Земля недоступности - Николай Шпанов

Он еще раз сделал круг над самым льдом. И снова мелькнула в голове недоуменная мысль: «Как будто все поле изрезано торосами. Почему Губерт выбрал такую дрянную площадку? Ведь здесь же почти совершенно невозможно сесть… Впрочем, Губерт, вероятно, выбрал лучшее, что можно было найти, он слишком опытен, чтобы ошибиться… А вон и человек машет внизу. по-видимому, выставленный дозорный… Придется садиться здесь, хотя вид у льдины такой, будто чорт здесь в свайку играл».

Йельсон обернулся к Гарду:

— Делать нечего, буду садиться… Не впервой.

Йельсон разобрал по треплющемуся внизу флажку направление ветра и, сделав пологую спираль над полем, повел машину на посадку.

2. «ПИНГВИН» СЕЛ

В кают — компании «Наутилуса» сидели Билькинс, Зуль и несколько человек экипажа. Закончился вечерний чай. Уже второй день люди томились неподвижностью лодки, прикованной к месту в ожидании прибытия самолета с геологами под управлением старого помощника и приятеля Билькинса — Йельсона. Билькинс хотел по возможности облегчить Йельсону ориентировку и потому с момента получения известия о том, что его друг готов покинуть аэродром в Номе, оставался на одном месте. Несколько часов тому назад стало известно, что Йельсон вылетел. Билькинс немедленно выложил опознавательный знак на выбранной для посадки ровной ледяной поверхности и ждал прибытия «Пингвина».

Люди коротали время за дневниками и наблюдениями. За сутки, помимо ряда интересных магнитных наблюдений, удалось достать несколько проб воды и определить расстояние до морского дна. Глубина моря поразила даже Зуля, знавшего, что эти места должны быть одними из наиболее глубоких. Эхолот три раза подряд показал 7 560 метров.

В промежутках между работами собирались в тесной кают — компании и слушали громкоговоритель. Бесконечные доклады и лекции о том, как следует увеличить удой коров на ферме, как приготовить пуддинг без помощи огня, о новейших достижениях в области скрещивания домашних кур с фазанами — давно надоели и никого не интересовали. Далекими и скучными казались зажигательные речи политических деятелей и лидеров партий, призывавшие голосовать за сухого Вубера или за христианского Гильсона при выборах губернатора в штате Висконсин. Скучными казались и губернаторы, и куры, скрещенные с фазанами, и даже цифры потерь, понесенных американской полицией в стычке с безработными сборщиками кокосовых орехов на Филиппинах, не привлекали больше внимания. Вся кают — компания предпочитала невнятные звуки концертов, передаваемых изо всех столиц мира. Только когда дело шло о последних новостях про полярные экспедиции, про подготовку новых полетов, про успехи Бэрда, неутомимо орудующего в пределах суровой Антарктики, люди соглашались пожертвовать очередным концертом.

И сегодня все шло, как обычно. Репродуктор с шипением выбрасывал на головы слушателей обрывки визгливого джаза, изредка перемежаемого выкриками более мощных станций. Никто не обращал внимания на эти сиплые дребезжащие выкрики, тем более, что многие из них приходили на языках, незнакомых никому из присутствующих. Но вдруг, среди какофонии передачи, Зулю послышались знакомые звуки и даже целые вполне разборчивые слова. Репродуктор заговорил по — норвежски:

— Слушайте… слушайте… говорит Осло… говорит Осло… Вчера экстренно выехал в Германию для участия в полете к северному полюсу на дирижабле «Граф Цеппелин» наш известный пилот Гисер — Зарсен… До норвежской границы Гисер — Зарсена сопровождал коммерции советник директор Андерсен… Мы надеемся…

Обрывок концерта и взрыв рукоплесканий заглушили дальнейшую передачу Норвегии.

Зуль выронил ложку, которой размешивал какао. Он внимательно оглядел всех присутствующих, желая убедиться в том, что никто не заинтересовался переданным сообщением. Встретился с внимательными глазами Билькинса.

— Мистер Зуль, мне показалось, или действительно сейчас шла норвежская передача?

Зуль постарался сделать удивленное лицо.

— Когда? Я ничего не слышал… Мне кажется, что я не мог бы пропустить…

— Сообщали что — то про Гисер — Зарсена, но что именно — я не понял.

— А… — протянул разочарованно Зуль. — Вероятно что — нибудь об их новых планах. Ведь они в свое время собирались принять участие в немецкой экспедиции на Северную землю. Только я не думаю, чтобы нам удалось видеть где — нибудь в районе нашей работы эту экспедицию.

— Почему вы думаете?

— Их интересует совсем другая область. Главным образом, южная часть Северного полярного моря… Хотя вы знаете, когда сознаешь, что где — то в этих же краях, хотя бы за тысячу миль, бродят подобные тебе непоседы, перестаешь чувствовать себя таким одиноким.

— Да, пожалуй — вы правы, — сказал Билькинс, — особенно это чувствуется в воздухе. Там расстояния еще скрадываются… Что — то поделывает наш милейший Йельсон?

Билькинс встал и потянулся.

— Пойду сосну, — он посмотрел на часы, — как никак, скоро полночь.

— Пожалуй и я пойду на боковую. Арестованному больше нечего и делать, — с усмешкой сказал Зуль.

Они разошлись. Но Зуль не пошел к себе в кубрик, а свернул на трап, ведущий вниз. Убедившись, что никто за ним не идет, он быстро сбежал по ступенькам и шмыгнул в каюту Вебстера. Через десять минут он вышел оттуда, довольно потирая руки и напевая себе в бороду. Во всяком случае вид у него был совершенно не соответствующий удрученному настроению арестованного, томящегося невольным бездействием.

Придя в кубрик, Зуль застал там сонное царство. Производя как можно меньше шума, доцент собрал кое — какую мелочь в приготовленный заранее большой рюкзак и, крадучись, вытащил этот рюкзак на лед. Таким же образом он вынес свои лыжи с палками. Затем, спустившись последний раз, тщательно оделся в легкое и теплое платье; надев темные очки, вышел на верхнюю палубу. Около лодки никого не было. Доцент осторожно опустил стальную крышку главного люка рубки и затянул ее наружными задрайками.

Окончив эту работу, Зуль присел на край рубки и, сосредоточенно пощипывая бородку, задумался. Затем он встал и, решительно закинув за спину рюкзак, пристегнул лыжи. Легко скользя по смерзшемуся снегу, быстро пошел на запад от лодки. Лыжи стучали по снежным сугробам. Пройдя несколько шагов, Зуль остановился и внимательно осмотрел поверхность снега — на том месте, где он только что прошел, не было никаких следов лыжницы. Удовлетворенно — крякнул и быстро зашагал дальше. Шел не спеша, без всяких усилий переставляя ноги, почти не отрывая лыж от снега и только слегка опираясь на палки. Так прошел с километр.