Побеги любви - Стюарт Мэри

– Или он может убить тебя! – Ровена обрадовалась про себя, увидев, как он побледнел. – А ты уверен, что это он? – спросила она. – Ведь Турес в двух днях езды.

– Здесь невозможно ошибиться. Это его знамена, его герб. Проклятый красный огнедышащий дракон на черном поле. И он будет здесь меньше чем через час, так что я вынужден бежать.

– А я?

– Он возьмет эту крепость, буду я здесь или нет. Фулкхест узнал, что она моя, а он обещал захватывать все мои владения, после того как мы вторглись в его Дайвуд. Черт побери, никак он не успокоится, даже смерть моего отца ничего не изменила.

Ровена не понимала этих вещей. Но она не была испугана тем, что сюда идет лорд Фулкхест, или тем, что Гилберт оставляет ее здесь. Если это помешает Гилберту в его планах, она будет только рада.

– Ты договоришься с ним от себя, – продолжал Гилберт. – Он не причинит тебе вреда. В прошлом году, захватив леди Эванс, единственное, чего он требовал – дать вассальную клятву. Сделай то же самое, если он будет настаивать, поскольку это не имеет никакого значения. Я вернусь сюда с войском через три дня и выбью его отсюда. Это легче сделать здесь, чем под Туресом, потому что Киркбург легче окружить. И у меня сейчас достаточно людей, чтобы это сделать – в три раза больше, чем у него. Не бойся, Ровена, я возьму тебя обратно под опеку очень быстро.

Говоря это, он притянул ее к себе и поцеловал отнюдь не братским поцелуем. Она была в шоке и смятении. До сего самого момента она не догадывалась, что он желает ее.

11

Только когда Гилберт уехал, Ровена поняла, что теперь, благодаря этой неожиданной помехе, она спасена. Гилберт был так занят нападением Фулкхеста, что совсем забыл про пленника, прикованного наверху. Если теперь возникнет вопрос о нем, она сможет все свалить на захватчиков.

Удачно, что об этом можно не беспокоиться. И можно вообще не думать о Гилберте. Сначала ее намерением было тоже уехать из крепости и спрятаться в городе. Но Фулкхест, видимо, жаждет не только захватить крепость, он еще обуреваем жаждой мести, и такой человек может сжечь дотла город в поисках Гилберта и леди Киркбург. Бежать в леса, подобно тому, как бежал их пленник, бессмысленно. Пешком, без денег, она не имеет шанса добраться до матери раньше, чем Гилберт узнает о ее побеге.

Значит, пока ей придется последовать указаниям Гилберта, поскольку ничего иного не остается. Она подождет и посмотрит, какие условия ей предложат, и будет исходить из них. Возможно, они не знают, что крепость совсем беззащитна. Ворота закрыты. Снаружи Киркбург выглядит могучей крепостью. Скорее всего, она сможет выторговать приличные условия для себя и для слуг.

И раз она встретится с Фулкхестом и примет его условия, может быть, ей даже удастся обратиться к нему за помощью. Если он не хуже Гилберта, она могла бы стать его вассалом. Конечно, он уже захватил три ее владения и не захочет отдавать их обратно. Она может не касаться этого вопроса. У нее остались другие земли, которые сейчас под контролем Гилберта, однако Фулкхест все равно собирается отнять их у Гилберта для себя. Она может помочь Фулкхесту. Но поверит ли он ей?…

Милдред собиралась идти с ней в надвратную башню, но Ровена убедила ее остаться в главном зале и сделать все возможное, чтобы успокоить домашних. Она взяла с собой пятерых слуг, так как у нее одной не хватило бы сил опустить железную решетку ворот. Но она опоздала. Воины Фулкхеста были уже рядом, и один взгляд на их войско – пять сотен пеших и около пятидесяти всадников – привел ее слуг в состояние паники.

Они хотели только убежать и спрятаться, и она не могла осуждать их за это, так как в глубине души чувствовала то же, что и он. Но она не поддавалась страху, он только придал некоторую холодность ее тону, и Ровена невозмутимо объяснила им, что если они убегут, то умрут. Либо враг расправится с ними, когда разобьет ворота, либо, если это не удастся, она прикажет их убить за то, что они ее бросили. Люди остались с ней, но распластались на полу, так как лучники врага уже обстреливали башню.

Ровена наблюдала за происходящим, призывая себя к спокойствию. Красный дракон, изрыгающий пламя, да, этот герб ясно виделся на знаменах и на одежде воинов. Это действительно войска Фулкхеста, хотя она не могла понять, кто из всадников – он сам.

Через некоторое время один из них отделился и поскакал к воротам. Это был не рыцарь, скорее оруженосец.

У него оказался зычный голос, и Ровена расслышала каждое слово. Она не верила своим ушам. Никаких условий, никаких предложений. Полная сдача или полное уничтожение. Ей давалось десять минут на размышление.

Размышлять здесь было не о чем. Даже если это хитрость, в чем она сомневалась, она не успела ничего сказать, так как слуги ее бросились открывать ворота без всякого приказания. Ровена не останавливала их. Все, что оставалось сделать, это спуститься во двор и ждать неприятеля.

Рыцари въезжали в ворота, выровняв строй, а во дворе не осталось никого, кроме Ровены. Не было похоже, что они этому удивлены. Они рассредоточились вдоль стен крепости, явно не ожидая сопротивления.

Остальные воины с тремя рыцарями во главе приблизились к тому месту, где стояла Ровена. Рыцари спешились, двое из них – в богато украшенных доспехах – явно лорды, возможно, один из них Фулкхест, а другой его вассал. Третий медленно направился в сторону Ровены, доставая на ходу меч из ножен. Он не смотрел в ее сторону, и лицо его было в тени.

Ровена стояла так, что солнце позади него било ей прямо в глаза. Поэтому она не могла ничего разглядеть, кроме сверкающих доспехов. Шлем был надвинут низко на лоб и скрывал черты лица. Единственное, что было заметно, это жесткие складки вокруг рта.

Ровена хотела было поздороваться, но сумела издать только стон, потому что в этот момент рыцарь скрутил ей руки, причем так сильно, что она думала, он переломает ей кости. Глаза ее закрылись от боли, но он легонько тряхнул ее, и она взглянула на него.

– Твое имя?

Его голос был таким же жестким, как складки вокруг рта. Ровена не знала, что можно ожидать от него. Он должен был знать, что разговаривает с леди, но вел себя с ней так, будто она из самых низших вилланов, и это ужасало ее.

– Ле-леди Ровена Бел… Лионс, – едва выговорила она.

– Больше не леди. Теперь ты моя пленница.

Ровена испытала почти облегчение. По крайней мере он не собирается зарезать ее прямо здесь, на ступенях. Быть пленницей не так страшно, и это временно. Многие люди знатного рождения попадали в плен, и с ними обращались вполне любезно, соответственно их положению. Но что означают его слова о том, что она больше не леди?