Аллея волшебных книжных лавок - Им Чжихён

Хранительница, как обычно, предложила ему айвовый чай, но Сырон вежливо отказался и направился сразу к «Монохромному сердцу». Вцепившись в закрытую книгу обеими руками, он принялся размышлять, что сказать ей сегодня, но она вдруг впервые сама обратилась к нему:

– Почему тебе нужна именно я? Здесь ведь так много других книг.

– Сама же в прошлый раз сказала, якобы ты такая интересная, что глаз не сомкнуть. Мне нужно именно это. Настолько захватывающая история, которая заставит меня забыть обо всем на свете и сможет хоть ненадолго вытащить меня из отвратительной реальности, в которой я живу.

– Хватит упрямиться. У истории, от которой отказался создатель, нет надежды. Я тоже когда-то могла сиять ярче всех. Если бы только этот чертов писатель меня не бросил.

– Я… я спасу тебя. Прочитаю тебя, а потом напишу на всех сайтах отзывы о том, какая ты интересная.

– Это не поможет.

– Ты, наверное, не в курсе, потому что давно застряла здесь, но в интернете все еще есть читатели, которые помнят о тебе. Один человек даже стал знаменитым писателем, и все благодаря тебе! Это тот человек, которого я уважаю больше всех в мире. Его зовут Крабовая чипса, и он жутко популярен в последнее время. Если не веришь, могу показать.

Сырон торопливо достал телефон, чтобы показать «Монохромному сердцу» «Дневник восстановления разрушенного мира». Однако связь не ловила. Сырон принялся нервно стучать по экрану, и в этот момент на его плечо тихо легла ладонь старушки.

– Книги – обиженные создания, потому что они не могут жить в одиночестве, без читателя, – мягко сказала она.

– Да знаю я! Именно поэтому ведь и предлагаю стать ее единственным читателем! Но эта упрямица продолжает твердить, что надежды нет, что она провал… Да мне лучше других известно, что это за чувство! Это у меня нет надежды, потому что я не книга, а человек. Но она же ведь просто роман. Да, ее бросили посередине, но все еще есть люди, которые помнят про нее и хотят прочитать. А она просто закрыла глаза и уши и стоит на своем! – Сырон все больше срывался на крик.

Он понимал, что ведет себя грубо по отношению к хранительнице, но не мог обуздать нахлынувшие эмоции. Мальчик и сам уже запутался, о ком говорит: о «Монохромном сердце» или о себе самом.

Взгляд старушки оставался мягким и спокойным.

– Если присмотреться издалека, жизнь человека тоже похожа на книгу. Хотя иногда кажется, что начало и конец предопределены, как и в книге, в любой момент может произойти внезапный поворот, который изменит ход истории. Не стоит судить об издании только по первым страницам, ты можешь многое упустить. Вот и с человеческой жизнью – точно так же.

Сырон не понял, что имела в виду хранительница, и просто устало прикрыл глаза. Но она продолжила:

– Посмотри сам, ведь даже у этого недописанного романа появился замечательный читатель. Теперь его нельзя назвать таким уж провальным, верно?

– Ну… да. Но это «Монохромное сердце» считает себя провалом, а не я.

– Вот и я о том же. Почему же тогда ты считаешь провалом самого себя?

– Ну… потому что мой папа больше не считает меня частью своей жизни. Он вычеркнул нас с мамой из нее по собственному желанию. Это безответственно.

– Вот как, – коротко ответила старушка. Немного помолчав, она достала термос и открыла его. Помещение наполнил ароматный запах айвы. Хранительница протянула чашку с чаем Сырону. Он покачал головой:

– Спасибо, я в порядке.

– Как же, в порядке он. А губы синие от холода. Пей, кому говорят.

Мальчику ничего не оставалось, кроме как покорно принять чашку. Старушка окинула его ласковым взглядом и сказала:

– Даже если твой папа повернул твою жизнь в направлении, которого ты не хотел, это лишь начало твоей истории. Первый акт в драме. А если говорить о твоих любимых веб-романах, то это – пока первая глава. Ты можешь изменить историю своей жизни так, как сам захочешь. В любое время, хоть прямо сейчас.

Теплый и ароматный айвовый чай мгновенно согрел мальчика изнутри. Напиток подхватил с собой слова хранительницы и проник вместе с ними глубоко в сердце Сырона. И впервые за долгое время он вдруг почувствовал, что вес камня, давящего на грудь, значительно уменьшился.

Потом сердце внезапно пронзила такая жгучая боль, что на глаза навернулись слезы. Прорвавшись изнутри, это ощущение, еще более горячее, чем айвовый чай, разлилось по всей грудной клетке мальчика.

– Я допишу тебя, – непроизвольно вырвалось у него. Сырон и сам не понимал, почему сказал именно эти слова. Просто ему хотелось сказать их. Он должен был сделать это. Ему казалось, что если он упустит этот момент, то никогда больше не сможет сказать их. – Я допишу тебя до конца. Знаю, что пока еще мне далеко до писателя Син Сона, создавшего тебя… Но если я не сдамся и буду продолжать попытки, то когда-нибудь обязательно смогу написать интересную историю.

«Монохромное сердце» по-прежнему молчало. Значит, все-таки провал? Теперь ему придется забыть об этой книге навсегда? Сырон прикрыл влажные глаза ладонью и встал. Он собирался вернуть «Монохромное сердце» на его полку. Но на этот раз книга в руке почему-то ощущалась иначе.

– Неужели…

Сырон решил в последний раз попробовать открыть упрямую книгу.

Износившаяся обложка «Монохромного сердца» легко раскрылась в его руках, словно так и должно было быть. Страницы перелистывались с мягким шелестом.

– Ты наконец-то смягчилась! Спасибо тебе, «Монохромное сердце»!

Но в то самое мгновение, когда не помнящий себя от радости Сырон начал читать книгу, откуда-то из-под земли раздался жуткий грохот. Стеллажи и стопки книг сильно затряслись. Казалось, начинается землетрясение.

Хранительница поставила чашку с чаем, встала и с удивительной силой схватила Сырона за запястье, волоча его к выходу. Книги вопили от ужаса. Грохотало так, словно земля вот-вот разверзнется, но старушка выглядела совершенно спокойной. Как будто она заранее знала, что так и произойдет. Она с силой вытолкнула испуганного Сырона на лестницу и крикнула ему в спину:

– История этого книжного заканчивается здесь! А ты иди и напиши историю своей жизни! И не сдавайся! Ни за что не сдавайся!

Запыхавшийся Сырон бегом поднялся по ступенькам и выскочил на твердую землю, но вдруг понял, что в его руках больше нет «Монохромного сердца». Видимо, он выронил книгу где-то на темной лестнице.

За пределами здания было тихо и спокойно, как будто ничего не произошло. Земля не тряслась, не ощущалось даже малейшего дуновения ветерка. Все это было чересчур неожиданно и странно.

Велосипед,