Помощница темного фейри (СИ) - Екатерина Гераскина

и взяла листок, прочитав имена неугодных «Аннабеиль и Иридэль». — А какое основание для таких мер? — все же поинтересовалась я.

— С каких пор тебе требуется что-то большее, чем просто мое желание? — принц недовольно прожег меняя своими обсидиановыми глазами.

Я скрипнула зубами от его пренебрежительного отношения к себе. Признаться, в душе меня это оскорбило.

— Можешь быть свободна, — он махнул рукой.

— И это… все? — помолчав, я все же проговорила.

Вновь изогнутая бровь фейри и нахальная улыбка были мне ответом.

— Разве может быть что-то еще?

— Нет, — процедила я сквозь зубы и, развернувшись, вышла из кабинета.

Сволочь.

Я подняла руку и сжала ее в кулак. Медленно выдохнула: «Разве может быть что-то еще?» Слова фейри набатом стучали в голове. Не знаю, чем не угодили эти девицы его высочеству, ведь никого с этим именем в его окружении я не знала. Но и выяснять не горела желанием. Раз не дал пояснения, значит, так нужно.

Я оправила темно-синюю летящую юбку в пол и отправилась выполнять очередное поручение. Кипя от негодования и унижения, что испытала сегодня. А ведь утром я впервые за долгое время задумалась над чем, что надеть. И струящуюся юбку с коротким топом и накинутой сверху прозрачной блузкой с длинными узкими рукавами я посчитала достойным образом. Даже волосы не заплела в хвост, а оставила темной волной спускаться до самой поясницы. Впервые я провела по своим обезображенным ушам и пожелала от них избавиться. И тут такие холодные, пронизанные долей презрения слова: «Разве может быть что-то еще?».

Идиотка.

Я прошла уже больше половины дворца, но с тем, что делать, так и не определилась. И это очень странно для меня. Разумеется, темнейшество мог и сам посвятить меня в детали, но отчего-то не пожелал этого делать. И это наводило на определенные мысли…

Кто, как не слуги, поведает мне обо всем грязном господском белье. Я направилась в крыло для слуг. Облокотилась на стену около окна и стала ждать своего будущего информатора. Мимо меня, поклонившись, прошла пожилая полукровка, несущая стопку пушистых полотенец. Ее я даже не стала останавливать, такие, как она, пусть и много знают, но уже вполне могли быть завербованы одним из членов знати и доносить что-либо за золотую монету. Мне бы кого-то, у кого язык без костей… и кого еще не успели «облагородить своей милостью».

Простояла недолго. Ко мне навстречу вышла спешащая с подносом молоденькая гномочка. Она была такой маленькой и миленькой, что я решила, что она-то по доброте душной уж точно просветит меня, кто эти две молодые фейри.

— Подожди, — проговорила я ей. Та дернулась, но поднос удержала. — Можешь мне оказать одну услугу?

— Ка-ку-ю? — запинаясь, проговорила она. А я сунула ей в карман серого платья монету.

— Всего лишь рассказать, где я могу повстречать вот этих леди? — я протянула ей листок. Та глянула по сторонам, а потом прошептала:

— Я как раз видела их в королевском крыле… — но тут вышла еще одна прислужница, и мне пришлось отпустить гномку. Догадки, что же они там забыли, у меня были, но самые разные, только вот реальность меня весьма удивила.

Целое крыло, отведенное под покои королевской четы, впечатляло роскошью. Шелка и вышитые гобелены на стенах. Мягкий магический свет. Я шла по бархатной черной дорожке, которая заглушала стук моих каблуков, и прислушивалась к голосам из-за дверей. Входы в комнаты личной прислуги короля и королевы были не так роскошно отделаны, а потому отличить их от дверей, ведущих в личные покои супругов, не составило труда. Как и понять, что король и королева спят отдельно. Хотя не берусь утверждать, ведь, возможно, у них смежная дверь. А потом снова оценила планировку и две простые двери между покоями королевской четы и все же сделала вывод, что нет: совместной двери у них нет.

За дверями прислуги было тихо, за черным деревянным полотном, отделанным серебром и драгоценными камнями, явно опочивальни самого короля, тоже было тихо. Зато, когда я подошла к двери из красного дерева, сразу же услышала звонкое щебетание и хохот. Так это фрейлины королевы? Зачем тогда от них избавляться? И тут я задумалась…

Я ведь до сих пор ни разу не видела королеву. Короля — да. Властного и волевого фейри, со строгим и уничижительным взглядом на окружающих его существ. Но королевы подле него не было…

— Принеси нам что-нибудь выпить. Мы тут надолго, — довольно громко произнесла одна из женщин. Дверь открылась и из нее выпорхнула личная прислужница королевы. Она удивилась, увидев меня, но ничего не сказала. Лишь опустила голову и позволила совершить неслыханную дерзость — приоткрыть мне дверь.

Я молча проводила ее взглядом. С каких пор личная помощница королевы пускает всех кого ни попадя в личные покои венценосной особы? Я уже молчу про то, что она даже не спросила моего имени, чтобы доложить обо мне королеве.

Здесь было что-то не так. Между тем никто из двух женщин так и не заметил того, что дверь не закрыта до сих пор. Да и насколько я могла судить, слышались только два голоса. И вряд ли королева была так несдержана в выражении своих эмоций.

Я толкнула дверь и опешила.

— Ты там скоро? Она все равно не ответит тебе…

— …смотри на меня и запоминай. Когда твое тело окончательно иссохнет, я стану королевой. Я займу твое место. Недолго тебе осталось, — шипела одна из девиц, наклонившись к сидящей женщине. От догадки кто это, меня прошиб холодный пот. Девица по-прежнему была увлечена лишь собой, и потому не заметила меня. Потом, толкнув тонким пальцем королеву в грудь, рассмеялась и с гордо поднятой головой прошествовала в открытую дверь гардеробной комнаты, где ее совершенно не дожидалась вторая спутница, продолжая рыться в чужих вещах. Они абсолютно не стеснялись в выражениях.

Я подошла ближе и уставилась на королеву, сидящую на небольшом резном диванчике. Она была настолько хрупкой, что, казалось, тронь ее и она рассыплется на сотню мелких осколков. Вопрос о том, почему она не закончит весь этот фарс с переодеванием, отпал сам собой. Королева Неблагого Дома Темных фейри сейчас мало походила на таковую, по крайней мере, какой я ее рисовала себе. Она сидела, словно скульптура, и даже не шевелилась. Лишь мерно вздымающаяся грудь, облаченная в плотное зеленое платье, давала понять, что передо мной живое существо. Высохшее лицо, посеребренные блеклые волосы говорили сами за себя. Она голодна и давно не получала энергетической подпитки. Я смотрела на ее сложенные сухие руки,