Франт 4 - Иван Солин

действия и якобы удар возмездия какой-то! Сержант не знал: кого, кому и за что, да и не его это дело обсуждать приказы. Раз прибыл со своей сюзереном из спокойной столицы с тамошними красавицами и удовольствиями сюда, на фронт, в грязь, кровь и... страх, то нужно соответствовать своему почетному званию гвардейца крупной вельможи одного из кланов правящего Дома королевства!

Но вот, гвардейская компания, повинуясь приказам своих сейчас собранных и готовых к бою магичек, разом вышла из леска. Того, где до этого укрывалась и накапливала силы, пока шел сбор всех её плутонгов, которые небольшими отрядами пробирались через заросли и заболоченные участки по предварительно наведенным гатям и переправам, чтобы к назначенному сроку быть полностью готовыми выступить на рубеж для нанесения их магистром магического удара. Прежде же чем оказаться на небольшой возвышенности перед оврагом с одной стороны и отделяющей от имперцев стоялой, не очень приятно пахнущей некогда запрудой, а теперь едва ли не болотом — с другой, выстроившаяся компания, как и положенно, то есть с развевающимся флагами, под бой барабанов и звуки флейты бодро миновала живописную полянку, всю поросшую красивыми яркими мухоморами. Да еще и такими, проходя мимо которых трудно было удержаться и не пнуть ногой роскошную красную шляпку, как известно, не пригодного в пищу лесного красавца.

2-й сержант 1-го плутонга досадовал, что не удержал в себе мальчишеский порыв, особенно когда от этой красноголовой в крапинку пакости при ударе поднялись клубы какой-то пыльцы, сразу же осевшей на его натертые перед боем и до этого момента блестевшие сапоги с красными кистями и даже замарала гордость подразделения — лазоревые шаровары с их золотистыми лампасами и сплетением красных шнуров от пояса до середины бедра спереди, так называемой шифровкой. Бурча себе под нос проклятия, но не сбавляя темп, Петор пару раз отряхнул въевшуюся и почему-то жгучую пакость с одежды, да и продолжил маршировать. Внезапно поражаясь тому, как он мог ранее не обращать внимания на ощутимую гладкость и просматривающуюся сквозь красноватый лак да полировку изумительную фактуру древесных волокон древка своего, сейчас зажатого в руке и лежащего на плече протазана с его сержантским пёстрым бунчуком.

Сглотнув и утерев со лба вдруг возникшую испарину, от чего пурпурного цвета кепи с золотой кокардой и красным сплетением шнуров сверху едва не слетело, изнемогающий от внезапного приступа духоты сержант судорожно рванул свой обшитый золотым галуном высокий малиновый ворот, от чего верхняя золоченая пуговица его пурпурного мундира улетела куда-то под ноги, но дышать легче не стало. Ослабив атласный шейный галстук, едва при этом не порвав цепь серебряного сержантского горжета с золоченым малым гербом Туготыльских, Петор словно заворожённый всё это время продолжал смотреть на изумительной красоты древко своего оружия. Он даже проверил свои новые ощущения, погладив теплую и словно бы ласково, податливо завибрировавшую от нежного прикосновения крепкой руки древесину древка. Никогда еще в своей жизни Петор не ощущал столько тепла и отзывчивой податливости от столь желанного объекта приложения своего мужского внимания. Это словно любовь с первого взгляда, химия, страсть...

«Безумие!» — попытался было привести себя в чувства сержант Глиномэ́. Но тут его взгляд поднялся на не менее лазоревый зад впереди шагающего своего десятника, и он понял: «Это судьба!».

А потому, когда столь лелеемые лазоревые шаровары 2-го сержанта 1-го плутонга Петора Глиномэ из Туготыльских, но теперь не факт, упали к его чуть припыленным проклятыми грибными спорами и уже не столь блестящим сапогам, то ему, сгорающему в данный момент от переполнявшей страсти, уже некогда было наблюдать за тем, как 3-й сержант того же плутонга Шустрэ, сплюнув и что-то пробурчав о бездуховности, целеустремлённо прошел мимо.

Ну а тот, в свою очередь, преодолев главрыцаршу Неважнэ, как видно, пользующуюся особой популярностью у раз, два, три... двенадцати гвардейцев разом, при этом он ловко переступал через пыхтящие тела, так вот, сей беспардонный тип стремительно направился к хоть и чуть замешкавшейся, но решительно скидывавшей уже свои одежды магистру Туготыльской, очевидно, дабы не дать той начать противоречить своей, пока еще говорящей фамилии. Мда.

В итоге, этот нахальный, а также, как видно, и впрямь шустрый 3-й сержант успел-таки к графине, которая, наконец разоблачившись из своих дорогих и излишне сложных, совсем не военных одеяний, теперь с обезумевшим взглядом искала: к чему бы приложить свой вскипевший темперамент, но из-за трудностей с одеждой пока ещё не приступила к воплощению сего, в отличие от всех прочих своих подчиненных. Подскочив же к ее сиятельству, наглец Шустрэ бесцеремонно схватил и перекинул через плечо ее, всю вдруг обмякшую и будто бы заснувшую, а затем решительно направился куда-то в лес со своей поклажей, заботливо удерживаемой за голый зад. Исключительно для удобства переноски, разумеется. И при всём при этом он, странное дело, не то что был неподвержен творящемуся вокруг безумству, но и словно бы постоянно находился в эдаком ореоле непривлекательности для тех, кто умудрялся сейчас находить таковую даже... вон, в норке суслика.

Ну а к тому моменту, когда мало кто уже обращал внимания на бесцеремонного похитителя не просто высокопоставленной магички, а явно дефицитного в сложившихся обстоятельствах объекта приложения, так сказать, мужского внимания — вокруг уже творилось что-то невообразимое. Зюскинд со своим Парфюмером нервно грызет ногти.

Но любвеобильным гвардейцам, похоже, было хорошо, поэтому им никто не мешал. Даже в паре сотне метров от них замершие на поле ещё не начавшегося боя и пребывающие сейчас в близком к шоковому состоянию как баталии имперцев, так и королевский полк. Все они, вдруг позабывшие, что тут, как бы, война, и раз уж пришли, то не на оргию на холме за болотом нужно пялиться с открытыми ртами, а за Родину, за Жаропещерскую, ну или же Серогорскую надо бы в атаку маршировать. Однако, как видно, две противоборствующие стороны были чересчур морально подавлены тем зрелищем, что им открылось, ну и, видимо испугавшись заразности сего действа, мало ли, вдруг опять грипп какой — спешно ретировались восвояси. Без единого, так сказать, выстрела. Мда.

****

— С кем воюем, с кем воюем? — вечером того же дня меланхолично выдал я, когда оторвался от бутылки какого-то поганого местного шнапса, хоть и не пьянея по известным причинам, но всё же «напиваясь» в кабаке. Как, впрочем, и почти все, неважно даже с какой стороны, участники той, так и не состоявшейся битвы на поле. — Вот ты что думаешь, Кнут? Они для чего нас завоевать хотят? А я тебе