Чудо-юдо - Исаак Фридберг

– Ага! – Катерина резво обозначила правила игры. – Два банановых пудинга!!!

– Будешь кушать два пудинга – задница вырастет. Мальчики любить не будут.

– Почему? Тебя же все любят? А чего хорошего в твоей заднице? Если кому рассказать…

– Но-но! Мою задницу обсуждать не надо!

– А мою можно?

– Твою – нужно! – весело сказал рябой Сталин. – На тебя люди смотрят. По тэлевизору.

Катюша уже знала, как обращаться с Горынычем. Она ласково почесала ему кончик хвоста, потом втиснула голову между мумией Ленина и усатой колючей кавказской щекой, прижалась к щеке, потерлась своим розовым поросячьим ушком о волосатую мужскую слуховую раковину:

– Дедушка Сталин, ты же добрый! Ну пожалуйста! А я всем расскажу, что ты самый лучший друг детей.

– Хорошо. В последний раз, – согласился рябой Сталин. – А потом ты всех научишь писать доносы.

– Кого «всех»? Друзей или знакомых?

– Всех – значит всех. Страну будешь учить, малусэнькая дурочка. Я тебя зря, что ли, на тэлевидение устроил?

– Я не дурочка, – надула губки Катя. – У меня рейтинги зашкаливают! Зачем ты так говоришь, дедушка Сталин?

– Я сказал «малусэнькая». Ты – малусэнькая, а кругом тебя дураки-великаны и гыгантские идиоты. Потому рэйтинги зашкаливают. Страной управляют людишки, которые не знают Формулу счастья. Человек нэ может быть счастлив, если он не написал хотя бы одного доноса! Ты вернешь людям формулу счастья!

Глава 68

Идея новой телевизионной игры, которую Катя принесла в любимый медиахолдинг, очаровала продюсеров – и простых, и генеральных. Талантливые редакторы тут же разработали сценарий интеллектуальной игры, придумали название: «Враг народа». Две команды, разбившись на пары, задавали друг другу вопросы. Получив информацию от соперника, составляли на него досье, после чего на каждого игрока соперника сочиняли коллективный донос. Правила требовали одного: донос должен опираться на реальные факты, но при этом оставаться химически чистым враньем. Победитель игры получал почетное звание «Ворошиловский стрелок», именной маузер, денежную премию и фотографию Президента с автографом.

Страна уже давно играла в обучающие телевизионные игры. Идеологическую установку всех игр можно было сформулировать так: «Добей слабого!».

Игры заслуженно пользовались популярностью. Они опирались на простую психологическую установку: в жизни всегда есть кто-то слабее тебя. Помоги товарищу упасть – и будешь счастливым! Но глобального счастья с помощью таких игр добиться нельзя. Уничтожение слабых приносит радость кратковременную, потому что всегда остается кто-то сильнее тебя, остается вечный страх попасть под тяжелую руку сильного.

Новая игра сделала шаг вперед в теории управления государством, она уверенно провозгласила универсальный способ достижения счастья: «Добей сильного!»

Новая игра давала оружие против сильных. То есть напрочь уничтожала комплексы неполноценности, превращала игрока в сверхчеловека.

Надо ли удивляться тому, что игра захватила страну? В два счета победила все лицензионные программы и даже на поле рейтингов опередила сериалы? Новая развлекуха превзошла по популярности КВН и, так же как он, стала игрой миллионов.

Доносы писали все – на корпоративных вечеринках, учебных тренингах, свадьбах и днях рождения. Клубы любителей доносов (КЛД) возникли в каждом городе, в каждом районе, в каждом учебном заведении, включая школы. В школах увлечение КЛД приняло характер эпидемии.

А что может быть лучше управляемой эпидемии?!

Глава 69

Меня тошнит от моей жизни, и это все, что я могу о ней сказать.

Я уничтожил золотую клетку. Осталось уничтожить себя. Для этого понадобится гений.

Представьте себе это: ваша любимая дочь каждый вечер приходит к вам в гости на телевизионном экране. Вы видите ее прекрасное лицо. У нее ваши губы, ваши глаза, ваши щеки. Ваши руки, ноги, интонации голоса. Глядя на нее, вы наслаждаетесь собой, своими забытыми улыбками, пением, смехом.

Как очаровательны милые, придуманные редакторами шутки. Вы тоже придумывали такие, когда были молоды. Но.

Вы не можете к ней подойти. Прикоснуться. Вам не погладить ее по головке, не коснуться губами лба, не услышать добродушный ответ на нелепый вопрос. И это длится недели, месяцы, годы. Дочь растет, меняется, взрослеет – становится чужой, все более чужой, еще более чужой, немыслимо чужой. Она чужая, как улыбка палача.

