Два ларца, бирюзовый и нефритовый - Средневековая литература

Бэ сказал, что не считает возможным доверить должность Ван Хо. Удивленный начальник тут же спросил:

– Разве ты не слышал ответов этого Вана, и разве они не были самыми лучшими, наиболее разумными из того, что говорили прочие чиновники?

Бэ, немного призадумавшись, ответил:

– Ответы действительно были таковыми, и упрекать Ван Хо в незнании или нерадении нет никаких оснований. Однако, господин мой, будь его знания даже равными знаниям самого Гуна, я все же посоветовал бы вам держать такого человека подальше. Дело в том, что Ван – шитень [в буквальном переводе – “отпугивающий удачу”].

Тут начальник канцелярии раздраженно прервал советника:

– Не ожидал, Бэ, услышать от тебя речи, свойственные скорее простолюдину, нежели сюцаю.

Тогда советник испросил позволения задать вопрос самому Вану в присутствии начальника канцелярии. Начальник согласился, и Ван Хо вызвали снова. Советник Бэ обратился к нему со следующим вопросом:

– Ответьте, уважаемый Ван Хо, отчего это при всех ваших знаниях и способностях, при всем том опыте, который вы приобрели, вам так и не нашлось подобающей должности ни в одном из городов Поднебесной?

Ван без каких-либо колебаний, но с видимой грустью ответил:

– Все дело в том, господин, что слишком многие люди преисполнены предрассудков и пустых страхов. Иные внимательно выслушивали меня и только качали головой. Но большинство не давало себе труда даже выслушать толком: они просто заявляли, что я – шитень… Вот в чем причина моего весьма скромного положения.

Выслушав эти слова, начальник канцелярии задумался. Принятое решение уже не показалось ему столь очевидным.

ТРЕБУЕТСЯ ответить, какое решение должен в данном случае принять мудрый правитель. И в чем, собственно, причина отказа Вану?

Решение Ляна Безбородого

Мудрый правитель не станет прислушиваться к басням, которыми руководствуется молва. Если бы от этих предрассудков была хоть какая-то реальная польза, во главе всех канцелярий Поднебесной стояли бы не обладатели классического знания, а знатоки народных поверий. Допустим даже, что некоторые люди и впрямь обладают способностью притягивать к себе несчастья. Предположим также, что мы способны определить таких людей с точки зрения их универсальной непригодности. И в этом случае, однако, остаются два вопроса.

Во-первых, человек, сетующий на свою неудачу, зачастую просто не подозревает, как ему на самом деле повезло.

Во-вторых, почему бы не допустить, что человек, склонный притягивать к себе беду, способен служить хорошим громоотводом для окружающих, и в этом качестве может оказаться весьма полезным?

Последовательно отсеивать нерадивых, заносчивых, невежественных, – вот удел мудрого правителя. Весьма нелегкий, между прочим, удел. Напротив, выискивать, кто же из них шитень, – это верный способ погубить дело и, кстати, весьма распространенная практика в разборках воров и мошенников. Стоит ли государственному человеку уподобляться подобной братии?

Так что начальнику канцелярии есть о чем подумать – но не столько в отношении Ван Хо, сколько в отношении советника Бэ.

Решение Кэ Тяня

Каждый знает или, по крайней мере, подозревает, что удача выпадает не по заслугам, но и не по чистому случаю; тем не менее законов, по которым выпадает удача, в точности не знает никто. В самом деле, кому не доводилось встречать людей, явно обойденных удачей и сверх меры наделенных злосчастьем – при том что никаких видимых причин для подобной участи нет?

Отрицать очевидное было бы нелепо, но мы стараемся не придавать значения этому обстоятельству, поскольку не можем найти для него никаких объяснений. Сам Ван на откровенный вопрос советника ответил столь же откровенно, поставив начальника канцелярии в трудное положение. Не будем подвергать сомнению благородство высокопоставленного чиновника, но ситуация, с которой он столкнулся, действительно не допускает идеального решения.

