растопыренную пятерню.

И вдруг она заговорила серьезно.

— Конечно, — сказала она, — от льва каждый произойдет. И от носорога тоже найдутся охотники, А как быть другим? Зайцам, например? Или нашему брату? — Обезьяна вздохнула. — Я вот изображаю тут разных… А почему? Потому что мне собой быть неохота.

— Да, — сказал Человек, — бывают такие ситуации.

— Бывают, — кивнула Обезьяна. — Только ты не подумай^ что я жалуюсь, у меня этой привычки нет. Просто… хочется кем-то стать, чтобы к тебе относились по-человечески. Ты произойди от меня, Человек, а?

Говоря так, она опять скорчила какую-то рожу, в которой Человек мог бы узнать себя, если б посмотрел повнимательней. Но он смотрел невнимательно, потому что думал совсем о другом.

«Действительно, — думал он, — как это устроено в мире. Кто смел, тот два съел. Сила солому ломит: У сильного всегда бессильный виноват. Каждый хочет произойти от слона или даже от мамонта, а от таких, как Обезьяна, никто не хочет происходить. Несправедливо это!»

— Ладно, — сказал он, — произойду. — И пожал Обезьяне руку.

Так Человек произошел от Обезьяны. Из чувства справедливости. Из чувства внутреннего протеста. Из чувства простой человечности.

ЛАОКООН

Высший совет богов постановил разрушить Трою.

— Подкиньте им троянского коня, — сказал Зевс. — Да. не забудьте посадить в него побольше данайцев.

Воля Зевса была исполнена.

— Ну как Троя? Разрушена?

— Пока нет, громовержец. Там у них нашелся какой-то Лаокоон…

— Что еще за Лаокоон?

— Личность пока не установлена. Но этот Лаокоон не советует ввозить в город троянского коня, он говорит, что надо бояться данайцев, даже если они приносят дары.

— Уберите Лаокоона. Личность установим потом.

Воля Зевса была исполнена. Два огромных змея задушили Лаокоона, а заодно и его сыновей.

Смелый троянец умирал как герой. Он не просил богов о помиловании, он только просил своих земляков:

— Бойтесь данайцев, дары приносящих!

— Сильная личность! — похвалил его Зевс, наблюдая с Олимпа за этой сценой. — Такому не жалко поставить памятник.

Воля Зевса была исполнена. И, учитывая последнюю просьбу Лаокоона — не ввозить в город троянского коня, — ему воздвигли красивый памятник: Лаокоон въезжает в город на троянском коне.

ЯБЛОКО РАЗДОРА

Богини спорят о красоте.

— Ну-ка, Парис, кому ты отдашь яблоко?

Медлит Парис: Гера предлагает ему власть, Афина — славу, Афродита — самую красивую женщину.

Медлит Парис: он любит и власть, и славу, и женщин… Но больше всего Парис любит яблоки.

ТАНТАЛОВЫ МУКИ

Кланяйся, Тантал, кланяйся!

Века и века стоит Тантал по шею в воде и склоняется к ней, мучимый жаждой. Но вода исчезает, не уступая ему ни глотка. Под ногами сухая земля, а рядом журчат ручьи, плещет река, и гром гремит в небесах:

— Кланяйся, Тантал, кланяйся!

Тантал бросил вызов богам, его соблазнили лавры Прометея. Но Прометей оставил людям огонь, а что оставит после себя Тантал? Только свои танталовы муки?..

Кланяйся, Тантал, кланяйся! Ты уже давно служишь богам, хотя убежден, что борешься с ними.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Когда вас на Земле много, можно проявлять и холодность и равнодушие, но когда вас всего двое — тут уж трудно удержаться от взаимного интереса.

Вот так встретились на Земле первые двое.

— Посмотри, какие звезды, — сказала Она, впервые заинтересовавшись устройством вселенной.

— Но ты — лучшая из них, — сказал Он, пробуя себя в поэзии.

— Такое скажешь… — смутилась Она. — Они маленькие, а я вон какая большая.

— Дело не в величине, — возразил Он, тем самым кладя начало будущей физике, — и вообще все это относительно. — Он помолчал. — Хочешь, я отнесу тебя к той скале?

Он отнес ее к скале и взобрался с ней на вершину. — Как хорошо, — вздохнула Она. — Ты видел, там ручеек, он течет куда-то… Куда он течет?

— Он течет вниз, а там впадает в реку. Там есть еще ручейки… Сколько ж их там? Один, два, три, четыре…

И это было начало географии, и это было начало математики, и это было начало всех начал, как бывает всегда, когда под звездами встречаются двое.