Дочь превращается в палача, а встречи с ней – в ежедневную пытку. Тебя пытают любовью, пытают изощренно, талантливо, насмешливо, зло.

Вот когда я понял, что такое вселенский кошмар. Желание отца уничтожить родную дочь. Я тебя породил, я тебя и убью? Именно так. Как учили в школе.

Глава 70

Горыныч приятно удивил. Похожий на Бога давно не испытывал такой радости.

Все сложилось – как-то само по себе. Судьба нарисовала узор новой жизни.

То, о чем он мечтал, в чем боялся признаваться себе душными московскими ночами – сбывалось. Почти без его участия. Мелкие управляющие воздействия – не в счет. Мучительная необходимость долго и терпеливо мастерить виртульные кнопки для владения людьми испарялась на глазах и открывала дорогу к свободе. Настоящей свободе.

Настоящая свобода была безграничной и возвышенно суверенной: ограничения накладывали Президент-победитель и Змей Горыныч. С ними похожий на Бога был готов смириться.

КЛД медленно и незаметно меняли нацию. Юное поколение доносчиков формировалось на глазах. Еще два-три года – и они вольются во взрослую жизнь.

Все станет легко и просто. Именно простота и легкость делают державу великой. Она становится великой, когда: а) все смотрят в одну сторону, б) все быстро шагают в ногу.

Великая держава после команды: «Вперед, в атаку!» не раздумывая закрывает грудью амбразуры.

Не надо объяснять и объясняться. Не надо просить и притворяться добрым. Не надо доверять и проверять. Не надо ласкать жадные чужие самолюбия. Твое самолюбие превращается в закон, слово становится священной мантрой. Мечта быть похожим на Бога, ощущение, что именно тебя Он сотворил по своему подобию – все это сбывается, реализуется. Ты паришь над миром, а под тобой ровно дышит покорный мыслящий бульон, похожий на океан.

Империя доносов делает людей предсказуемыми. Когда мир делится на тех, кого расстреливают, и тех, кто стреляет, не остается места для фантазий.

Человеческие фантазии – вот истинный враг мировой гармонии. Фантазии рождают несбыточные желания, несбыточные желания – отвращение к жизни, из отвращения к жизни произрастает бешенство страсти, которое разрушает все. Бешенство страсти вызывает эпидемии ненависти, наполняет мир войнами, революциями, фальшивой романтикой оправданного убийства и героического самоубийства.

Отняв у человека фантазию, можно сделать его счастливым. Как отнять фантазию?

Фантазию убивает страх.

Империя доносов умеет производить дешевый и доступный страх.

Вот почему доступный и дешевый страх равняется всеобщему счастью. Это – просто. Беда в том, что бактерии сами не знают своего счастья. Его приходится насаждать железной рукой.

Похожий на Бога всегда думал, что ему не повезло – мерзлота кончилась до его рождения. Там, во времена Ледяного безмолвия, существовали правила игры. Сегодня нет правил игры. Их приходится создавать заново. Он занимается этим последние двадцать лет жизни, но отнюдь не чувствует себя счастливым, несмотря на близость к Богу.

Отсутствие правил делает игру зыбкой, неустойчивой, результаты игры – сомнительными. И вот – подарок судьбы – пришел Спаситель-Горыныч, подарил формулу счастья, она соткалась из воздуха, обрела силуэт и прозрачную, но живую реальность. Еще немного – все случится. Не надо будет каждое утро доказывать самому себе и всем им, что ты еще жив!

И последнее. Воистину гениальное соображение. Горыныча надо подредактировать. Необходимая коррекция одним ударом уничтожит все проблемы прошлого и будущего.

Как прозрачный силуэт реальности отлить в граните? Как Формулу счастья сделать всеобщим достоянием? История учит: чтобы формула счастья завладела умами, надо убить ее создателя.

Бог – ничто. Религия – все. Чтобы создать религию, надо убить Бога.

Эти мысли он не прятал в потоке сознания. Был уверен – мысли понравятся главной голове Горыныча.

Глава 71

Меня тошнит от моей жизни, и человек, который приехал ко мне из Кремля, знает это.

Я решил уничтожить свою дочь. Гость из Кремля меня понимает и сочувствует мне.

Разговор с ним выглядит странно. Он ничего не навязывает, ничего не предлагает, он знает все, что я собираюсь сказать, наперед. Он со всем заранее согласен. Он задает вопросы и так строит ответы, что они снова превращаются в вопросы. Я отвечаю, я все время только отвечаю, этот сладкий допрос длится вечность, и в конце разговора уничтожение дочери из области фантазий переходит в осязаемую реальность. Его реальность. И мою реальность. Реальности совпадают.