Фрикшоу - Вера Майтис

с пола, одела. Кинула телефон в сумку и выбежала по лестнице вниз, на ходу хватая с вешалки при входе плащ Эйп.

— Побежали, Петя. Дверь захлопни, — прокричала я, пробегая мимо, пока он осматривал гостиную.

Он выбежал за мной и сел в машину, мне же потребовалось её обойти, прежде чем попытаться втиснуться в спорткар. Коленки упирались в бардачок, но дверь я закрыть смогла. Пётр, не теряя мгновений, тронулся с вопросом.

— Анна, а что будет, если мы не успеем?

— Провал, Пётр, провал… — голосом безнадёжности сказала я и взглянула на часы в приборной панели. Шесть тридцать.

— Понял, — Пётр вдавил педаль газа в пол электроспорткара, и меня накрыли перегрузки при разгоне. Вспомнив о безопасности, я сначала пристегнула Петю, а потом себя, хватаясь за ручку над дверью при поворотах. Мы свернули на окружное шоссе.

— Ты же штрафов нахватаешь.

— Анна, ты не в офисе работаешь? — спросил Пётр неожиданно.

— Нет.

— Изо дня в день одно и тоже. Ты идёшь на работу, возвращаешься с неё. Иметь любимую работу, на которую приятно ходить, не всем дано. Я вот её так и не нашёл, удовлетворяясь той, что даёт мне деньги на жизнь, но что это за жизнь? От порога до порога, с девяти до шести. Нет. Это дерьмо не по мне. Я жил ради этого мига, чтобы стать героем хотьиненадолго, — он вёл машину очень профессионально в потоке, и я почти перестала бояться за нас.

— А что ты скажешь про шрамированиебойцов «Анти О» на твоём затылке? — внезапно спросила, глядя на него. Этот шрам в виде пересечённого круга я обнаружила во время нашего секса, когда взяла его за затылок.

Он прикусил губу и надолго замолчал.

— Я не горжусь этим. Я был молод и глуп… — пробасил Пётр, явно перебарывая своё нежелание говорить. — Они. Они умеют влезать в голову. Убеждать, что это правильно, но то, что мы делали… это не по-людски. Неправильно. Блять! — ударил он рукой по рулю, явно сокрушаясь тому, что я узнала об этом и что прошлое так просто не отпустит никого. — Я уже шесть лет как вышел из этого, Аня…

— Я Анна, — сухо сказала я.

— Анна, прости.

— Я верю, Пётр. Не волнуйся. Ты всё ещё мой герой, — сказала я и положила успокаивающе руку ему на бедро.

Он выдохнул тяжело, покачал головой и продолжил вести машину молча. Я попыталась включить севший телефон, благо, в сумочке оказалась зарядка, и присоединила её к прикуривателю. В телефоне был билет, но если бы я была без него, это не так страшно. Впоследствии мои данные пробили бы по базе и уточнили наличие билета. Главное не забыть, что в поезде уже будет ехать Лана Давыдова. Шесть сорок две.

В шесть пятьдесят три я выскочила из машины у здания вокзала и подошла к Петру обнять и поцеловать его. Он сильно прижал меня к себе и, казалось, вечность целовал.

— Можно ещё одну просьбу, мой герой? — прошептала я.

— Всё что угодно, — ответил он серьёзно.

— Навести как-нибудь Эйприл.

— Ты даже с ней не свяжешься? — удивился он.

— Скорее всего, нет. Прощай, — япобежала на вокзал, на ходу застёгивая единственную оставшуюся пуговицу на плаще. Пробежала через пункт досмотра и через скопления людей в зале ожидания до выхода на платформу, по пути ощущая, что платье в груди и бёдрах становится всё свободнее и свободнее. «Эта гонка когда-нибудь закончится?» — подумала я про себя и посмотрела на табло. Мой поезд отправляется с четвёртой платформы через три минуты.

— Девушка, вы обронили! — раздалось сзади меня, когда я бежала по платформе к своему вагону. Обернувшись, я увидела проводника, державшего в руках кусок синей ткани.

— Это не моё, — бросила я и побежала дальше.

Остановилась у седьмого вагона и протянула телефон проводнику. Он в некотором замешательстве провёл считывателем.

— Седьмое купе, приятной дороги.

— Спасибо, — ответила я и шагнула в вагон.

Попутчиков у меня, скорее всего, не будет. Город N восстановлен не так давно, и людей там живёт немного. В основном вся инфраструктура крутится вокруг построенного полигона «Евгеники», как я слышала или читала где-то. Прошла мимо открытых дверей пустых купе до своего седьмого и, кинув сумочку на сиденье слева, выдохнула. «Всё, успела. Спасибо Пете», — подумала я и расстегнула пуговицу на плаще, намереваясь снять его, так как пробежка по вокзалу заставила меня пропотеть, и увидела, как моё платье упало на пол. Схватив его, я попыталась понять в чём дело и увидела, что оно каким-то образом развалилось на две части: передняя осталась на мне, а задняя, похоже, в руках проводника, поднявшего её. Поезд незаметно тронулся, не обращая внимания на мои проблемы.

— Какого чёрта! — с ужасом сказала я и рассмотрела швы. Ниток почти не осталось, словно это какое-то платье для стриптиза и экстренного снятия. В печали бросила остаток к сумочке и запахнула плащ, осматривая себя. Нижний край едва прикрывал промежность, а сверху грудь. Но это если держатькраяснизу и сверху. Если же оставить его застёгнутым на одну пуговицу, то полы плаща предательски при движении расползались, создавая громадное декольте для грудей, а поднимать руки, скорее всего, вообще не стоит. Ну и к тому же хвост, обёрнутый вокруг ноги, ничем не прикрыт. Я выглянула из купе налево и направо. Никого не было. Пойти искать проводника со второй частью платья? А потом пойти искать человека с иголкой и ниткой? Бред. Села на длинный диван во всё купе и закрыла дверь на замок. Спросить у проводника нет ли у них в продаже одежды? Одна идея лучше другой. Надеюсь, до приезда никого не встречу, но, если встречу, спросить можно. Чтобы как-то отвлечься, залезла в сумочку и достала телефон, поставила на зарядку. Я прямо чувствовала, как между ног и у грудей гуляет холодный воздух. Что, если приложить спереди часть платья и застегнуть плащ? Ведь до этого она как-то держалась. Встала и попробовала. В принципе сработало, если забыть о том, что задница была открыта для обозрения. Хочется в туалет, нужно попробовать выйти. Осторожно выглянув, быстро пошла в противоположный от проводника конец вагона. Зашла в туалет и ужаснулась, увидев