Возвращение - Елена Миронова

Это было неприятно. И что теперь делать? Заставить её признаться? Это унизительно для них обоих. Подождать, пока её увлечение пройдёт само собой? А если не пройдёт?

Резник суеверно сплюнул три раза через левое плечо и постучал по столу. А что, если это всё серьёзно? Для мальчишки, конечно, нет, зачем ему женщина, годящаяся в мать? Он просто доит с неё деньги, вот и вся радость. А что, если Люба влюбилась? То есть, по-настоящему влюбилась? Разве такого не может случиться с каждым?

О боже, а ведь какие последствия может иметь этот её роман! Она же — публичная персона, и кто-то мог заметить её с этим парнем. Появятся заголовки в газетах, возможно, даже фотографии. Ведь, если Василий так легко смог сделать несколько качественных снимков, значит, жена совсем потеряла голову и совершенно не думает о конфиденциальности, не пытается скрываться. А уж папарацци застанут его жену с любовником в такой момент, что ему останется только краснеть. Ну почему она не думает о последствиях?

Резник стукнул кулаком по столу. В конце концов, она — взрослая женщина, и должна знать, что делает. У них семья, сын, невестка… Может, внуки скоро появятся…

Но как же ему теперь с ЭТИМ жить?

Анатолий Максимович чувствовал себя так, словно его публично вываляли в грязи, а потом в перьях. И он стал похожим на шута. А он и так шут — для своей жены и его малолетнего любовничка! Как же, должно быть, им смешно, когда они разговаривают о нём.

— А твой рогоносец подозревает что-нибудь? — спрашивает мальчишка.

— Да что ты, милый, — отвечает жена, — он же ничего не видит, кроме своих бумаг, своей работы…Но пусть работает, пусть зарабатывает денежки — для нас с тобой!

Возможно, где — то и сам Резник виноват. Ну конечно, виноват, ведь измены ни с того ни с сего не бывает. Но он-то никогда не изменял жене! Всю жизнь был ей верен…

Он осёкся. В памяти всплыли яркие впечатления от давних событий: вот он и Галка, жена Ковалёва, на его даче, в беседке… Тогда обе семьи отмечали день рождения кого-то из детей, то ли Милы, то Павла, и он уединился с женой друга…

Он искренне удивился тому случаю. Отчего ему, словно шовинисту, казалось, то, что произошло с ним и Галиной — не измена?

Получается, что он вовсе не безгрешен?! Так, может быть, это его бог наказал?

Повинуясь внезапному порыву, Резник схватил трубку телефона, набрал домашний номер и долго ждал. Уже когда он собрался повесить трубку, телефон взяла жена. Он почувствовал облегчение: она дома, а не с тем мальчишкой!

И без всякого приветствия он выпалил:

— Ты теперь уйдёшь от меня, да?

Мила придирчиво осматривала вещи в бутике « Патиколь». Она выбрала несколько свитеров из кашемира, и пару строгих брюк.

Теперь, когда она стала женой Павла, ей частенько приходилось сопровождать его на различные мероприятия, и она не могла показаться на них в своих любимых розовых платьях с ужасающими вырезами до пупка, или в мини — юбках. Коллеги Павлика были сплошь людьми солидными, их жёны одевались очень строго, и были в основном преклонного возраста. Мила терпеть не могла подобные чванливые сборища снобов. Куда больше по душе ей были актёрские тусовки и вечеринки, но деваться было некуда. Она ходила, терпела этих зануд, и мечтала о том, как было бы здорово шокировать их всех: заявиться как-нибудь в ярком, кричащем наряде, увешанной кучей драгоценностей. Как бы они все тогда выпучились на неё!

Мила хохотнула, представив себе эту сцену: мужчины облизываются, глядя на столь лакомый кусочек, а их жёны хватают ртом воздух, отчаянно завидуя молодости и красоте.

Мила отчего — то забывала, что на тех вечерах было довольно много женщин и её возраста, просто они тоже старались соответствовать образу своих мужей, и одевались согласно протоколу.

Наконец, она выбрала брючный костюм вишнёвого цвета с изящным кожаным пояском, кашемировую водолазку в тон ему, прихватила отобранные ранее брюки и свитера, и направилась в примерочную.

Все вещи сидели на ней отлично, но, подумав, Мила решила ограничиться водолазкой, костюмом, свитером от Гленфилд, и брюками от Кавалли. Она вышла из примерочной, весело напевая себе под нос свою же новую песню, и натолкнулась на какую-то женщину.

— Смотреть надо, куда идёшь, — грубо сказала она, поднимая взгляд на неуклюжую недотёпу.

— Ой, — проговорили обе женщины в унисон, — это вы?

Мила, не стесняясь, разглядывала женщину. Надо же, как она изменилась! А одета как — совсем иначе, чем в прошлые разы, когда они виделись.