КАК СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО НЕБО ТВЕРДОЕ

Человек бросал в небо камни, но они возвращались на землю.

Они отскакивали от неба, как от гранитной скалы. Все до одного они отскакивали от неба, как от гранитной скалы, и возвращались обратно на землю.

И тогда человек решил: небо твердое.

И это его не удивило.

Потому что не может небо, которое над его головой, быть мягче земли, которая у него под ногами.

КАК СТАЛО ИЗВЕСТНО, ЧТО ЗЕМЛЯ ДЕРЖИТСЯ НА СЛОНАХ

Человек шел по земле, а она уходила в обратную сторону. Деревья убегали одно за другим, а за ними поля и горы. Деревья бежали быстро, а поля двигались не спеша, и камни под ногами проскакивали, как маленькие зверьки… И все это была земля, и она уходила в обратную сторону.

Сначала это было загадкой: пока человек никуда не идет, и земля никуда не движется. Но стоит ему сделать шаг — и она начинает уходить… Очевидно, кто-то большой и упрямый уносит землю из-под ног человека. Кто-то очень большой и очень упрямый. Уносит землю в обратную сторону.

ПЕРВАЯ СКАЗКА

У подножья древнего вяза сидела Первая Мама, и Первый Ребенок просил у нее:

— Мама, расскажи сказку!

— Какую сказку? Я не знаю никакой сказки!

— Нет, знаешь! — Первый Ребенок был упрям, как и все более поздние дети. — Ты знаешь сказку, и ты мне ее расскажи!

— Я мало знаю, — призналась Первая Мама. — Меня никто не учил. И вообще у нас это все только начинается. Откуда ж я возьму тебе сказку? Я не знаю ее.

— Тогда расскажи то, что не знаешь. Может быть, это и будет сказка?

Первая Мама задумалась.

— Я почти ничего не знаю… Что бы из этого тебе рассказать?

И она рассказала.

— В некотором царстве, в некотором государстве… Ты знаешь, что такое царство? А государство? Нет? Вот и я тоже не знаю… Итак, в этом царстве и государстве жили люди. Много людей. Они были умные люди и образованные, потому что жили они через много тысяч лет после нас… Ты знаешь, сколько это — тысяча лет? Я тоже не знаю… И был среди этих людей Астроном. Почему его так называли, мне не понять, но его именно так называли. Вот однажды этот Астроном посмотрел на небо и увидел то, что видим и мы, — белые и желтые точки. Чем-то они его заинтересовали, уж не знаю чем, и он взял телескоп, чтобы их получше увидеть.

— А что такое телескоп? — спросил Первый Ребенок.

— Я не знаю. Я ведь рассказываю то, что не знаю. Он взял телескоп и посмотрел на белые и желтые точки, которые он почему-то называл звездами, и что-то на них увидел, а что именно — откуда мне знать? И позвал Астроном Физика, уж не знаю, почему он назвал его Физиком, и попросил построить такой корабль… Ты знаешь, что такое корабль?.. Я тоже не знаю… Это должен был быть корабль, который полетел бы туда, к этим белым и желтым точкам, которые Астроном называл звездами…

— А можно мне полететь? — спросил Первый Ребенок.

— Ты еще маленький. Вот когда вырастешь… Через тысячи лет…

— Я быстро вырасту, — пообещал Первый Ребенок.

— Так слушай же дальше. Физик согласился построить корабль. Только сам он его не мог построить. Он мог рассчитать скорость, силу движения и еще уж совсем неизвестно что, но построить корабль он не мог и потому позвал Инженера. Не знаю, что это за такой Инженер, но он согласился взять на себя эту работу. И вместе с человеком, которого он называл Техником, они построили эту штуку, которую назвали кораблем, и приготовили лететь к тому, что Астроном называл звездами…

— Я тоже хочу полететь, — сказал Первый Ребенок. Ему, как и всем детям, нужно было по нескольку раз все повторять.

И Первая Мать повторила:

— Сначала вырасти.

Потом она выговорила Ребенку за то, что он ее перебивает, показала ему, как надо сидеть, когда слушаешь, и как надо слушать, когда сидишь, и после этого продолжала:

— В корабль сел Космонавт. Ты знаешь, что такое Космонавт? Ну и я тоже не знаю… И этот Космонавт полетел на звезду, которая оказалась такой же, как наша Земля, хотя мы с тобой еще ничего не знаем про нашу Землю. Но там, на этой звезде, еще совсем ничего не было — ни царства, ни государства, ни ученых людей. Там сидели только Мама и Сын, и Мама рассказывала Сыну сказку…