Глава уездной канцелярии выдвинул требования, одинаковые для всех претендентов, подобное регулярно происходит и на государственных экзаменах, с помощью которых и отбираются чиновники для всей страны. Отказать Вану в должности – значит поставить этот принцип под сомнение. Начальник канцелярии, кроме того, понимает, что Ван Хо нисколько не повинен в своей участи: наверняка он всякий раз прикладывал старания и пытался добросовестно делать порученное ему дело, но результат всякий раз был один и тот же. Следовательно, вопрос о невиновности Вана решен, но как быть дальше? Ведь начальник отвечает за деятельность своей канцелярии и может ли он решится на то, чтобы противодействовать непонятной воле небес? В конце концов ведь и заболевшие лихорадкой неповинны в своей болезни, но от этого они не менее опасны для окружающих…

Какое же решение следует принять в этом случае мудрому правителю? Неудачи и несчастья, сопровождающие Вана на протяжении всей его деятельности, по меньшей мере, указывают на то, что этот человек находится не на своем месте. Не исключено, что если бы Ван Хо не сопротивлялся судьбе с упорством, достойным лучшего применения, сам естественный ход вещей привел бы его к художникам, поэтам или магам – словом, туда, где его необычные способности вместо беды могли бы принести неожиданную удачу. Во всяком случае, ясно, что налоговая палата расположена крайне далеко от подобного места, на это мудрый правитель и должен был указать Вану.

Отсюда, между прочим, вытекает одно важное следствие, касающееся управления делами в Поднебесной. Раз уж государству не суждено избавиться от интриганов – для них всегда отыщется место, пока в Срединной империи останется хоть одна канцелярия, следует, по крайней мере, избавить аппарат управления от всех шитеней. Это не приведет страну к процветанию, но дела, несомненно, пойдут лучше, поскольку исчезнут препятствия естественному ходу вещей.

29. Ложь, истина, весы

Динь, один из первых чаньских монахов в Поднебесной, в отличие от прочих своих собратьев, охотно занимался с учениками. Метод же отбора у него был следующий. Когда набиралась группа желающих шествовать путем Будды, Динь предлагал им два шарика, одинакового размера и цвета, но существенно разнящихся по весу. Один шарик был намного тяжелее другого. Каждый из желающих стать учеником должен был взять их в руки и ответить на простой вопрос: какой из шариков больше подходит для того, чтобы символизировать истину, а какой – ложь. В зависимости от ответа, Динь либо оставлял ученика, либо отправлял домой.

Несмотря на простоту испытания, предание ничего не говорит о том, какой же ответ был правильным. На этот вопрос и ТРЕБУЕТСЯ ответить.

Решение Мо Чи

Множество доводов указывает на то, что легка ложь. Если мы обратимся к практике базарных торговцев, мы увидим, что обман очень часто состоит именно в облегчении покупки: весы, если они настроены как инструмент лжи, выдают легкое за более весомое. И повсюду, где распространяется ложь, она облегчает монету, покупку, службу, беседу, да и саму добродетель. Зачастую человек способен лгать легко, не задумываясь, почти невинно, как лгут малые дети… Но даже если он лжет изобретательно, как закоренелый обманщик, это все равно означает, что он не затрудняет себя истиной.

Так уж устроен наш мир, что ложь в нем легка и естественна, а истина, напротив, трудна и не каждому по силам. Стало быть, идти путем лжи это прежде всего значит идти легким путем, выбирать облегченную участь, выбирать легкие шарики. Вот монах Динь и предоставлял следовать своим путем каждому, выбравшему легкий шарик, – тот же, кто выбирал тяжелый, мог последовать по трудному пути вместе с учителем.

Классическое решение

Если исходить из того, что истина весома, или, лучше сказать, полновесна, то следует, конечно, остановить свой выбор на тяжелом шарике. Но это будет всего лишь поверхностное обобщение: такой ответ пригоден скорее для детских загадок, чем для ответственного выбора.

Да, бывает, что солгать проще всего, особенно когда истина кажется слишком тяжкой. И человек лжет, чтобы облегчить себе задачу, но не находит подлинной легкости. Ложь имеет свойство накапливаться и разъедать все сочленения, на которых она оседает, будь то сочленения вещей, мыслей или человеческих отношений. И столь легкая на первый взгляд ложь, впоследствии отягощает жизнь, а порой делает ее невыносимой. Многим знакомо облегчение, наступающее после того, как наконец сказана правда, – словно бы падает с души тяжелый камень, который неизвестно зачем приходилось носить с собой. И мы всякий раз обнаруживаем, что придерживаться правды проще и легче всего, но всякий раз обнаруживаем это с удивлением. Следовательно, утверждение «ложь легка» есть результат поспешности и непродуманности. Ложь только кажется легкой, равно как и истина лишь кажется трудной, «тяжелой»; в действительности же дело обстоит с точностью до наоборот.