Красивое кожаное пальто, подбитое мехом чернобурки, очень шло темноглазой Ирине. Она покрасила волосы в медный цвет и изменила форму причёски. Всё это ей шло. И взгляд Ирины стал совсем другим — не робким и безразличным, а уверенным, цепким. А ведь прошло всего… Мила прикинула в уме…и четырёх месяцев не прошло с момента их последней встречи!

— Потрясающе смотритесь, — оценила Ирина яркую шубу Милы из розовой шиншиллы. — Как семья, муж?

— Всё отлично, если свекровь дарит невестке такую шубу, — улыбнулась Мила, прикидывая, стоит ли ей продолжать знакомство с этой женщиной, или лучше всего сразу же повернуться и уйти, сославшись на важные дела.

Но эта дама интриговала её и интересовала, и, при этом, она всё-же довольно популярна в своём деле. Мила решила не торопиться, и посмотреть, как будут развиваться события.

— Вы теперь в Москве? — спросила она, и, получив положительный ответ, снова заулыбалась. — Правильно, что вам там делать, в этой глухомани? А здесь и клиенты денежные, и их не в пример больше.

Она инстинктивно спрятала руку с кольцом за спину, но вовремя опомнилась. Всё равно эта Ирина рано или поздно заметит, что вместо предложенного ею лунного камня в кольце Милы — бриллианты, рубины и изумруды.

Ещё не хватало засовывать в обручальное кольцо, призванное быть талисманом, а, значит, в вечном распоряжении безымянного пальца, какой-то там лунный камень, дешёвку. Это не в принципах Милы. К тому же никто из общества не поймёт, что делает якобы таинственный, блёклый лунный камень на руке женщины из семейства Резников.

Ирина и впрямь бросила быстрый взгляд на кольцо, но не стала ничего спрашивать. Милу это вполне устроило и даже порадовало: не надо ничего врать и притворяться. Ага, значит, Ирина — деликатный человек, и с ней можно не беспокоиться за бестактность формулировок. К тому же можно будет заказать у неё и другие талисманы. Например, на молодость и сексуальную привлекательность.

Она, повинуясь внезапному порыву, схватила женщину под руку.

— Знаете, Ирочка, я так рада нашей встрече, — проворковала Мила, — давайте зайдём в кафе, здесь, неподалёку. Я угощаю!

Шахид, лёжа с открытыми глазами, вспоминал своё пребывание в швейцарской клинике. Лечение далось ему тяжело. Было очень страшно с перевязанными глазами поначалу, в полной темноте.

Чужая речь, чужая атмосфера, климат. И ещё эта вечная боль, к которой он даже привык.

Но всё изменилось, когда появилась Тамара. Ему уже сняли повязку с глаз на тот момент, и он, по крайней мере, смог видеть это прекрасное лицо и чудесный взгляд волшебных глаз. Она сразу же покорила его сердце, потому что была похожа на его первую возлюбленную, ставшую женой брата, Малика. И имена у них тоже были похожи. И смотрели они одинаково, с восхитительной наивностью на окружающий мир, и так радостно, что всем окружающим передавалась эта радость.

После выздоровления Шахида Тамара обещала приехать к нему. Она жила в Швейцарии, но недавно овдовела, и в деньгах не нуждалась. В клинике она чуть подкорректировала собственное лицо, по её собственному признанию. Впрочем, даже если бы она и нуждалась в средствах, Шахид оплатил бы её пребывание в Москве в лучшей гостинице, билеты на дорогу, её содержание — да всё, что угодно! Как никогда сильно, он хотел, чтобы эта женщина осталась с ним навсегда. Шахид забыл, что у него есть жена и двое сыновей. Но дети уже взрослые, а жену можно отправить в Азербайджан, он будет отсылать ей алименты на её содержание. К тому же эта тихая, бессловесная женщина и сопротивляться не будет.

Он понял, что не в силах больше думать о Тамаре, его сердце сжимается всякий раз при воспоминаниях, и переключился на Жанну.

Эта девчонка слишком много себе позволяет. Она внезапно ожила, перешла из мира духов в мир живых, и вернулась в Семью — самым нахальным, но, он не мог не признать этого — естественным способом. А куда же ей было возвращаться, если не в дом своего отца? Дом, который был для неё родным. Дом, который оставил для неё отец…

Так же, как и другую недвижимость, и деньги, и драгоценности… Правда, с деньгами вышла заминка — их практически не было. Зато были договора на дома и квартиры, в том числе за границей, и золотые украшения. И, конечно, теперь всё это по праву принадлежит ей. Но вот незадача — Шахид рассчитывал на состояние своего брата. И теперь было обидно осознавать, что всё это богатство уплывает у него из под — носа. И всё потому, что Жанне вздумалось ожить.